Сергей Фокин - Адские врата
— Ну, как ты за руль-то теперь сядешь? Оставайся, коли напился до чёртиков. Кстати, это мне достаточно, а ты наливай, сколько влезет. Такого добра не жалко, — ответила она, потом спохватилась: — Да, только не забывай закусывать. Самогон — вещь коварная. Сама гнала.
— Я про Николу! — Чёрт попытался было направить разговор в нужно русло. Опрокинув ещё рюмку, он почувствовал, что наконец-то, расслабился. — В печёнках он у меня сидит… Сжить его со света хочу, понимаешь?.. Нет, ты скажи, ты меня понимаешь?
— Понимаю! — кивнула Кикимора. — Ой, как понимаю! Тебя!
— А эту Оксану положу на одну руку, а другой…
— Дурак! — тотчас отозвалась хозяйка. — Она баба, к ней подход нужен. А ты, как коновал, напрямую прёшь. Вот Никола — тот артист! О, какой артист. Ты думаешь, что на ладони он весь — смотри на него со всех сторон, ничего не скроется? Как бы не так. Есть у него двойное дно. Как у моего болота! — И Кикимора нехорошо усмехнулась. Впрочем, это была не угроза, а только констатация факта.
— Он мужик-лапотник! — скривился в усмешке чёрт. — И я его тоже…ик!
— Лапотник не отхватил бы себе такую кралю! — покачала головой женщина. — И если я тебе не помогу — считай, пропала твоя лысеющая голова.
Нечистый испуганно взглянул на неё, силясь понять: это пьяный разговор, или под сказанным кроется какая-то реальная угроза.
— Жалко мне тебя… по-бабьи, — пояснила Кикимора и поднялась. — Ладно, пошли спать. Завтра дам тебя одну волшебную вещицу. Поможет она вывести из игры Оксану. С матерью сам разбирайся. Не боюсь я её, но и связываться не стану.
Чёрт будто вспотел весь. Значит, посодействует ему хозяйка болота. Не зря, видать, обратился. Плеснул из бутыли уже сам, поздравил себя с победой и спросил, заикаясь — всё-таки плохо закусывал:
— А что… дашь-то?
— Яблочко наливное. Не переживай. Завтра всё и объясню…
3
Бражничали они до следующего полудня. А куда белым днём деваться? Здесь имелось хотя бы укрытие от глаз человеческих, а то пришлось бы чёрту или в преисподнюю возвращаться ни с чем и сносить насмешки соплеменников, или хорониться до темноты у деревенских мужиков на сеновале.
Кикимора оказалась бабой с совестью. Впрочем, будь о ней другое мнение, не рискнул бы нечистый лишний раз являться за помощью. Дала она красное яблочко, предварительно окунув в заранее остуженный отвар неведомых трав. Аромат разлился по дому такой, что у гостя слюни потекли.
— Всё в нём — уловка. Есть такие болотные растения, которые насекомых поедают. Они тоже испускают запах. У них училась, — пояснила Кикимора. — Не смотри, что красивое. Опасное очень. Кто хоть кусочек откусит — уснёт долгим сном. Срок назвать не могу, всё зависит от человека, но неделю гарантии дам.
Обрадовался чёрт. За неделю можно горы свернуть, если постараться, не то, что изжить со света обыкновенного кузнеца.
— Залетай с оказией, — сказала на прощание хозяйка. — Подправлю тебе шевелюру. А то даже ухватиться не за что. — Потом задумалась и добавила с сожалением: — И ещё щуплый ты очень… Похоже, в корень пошёл.
Отправляясь к Лешему, уже имел чёрт кое-какой план. Поэтому первым делом заглянул-таки в ад, умудрившись разжиться целым сундуком канцелярских изделий и одной заветной бутылочкой. Помогло яблоко Кикиморы. Отдыхающая кампания бесов никак не хотела верить, что старуха пошла у кого-то на поводу. Пришлось предъявить, умолчав, однако, об уникальных свойствах предмета, и цене, в которую тот обошёлся. Проспорившие не стали ломаться, и чёрт запасся всем необходимым.
Вечером, едва солнце зашло за горизонт, выбрался он со своей ношей на поверхность, и, пыхтя как паровоз, полетел к лесу.
Леший ничуть не изменился с тех пор, как виделись они лет двадцать назад. Тот же огромный громогласный старик с хитрыми лисьими глазами. Борода разве что выросла чуток длиннее, но ведь она подрезается. На лежанке в берлоге стало больше на одну медвежью шкуру. Увидел её чёрт — и поёжился. Даже представить неприятно было, в каком бою она добывалась. А старик всё такой же насмешник — то щелчка даст гостю по носу, то в бок ткнёт в самый неподходящий момент. По этой причине вначале старался тот держаться подальше, через стол. Но с такого расстояния доверительную беседу вести не получалось. Пришлось пересаживаться и терпеть…
— Говоришь, есть у тебя желание, чтобы оставил я у себя Степаниду подольше? — сузив глаза, спросил Леший. Был он очень неглуп, и провести его представлялось делом безнадёжным. А вот уговорить…
— Точно так! — кивнул чёрт. — Очень большое желание. Обязан буду по гроб жизни.
