Андрей Белянин - Казак в Раю

— Здорово, станичник! К нам ли путь держишь? — спросил один.

— Видимо, да… — неуверенно огляделся молодой человек. Камень исчез, сзади расстилалось чистое поле, впереди — новый мир… Голубоглазый бородач ободряюще хлопнул его по плечу и отечески обнял:

— Не робей, парень. Раз сюда дошёл, значит, казачье сердце у тебя в груди! В станицу райскую с нами пойдёшь, хату тебе всем миром поставим, любого коня из табуна выбирай, брагу ставь, живи — не тужи!

— Ага… спасибо, очень приятно… — Иван бросил тоскливый взгляд на залитую солнцем станицу, словно воссозданную из романтических иллюстраций к шолоховским рассказам. Невдалеке бродили статные гнедые кони, серебрилась река, блестели купола православного храма, и в отдалении разносились протяжные казачьи песни…

— Да ты что смурной такой? Али не по нраву чего? — удивлённо спросил второй.

Бывший подъесаул повесил голову…

— Нет… нормально всё, как и ожидал. Здесь действительно Рай, и я… Просто знакомая у меня там осталась… хорошая знакомая, Рахиль и… это…

— Еврейка, что ль?! — не понял третий, и все на секунду сдвинули брови. — Так забудь её! Не след православному казаку из-за коленки израилевой в грусть впадать. Вона, в станице уж отыщешь себе любушку по сердцу! Нашей красы и веры, а евреям в казачий Рай ходу нет…

— Это я понимаю. — Иван решительно поправил фуражку и посмотрел, как горят на солнце золотые кресты далёкой церковки. — По сердцу, говорите, по сердцу…

…Рахиль тоже никуда особенно не ушла. Вид, открывшийся ей сразу за красным камнем, был настолько величественным, что она едва не упала на колени. На зелёном холме раскинулся золотой город — небесный Иерусалим! Сразу вспомнилось всё — детство, юность, родители, цитаты из Торы, праздник совершеннолетия «бат-мицва», сухой вкус мацы, запах бабушкиных лекарств, мгновенная боль от того страшного взрыва… Всё вспыхнуло в груди и откатило, сердце наполнилось необычайным покоем, на пыльную тропинку упала всего одна счастливая слеза…

— Здравствуй, девочка. — Навстречу Рахиль из ниоткуда вышел благообразный старец с библейским лицом и печальными глазами. Его длинные одежды едва не касались земли, а на губах бродила всепрощающая улыбка…

— Здравствуйте, ребе! Я так долго шла сюда… я…

— Теперь ты дома, дитя… Пойдём со мной, там нас ждут твои предки, твои друзья, твой заслуженный отдых.

— Я благодарна, ой, как я вам благодарна… — Обычно довольно болтливая израильтянка сейчас почему-то с трудом находила нужные слова. — Я так искала наш Рай, я знала, что он есть! Я верила, а этот глупый, усатый, самовлюблённый тип с лампасами говорил…

— Кто? — чуточку изумился старец. — Какой тип с лампасами?!

— Ну, этот… подъесаул Кочуев! Он же сплошной казак и искал со мной свой Рай, а я…

— Девочка, — старческая ладонь осторожно прикрыла ротик Рахиль, — ты слишком много говоришь о нём. Неужели даже на пороге иудейского Рая какой-то казак занимает так много места в твоей душе?!

— Нет, но… таки да.

— Опомнись, это Иерусалим! В кущах небесных возник этот город, но не каждому суждено ступить под его сень… Казаки живут отдельно. Оставь лишние воспоминания…

— Ребе, а… если они не лишние? — тихо-тихо прошептала юная еврейка. Ответа не последовало, старец медленно повернулся к ней спиной и, сокрушённо вздохнув, направился в сторону сияющего города. Рахиль зажмурилась и нерешительно сделала первый шаг…

…Иван Кочуев сидел, привалившись спиной к нагретому придорожному камню. Перед ним на тряпочке аккуратно лежала пара куриных яичек, луковица, порезанное сало, полбуханки ржаного хлеба и только что откупоренная бутылка водки. Пить приходилось из горла…

— Будешь? — ровно спросил он, когда зарёванная иудейка буквально выпрыгнула со своей стороны Рая.

— Буду! — Она, не чинясь, плюхнулась рядом, вытерла нос рукавом, бросила на хлеб шмат сала и, отважно прожевав, махом влила в себя первый глоток водки. Естественно, чуть не задохнулась, нарушив столько заповедей сразу! Зато, как ни странно, пришла в себя…

— Ваня, я… греш-ни-ца?!

— Таки да, — уверенно ответил бывший подъесаул, хлопая её по спине.

— А вы?

