Татьяна Чернявская - Пешки
— Так вот перейдём к практике, — твёрдо припечатала маленькая травница, возвращаясь к прерванному занятию. — Мне понадобится ассистент. Я, конечно, не Мастер — Лекарь и исцелять на таком уровне не умею, но кое — какие заклинаньица из их арсенала учила. Так на всякий случай, вдруг пригодиться. И надо же какая удача! Пригодились! Представь, как здорово. Та же лекарская спайка с применением трав и окуривания может стать полноценным гипсом. Я же могу совместить два вида чар и проводить лечение сразу на нескольких уровнях…
Духовник боязливо подползла к простыне и со всей возможной отвагой заглянула в зияющий разрыв. Алеандр вовремя заметила, как блондинка закатила глаза и начала заваливаться на чародея. Чудом успев подхватить малахольную за плечи, девушка со всей силы встряхнула духовника, так что у той звонко щёлкнули челюсти.
— Земля, приём! — рявкнула в самое ухо травница. — Живо приходи в себя — не позорься!
— Я… я… крови с детства боюсь…
— Призраков и баньши не боишься, а крови боишься?
— Призраки не живые… — закусила посиневшую губу девушка.
— Кровь тоже не живая!
— Он что уже?!? — с ужасом прошептала Яританна, обмякая в руках Эл.
— Нет. Пока нет, но если ещё повыкаблучиваешься…
Травница злобно замахнулась, чтоб если не привести в сознание не к месту чувствительную подругу, то хоть отвести душу. Заметив её кровожадный настрой, обморочная быстро взяла себя в руки и выпрямилась, хотя оставалась ужасно бледной и слегка трясущейся.
— Так‑то лучше! — победоносно вскинула подбородок Эл и с чувством собственного достоинства переползла к распотрошённой травницкой сумке. — Нужно тебя к делу пристроить. С иголкой как?
— Не соримся…
— Вот, — Алеандр быстро зашептала какое‑то заклятье, вынула из узкой пробирки с дурно пахнущей настойкой большую иголку и протянула её растерявшейся Танке, — шить будешь.
— Как? — совсем опешила девушка, рассматривая новоприобретённое орудие пытки с тоненькой ниточкой из капель, тянущейся к самой колбе.
Травница лишь отмахнулась, нацеливаясь на дыру от шипа:
— Как обычно шьёшь. Стежок к стежку и так основные мышцы. У тебя по анатомии оценки выше были.
— Но, я же…
— Так, чтобы лишний раз не мандражировать, представь, что сшиваешь куклу. Тёплую, упругую, мягкую и сочащуюся томатным соком. Нет, нет, нет! Не теряем сознание! Слушай мой голос, только мой голос. Хм… Что же тебе рассказать. А ты вот знаешь, что меня чуть хозяин на постоялом дворе не сцапал? Влезла я в окно так без особых происшествий, тихонько упаковала вещи. Взяла наши и того — сего из их прихватила, чтобы его можно было без эксцессов после в божеский вид привести. Может, ему возвращаться будет опасно для здоровья, а без вещей совсем никак. Не уверенна, правда, что нужные прихватила. В темноте как‑то не до снятия размеров, но зато несколько комплектов! Вот сложила я это втихаря, завернула в простыню и думаю, как спускаться. Тут слышу, по лестнице кто‑то идёт. Хотела тихонечко отсидеться. Но нет же, прямо к моей двери шаркает противненько так аккурат, как хозяин. Кстати, поразительная у него интуиция! Я бы ни в жизнь не догадалась, что вещи втихаря сносят. Ну, так я сейчас не об этом. Решила, действовать на опережение, обвязалась концами простыни, чтоб не падала, хватаю табуретку и как зашпульну.
— В дверь? — впервые решилась вклиниться в рассказ Танка.
— Почему в дверь? — смутилась на миг Алеандр, слегка дёрнувшись и от всех щедрот плеснув на рану двойную порцию противоядия. — В дядьку. Тот её открыл и собрался просунуть свою мерзкую башку. А я как выпрыгну. Ей-ей, наш наставник по физической подготовке умер бы от разрыва сердца, видя этот феерический прыжок. Представь, как я перемахнула через него со всей поклажей, что даже не заметила, что он вообще был под ногами. Задела, кажется, кого‑то мешком, пока катилась вниз по перилам. Но это не суть важно. Представь, я умудрилась каким‑то боком сшибить сигнализацию, а там как завоет дурным голосом. Мне сразу же княжеская оранжерея вспомнилась. Ты же знаешь, у меня на её почве психологическая травма уже на всю голову. Ну, я и припустила, будто за мной снова волкодавов модифицированных спустили. Перемахнула через какой‑то заборчик и несусь. Только на полпути сообразила, что вроде бы не в ту сторону. Вижу: мужик какой‑то подозрительный из подлеска бежит. Дурной такой, глаза светятся, морда от страха перекошена. Я к нему: «Мил человек, как к урочищу пройти?» А он как заверещит по-бабски и припустит со всех ног. Я так сразу и подумала, что он сам отсюда бежит. Перепугался, наверное, бедненький. Ну и пошла по следам. Знаешь, у меня сложилось нехорошее впечатление, что, кроме наших, здесь ещё одна команда подхалтуривала.