— На что мне твоя обязанность и даже жизнь? — развёл руками старик. — Всё необходимое у меня и без того имеется.
— Хозяйки нет! — быстро намекнул чёрт. — А какой дом без хозяйки-то?
— Гм… Верно говоришь. Только не возьму я в толк, зачем мне Степаниду удерживать? Девок молодых в деревнях появилось много, а ты мне старуху подсовываешь? — Во взгляде Лешего зажглись искры. Вот уж не ко времени пробило его на хохму! Нечистый досадливо поморщился. Ведь понимает, медведь, о чем речь идёт, а всё дипломатию крутит!
— Такой бабы не найти тебе! — Про себя же съязвил, не боясь быть услышанным: «Сам-то, поди, не шибко молодой!» — Что юнцы? Прибраться не могут толком, а как обед готовят? Опять же, запасы в зиму кто будет делать? Не приспособлена ещё к тому молодежь!
— И про то верно, — согласился Леший. — Ночью они тоже как бревна. То ли боятся, то ли межуются. В прошлый раз так и вернул одну корягу домой, хотя подмывало задушить её подушкой.
— Вот-вот! — обрадовался его собеседник. Кажется, дело пошло на лад.
— Только как же я её удержу? Не простая она баба, сам знаешь. Не положено нам ведьму насилить. — Старик развел руками. — Уговорить-то, конечно, попробую, только внуки у неё нынче на первом месте.
— Я об этом уже подумал! — чёрт подвинулся к хозяину берлоги вплотную. — Напиток припас для такого случая особенный. Память он отбивает начисто.
— Да что ты, окаянный! — замахал руками Леший. — У неё, поди, и так в башке пустота. Не говорила, разве, она тебе про травму-то свою?
— Говорила! — Нечистый даже на шёпот перешёл от азарта. — Только будет у вас всё понарошку, несерьёзно. К тому же совсем ненадолго. Она даже соскучиться не успеет. Ты представишься ей, к примеру, шефом по работе.
— Каким еще, к дьяволу, шефом? — изумился старик. — Что это за хрыч такой? Первый раз слышу.
— Это не имя! — поморщился чёрт. Вот деревенщина, элементарные вещи объяснять нужно. — По-другому — начальник отдела. Придумай какое-нибудь имя, например, Михаил Потапович. Войди в роль, увлеки заданием…
— Да откуда же мне знать, какая у меня роль и чем её увлекать?! — Леший хотел было сразу откреститься от бредовой идеи, но гость так горячо заговорил, что старик решился послушать ещё немного.
— Я всё рассчитал. Скажешь Степаниде, что она обыкновенный бухгалтер. Ничего выдумывать не придётся. В городе ей десять лет на сопроводиловке сидеть приходилось. Всё знакомо до последней закорючки. Ты — руководитель, и знать ничего не обязан. Управлять — это твоё.
— Поставить бабу на место, что ли? — недоверчиво спросил Леший.
— Точно! — обрадовался гость. — Пусть знает его. И делает квартальный отчёт. Так и скажешь — квартальный. А чтобы ничего не перепутал, записочку я тебе передам специальную. Всё, что требуется сказать, написано там будет….
— Печатными буквами? — поморщился старик. — Имей в виду, я без очков плохо вижу.
— Печатными и крупными, чтобы поменьше слов убралось. Чем реже ты будешь говорить и при этом громче рычать, тем лучше, — успокоил его чёрт. Внутри он ликовал! Лёд тронулся, господа присяжные заседатели!.. Кто это сказал? Впрочем, неважно. К текущему делу очень даже подходит.
— Записка тоже непростая. Текст меняться станет. Но если довёдет тебя Степанида — можешь не обращать на слова внимания, руби с плеча. Бухгалтеры это любят.
— Постой-ка! — вдруг спохватился Леший. — Как же её привлечь со мной постель делить, ежели я обыкновенный…гм… шеф? Ему это не положено.
— Ещё как положено! — в восхищении самим собой вскричал чёрт. Поистине, с похмелья всё получается лучше, чем у трезвого. — Отдел спит и видит себя любовницами начальника. Степанида ничем не отличается от других дам. Если намекнуть, что от неё зависит судьба отчёта и нужно сдать его в ближайший месяц — она будет жить на работе… Ну, и выполнять все сопутствующие обязательства, — докончил как можно небрежнее.
Заворчал Леший, что уж больно всё гладко на словах получается, а на деле опять он в дураках остаться может.
— Ты думаешь, она помнит, что была когда-то бухгалтером и делала отчёты? Чёрта с два! — рыкнул в сердцах. — Бухгалтеры не должны хвататься за поварёшку и лупить ею по темечку, только оттого, что мужик неправильно ущипнул. Какого хрена ты не проинструктировала, где тебя можно щипать, а где нельзя?