— Я тоже, если тебя это утешит. Мы оба сумасшедшие…

— Хоть какое-то равноправие… Выпьем?

— Я думал, ты не пьёшь?

— Ой, я таки тоже так думала…

Долгое время они молча жевали, поочерёдно прикладываясь к бутылке. Продукты питания и алкоголь были предоставлены заботами одного из станичников. Остальные, хоть и обняли Ивана на прощание, даже не пытались скрыть своего разочарования поступком молодого человека. Многомудрый ребе тоже не захотел брать на себя ответственность за абсурдный шаг влюблённой еврейки…

Теперь им обоим было некуда идти, хотя в воздухе явственно зрело некое ощущение тревоги. Ребята уже научились разбираться в таких тонких вещах…

— Нас накажут?

— Думаю, да… Посмотри, видишь вон ту белую линию над горизонтом? Очень похоже на реактивный след летающей тарелки.

— Точно, ведь как вспомню, так минимум двое бесов у нас сбежало во мрак. А вот с той стороны таки ещё и мелькают какие-то флаги или транспаранты. Чую, что тут полно представителей Белого Братства, хаббардистких клиров, а может, ещё и бабушек-«свидетелей»…

— Запросто, кому мы ещё насолили? — равнодушно зевнул казак, обнимая еврейку за плечи. Рахиль прильнула к нему, чувствуя себя очень защищённой, очень сытой и очень нетрезвой. Что интересно — мысль разбежаться, спрятаться по своим Раям никому в голову не постучалась. Да и кто бы её пустил…

Глава сорок вторая

Собственно, уже через несколько минут стало ясно, что никто ни в чём не ошибся. Летающих тарелок набежало аж шесть штук, шестью стройными колоннами притопали пустоглазые клиры под предводительством шести бабулек со «Сторожевыми башнями» в руках. Человек шестьдесят поставила незабвенная (чтоб ей!) Дэви-Мария-Христос. Правда, сама прийти не удосужилась, ограничившись благословением с традиционных плакатиков.

Короче, все так называемые силы Зла скучились широким полукругом напротив наших героев в ожидании последнего реванша. Логично было бы предположить появление и светлой стороны: то есть благородных эльфов, сурового отца Никодима и, может быть, даже отчаянного дедушки-даоса… Увы, в этой игре так называемое Добро не спешило принимать участие. Возможно, кстати, и потому, что тоже немалого нахлебалось от щедрот Ивана и Рахили…

— Ой, и почему мы таки непременно обязаны помереть как герои?!

— Мы отказались от Рая, чего ещё ты ждала?

— Ха, если я начну перечислять… то там столько хорошего, чтоб жить долго и счастливо, но ведь никто не даст… Я вам в самом начале говорила — это антисемитско-русофобский заговор!

— Согласен. — Казак нежно поцеловал еврейку в щёчку, госпожа Файнзильберминц незамедлительно ответила ему тем же…

— Слушайте, слушайте, слушайте! — громогласно донеслось с борта ближайшего летательного аппарата, причём на совершенно нормальном языке.

Молодые люди нехотя напрягли ушки…

— Вы окружены! Больше вам некуда бежать! Вас никто не спасёт, и мы больше не потерпим вашего разлагающего присутствия на нашей райской земле!

— Ну, так застрелите нас побыстрей или поставьте в угол, — равнодушно потянулся бывший подъесаул, и Рахиль поддержала его согласным мурлыканьем — бегать надоело обоим…

— Это слишком просто, — ответствовал чей-то знакомый, хотя и искажённый динамиками голос. — Убей мы вас здесь же, и вы вновь вернётесь в ореоле мучеников! Нет… вы сами совершите столь страшный грех, что небо содрогнётся, и бездна с радостью раскроет вам свои адские объятия!

— Какую-то пургу мужик несёт, — поморщила носик расслабленная израильтянка. — Вершитель, это таки вы?! Ну, высуньтесь, покажите народу свою крысиную мордочку, обещаем не хихикать…

— Да, это я… — несколько сбился голос эльфа-предателя. — Мне удалось бежать, и… Впрочем, какая вам разница, как мы все успели собраться и решительно восстать против вас как самой страшной угрозы этого мира! Вы обречены…

— Рахиль, ты намерена грешить?

— Только с вами, Ваня!

— Хм, в этом разрезе я-то, конечно, тоже за, но боюсь, они ждут от нас несколько другого грехопадения…

— А чтобы вы убедились в серьёзности наших намерений — взгляните! Ха-ха-ха… — Из люка летающей тарелки к ногам нашей парочки упала оторванная голова белого коня. Его глаз ещё мигал фиолетовым, а из развороченной шеи торчали обрывки проводов и микросхем… Впечатлительная еврейка побледнела, вовремя прикрыв ротик ладонью.