Маршрутом Земля - К чертовой Бабушке (СИ) - Сван Тата

То есть украсть можно все. В этом Борх был твердо убежден и готов был отстаивать свои убеждения личным примером. Но зачем же воровать так бездарно? Похоже, предполагается вовлечь в предстоящую кражу, в качестве соучастников, добрую дюжину посторонних, не имеющих ни малейшего отношения к ордену Тишайшего. И зачем тогда использовать такого специалиста как Борх? Не проще ли Юсупу-али великому и непогрешимому просто передать Лунный браслет нужному человеку, а затем во всеуслышание объявить о краже. Опять же никаких проблем с дознанием, потому как и спросить не с кого. Сам Юсуп-али великий и непогрешимый, так вообще никому и ничему неподсуден. На то он и непогрешимый.

А всякий другой подозреваемый тут же Суд Праведников потребует, попробуй откажи, коли дело идет о главной святыне целой провинции. И с чистой совестью такой обвиняемый на суде ответ даст: «нет, не воровал». Ежели тебе драгоценность по доброй воле передали, так какое тут воровство? Вот и свободен.

Суд Праведников это не дознание, где нюансами интересуются, брал ли Лунный браслет в руки, кому передавал, и восторженный ли у тебя образ мысли, а не задумал ли какую каверзу против власти богом данной.

На суде Праведников всегда задается один и тот же вопрос: “Какое преступление ты совершил, грешник?” А дальше всегда свершается чудо, ради которого собирается толпа восторженных и одновременно испуганных горожан. Всего один вопрос и взгляд Праведника прямо в глаза. И подозреваемый громко коротко и внятно говорит — украл или нет. Один вопрос и два вердикта — Виновен или Невиновен. Ежели виновен, так позавидуешь тем несчастным, которые умерли от боли, корчась в щупальцах Боевых Калганов. Ну а коль невиновен, никто тебе слова худого сказать не посмеет.

Праведники они не могут ошибаться. Да только вопросы у них простые и решения простые, если украл — виновен, не украл — не виновен. Только при таком раскладе и браслет украсть можно, и виновного никогда не найдешь.

Ну а если такой вариант не подходит, значит виновный должен быть непременно найден. И станет этим козлом отпущения он, знаменитый и удачливый вор Борх, тело которого, подвешенное за шею, окажется на позорном столбе на площади Неприкаянных. А то что браслет при теле не найдут, так это воровской фарт. И никто из мирных горожан не усомнится, что только такой негодяй, как Борх и мог посягнуть на святыню. А те немногие, кто знали вора поближе, своими сомнениями ни с кем делиться не станут.

Конечно, ежели по уму, то бежать Борху надо было бы, сломя голову куда глаза глядят. Но это ежели по уму. Да только воровская жизнь приучила, что не все то правильно, что из расчетов получается. Вот не лежит у него на душе «бежать». Не лежит и все тут. Хотя вроде бы давно про запас все подготовил и денег с камнями самоцветными припрятал, так что забрать незаметно можно и путь тайный, в храме Флора Сипатого, этакая ниша неприметная с дверцей. Да будь соглядатаи хоть в трех локтях, за колонну зашел и исчез, а объявился в овраге версты за две от городской стены. Ищи-свищи тебя потом. Да гложет что-то. Неправильно это бежать, хуже будет.

Сейчас, судорожно хватая воздух запекшимися губами, Борх уже не был так уж убежден, что в поступках надо следовать велению сердца а не холодному расчету. Пойди он вчера на поводу у разума, наверняка бы сейчас ворочался в душной каюте, прислушиваясь к скрипу такелажа и утешаясь мыслью что через пару недель свершится заветная юношеская мечта. Перед глазами откроется благословенная земля Захары. Земля прекрасных девушек и чудесного вина. Земля могучих магов и несметных сокровищ.

Захара, обетованная земля для авантюристов и конкистадоров, каждый десятый из которых, судя по слухам, возвращался через несколько лет богатым и успешным. Остальные девять не возвращались никогда, устилая своими костями знойные пустыни и неприступные горы. Впрочем, кому какое дело до неудачников. Да и наверняка лучше сдохнуть в пустыне, чем попасть в руки Чистильщиков.