Алеандр отвлеклась, залепляя небольшое отверстие прокалённым глинным раствором. Уже сейчас девушка разрывалась от гордости за своё изобретение аналога универсального пластыря, не требовавшего дополнительных растрат. Было не столь важно: спасёт ли это жизнь пациенту. Главное, чтобы вообще сработало.
— Видишь ли, — рана на голове оказалась не такой опасной, хоть и продолжала сильно кровить, это даже слегка расстроило травницу, которой редко доводилось работать с такими качественными объектами лечения, — возле дороги было совершенно подозрительное нагромождение веток, словно чьи‑то пожитки прикрывали. Мне как‑то не по себе. Хоть умом и понимаю, что между утренними фанатиками и этими проходимцами не может быть ничего общего, только ощущение такое мерзкое. Наверное, нам действительно не стоило так поспешно возвращаться. Отбыли бы полный отпуск, приехали б с тётей и с новыми силами на практику…. Как ты думаешь?
Затерев порез травяной кашицей, Валент подняла голову на подругу. Духовник, отключившись от окружающей реальности, старательно орудовала иголкой, высунув от усердия кончик розового языка. Упоённая работой девушка уже не обращала внимания на подрагивающую в покрытых кровью пальцах кожу. Вечное проклятье Чаронит, требовавшее от несчастной выполнять любую работу идеально, и в этот раз не подвело Алеандр в расчётах. Сделав последний стежок, блондинка наклонилась и по инерции перекусила нитку у самого бицепса.
— Плюнь каку! — рявкнула травница, выдёргивая изо рта подруги пропитанный растительным клеем тонкий поток заклятья.
Танка недоумённо надула губки и отодвинулась, поскольку от запаха крови и без того была близка к обмороку.
— Что ты наделала? — голос Эл подозрительно дрожал на гране истерики.
— Зашила, — буркнула, не оборачиваясь, расстроенная в самых высоких чувствах девушка.
— Как?
— Палестинкой, она самая крепкая будет, — с лёгкой гордостью пояснила Танка, но быстро стушевалась. — Я только кружевную вышивку знаю. Я хотела об этом сказать, но ты не слушала.
— Да-а-а уж, — растерянно протянула травница, глядя на длинный (от локтя почти до ключицы) удивительно изящный узор из ровных аккуратных завитушек и змеек, расчерчивающих грубую мужскую кожу.
Едва сдерживаясь от совершенно непочтительного хохота, Алеандр потянула прогретые лоскуты ткани на перевязку. Что‑то ей подсказывало, что младший Мастер — Боя, придя в сознание, не слишком обрадуется куску дорогого кружева из собственных шрамов.
* * *Крупные золотисто — розовые блики первых солнечных лучей янтарным дождём рассыпались по резным деревянным панелям уютной спальни большого причудливого особняка в центре Золотого поселения. Сквозь тонкие полоски настоящего бамбука, закреплённые под потолком, тёплый ветерок задувал в открытое окно умопомрачительные запахи коллекционных роз, гиацинтов и каких‑то там совсем уж экзотических лопухов с мелкими жидкими сиреневыми соцветиями, что определялись всей мужской половиной семейства, как несъедобная капуста. Песнь скворцов и вой соседской декоративной собачки, обладавшей удивительно мерзким визгливым голоском, навевали умиротворение и покой в мятежной душе Главы Замка Мастеров.
Ещё вчера дурные предчувствия в связи с подозрительным затишьем перед появлением кометы, почти рассеянные докладом Воронцова об уничтожении виновного в волнении у Трухлеца, не давали ему спокойно наслаждаться заслуженным выходным в кругу разрастающейся семьи. Очаровательная Альжби напекла его любимых шоколадных крекеров к вечерним посиделкам, но вкуса чародей так и не ощутил. Милая, вечно притихшая невестка, на своих последних месяцах больше походившая на раздутую утку, с гордостью демонстрировала смастерённую мужем плюшевую куклу с эффектом присмотра за младенцем, но Артэмий так и не смог порадоваться такому удобному артефакту для внучки. Ихвор несколько раз вполне успешно заводил речь о недавней защите диссертации и получении звания Мастера — Алхимика, только так и не смог вытащить отца из глубокой задумчивости и непривычного уныния.