Тем паче, один из десяти — это куда больше, чем четыре шестерки при броске четверки костей. А Борх мог исполнить такой фокус хоть десять раз подряд. Правда только своим набором костей ну и желательно без свидетелей из числа игроков. На публике такой номер исполнялся не чаще чем раз за игру и то когда в банке собиралась изрядная сумма, иначе и побить могли, а то и убить вовсе.

Такими нехитрыми размышлениями Борх пытался отвлечься от чувства запредельной усталости и преодолеть под покровом ночи как можно большее расстояние. Понятно, что даже окажись он на землях благословенной Захары, все равно не будет достаточно далеко от Иссы, чтобы чувствовать себя в безопасности.

А уж на территории провинции лишняя лига не имеет никакого значения. Но Борх привык делать все возможное и невозможное ради сохранения своей ненаглядной жизни. И не раз в воровском ремесле самая малкая деталь и переворачивала все в его пользу.

Борх бежал вдоль кромки воды внимательно всматриваясь в узкую полоску песка отделявшую воду от скал, стараясь разглядеть в тусклом лунном свете валуны изредка торчащие из песка. Сейчас самой большой опасностью для него были не городские стражи и даже не монахи ордена Голубой чаши, а эти камни, об которые так легко споткнуться и вывихнуть ногу. А свою надежду на спасение он сейчас возлагал только на собственные ноги ну и немного на свое легендарное везение.

Из последних сил Борх бежал вдоль кромки воды. Под ногами хрустела мелкая галька. Иногда встречались островки крупных валунов, выползающих из воды и врастающих в скальную стену, отстоящую от воды на два-три метра. Камни тускло чернели в лунном свете, волшебным образом искажая размеры, расстояние и форму окружающего мира. Тогда приходилось замедлять бег и осторожно переступать с одного мокрого и необычайно скользкого валуна на другой, чтобы, не дай бог, не подвернуть ногу. Только этот многочасовой бег оставлял ему призрачную надежду на спасение.

Этот бег да тень от скал, дающая шанс укрыться от острых глаз Ночных Ведьм. Иногда казалось, что свист, которым перекликались между собой твари смещался куда-то далеко в сторону, но потом снова возникал совсем рядом и только острая неприязньНочных Ведьм к полетам над морем, не позволила до сих пор его обнаружить. Хотя совершенно очевидно, поднимись Борх на плато — через несколько минут о его существовании в этом мире свидетельствовала бы только куча тщательно обглоданных костей.

Владыка приказал убить. Об этом совершенно однозначно говорил тот азарт и возбуждение, с которымНочные Ведьмы его преследовали. Не часто этим тварям разрешают полакомиться беглецом. Как правило их задача найти и остановить жертву. К счастью, четырехметровый размах крыльев не позволял охотникам пролететь вдоль кромки воды и они могли только догадываться, что Борх где-то там, пытается убежать подальше или просто забиться в щель и спрятаться.

Только твари обладали прекрасной сообразительностью, они знали, что перед восходом солнца начнется прилив и вода зальет прибрежную кромку. И Борх непременно выберется на плато, потому что оставаться в воде, когда на тебя идет охота, когда Боевым Калганам разрешили полакомиться человеческим мясом не рискнет ни один даже самый отважный герой и ни один самый безумный сумасшедший.

Попасть в щупальцыБоевым Калганам это не просто больно, это не просто ужасно больно, это невообразимо больно. Самые искусные палачи Владыки не приблизились и в малой степени к той боли, которую доставляют морские дьяволы своей жертве в процессе пожирания.

Ходят слухи, что Калганы питаются не мясом а человеческой болью. Это и побудило Правителей запретить скармливать Боевым Калганам своих врагов. Твари могут слишком размножится и выйти из под контроля.

Просто удивительно, как Правителям удается держать в покорности Ночных ведьм и Калганов. Ни в уме, ни храбрости этим тварям не откажешь. А дойди дело до прямой драки, так ведь манипулы не хватит, чтобы остановить тройку Ведьм. А в воде один Калган без труда потопит боевую галеру.