Евгения Изюмова - "ТРИНАДЦАТЬ ПОДВИГОВ ЕРОФЕЯ"
- О, да! Вполне. Ты сам повелел Тесею убить беднягу, теперь об этом жалеешь. А как выйти из такой передряги, не знаешь. Так?
Зевс величественно кивнул.
- Ну а я при чём? - спросил Ерофей. И дерзко ляпнул. - Сам облажался, сам и вытирайся.
Но Зевс или не понял его последней фразы, или гневу не было места в его планах, потому невозмутимо продолжал говорить:
- Ты, победитель Дэта-Сатаны, мне кажется, нашёл бы способ усмирить быка и мне доставить.
Ерофей удивленно уставился на властителя Олимпа. Он вовсе не чувствовал себя Гераклом. Но говорят ведь, что пьяному - море по колено, а Ерофей отнюдь не был трезвым, и потому торжественно провозгласил:
- Ну ладно! Я согласен, - и они ударили по рукам.
Зевс, плутовски усмехаясь, сунул два пальца в рот и оглушительно свистнул, поразив этим Ерофея даже больше, чем склонностью к стихам или умением метать молнии.
Тут же появился ниоткуда недовольный Гермес в своей экзотической одежде - с листком вместо плавок - видимо, его оторвали от весьма важного дела. Однако Гермес отлично знал повадки своего папаши, тут же изобразил почтительную подобострастную улыбку. Ерофею даже подумалось, что бог-курьер сейчас шаркнет босой ногой по полу и спросит: «Чего изволите-с?» Но Гермес молча ждал, что скажет родитель. А тот сказал следующее, от чего усталый Ерофей заулыбался:
- Гермес, отведи Ерофея в опочивальню. Всем - на покой.
Гермес молча взял за руку Ерофея, и они мгновенно очутились в просторной высокой комнате с мраморной, как и везде во дворце, мебелью. В центре комнаты стояла огромная кровать, на которой могли бы уместиться десяток Ерофеев.
- Эге! Здорово, а? - Ерофей оглянулся на Гермеса, но того и след простыл.
Ерофей рухнул на постель: «Жестковато, - и тут же его пронзило. - Да ведь я в скверную авантюру ввязался! Мне того быка нипочем не одолеть! - однако русская привычка надеяться на авось родила надежду. - Ладно. Утро вечера мудренее, там что-нибудь придумаем».
Долгое время Ерофей ворочался в центре постельного аэродрома, пытаясь заснуть. Чадили безобразно светильники. В огромное, на всю стену, окно даже сквозь плотные шторы просачивался немеркнущий свет.
- Ну, прям белые ночи в Питере, - пробурчал, поднимаясь с ложа, Ерофей.
Он вышел из комнаты, сетуя на свою недогадливость, что не спросил, где в этом обширном дворце туалет. А выпитый нектар, между тем, требовал выхода. Ерофей долго блуждал по залам и анфиладам. Не найдя нужного помещения наконец выбрался в сад. Там, как ему ни было стыдно, под развесистым ореховым деревом он выпустил съеденное и выпитое наружу.
Во дворец Ерофей вернулся облегчённый и оттого счастливый. Но, к своей великой досаде, не мог вспомнить, где спальня. Почти час блуждал он по дворцу, видя всюду спящих богов. В одной из комнат наткнулся на Гермеса, безмятежно сопевшего в объятиях какой-то симпатичной вакханки. «Хо! Вот почему Гермес такой был злой, когда его вызвал Зевс. Да… Я бы, наверное, тоже разозлился, окажись в такой ситуации», - и пошёл дальше.
Так и не найдя своей комнаты, Ерофей, чувствуя себя теперь глубоко несчастным, уселся в каком-то зале на мраморной скамье и забылся в коротком тревожном сне, где за ним гонялся здоровенный огнедышащий бык.
Проснулся Ерофей от дрожи во всём теле. Хоть во дворце и тепло, не зря боги нагишом ходят, но, лежа на камне в трусах, не согреешься. Замёрзший Ерофей вновь пустился по дворцу в поисках своей спальни, толкая бесцеремонно все двери подряд, и чуть не завопил от восторга, увидев свой рюкзак. Однако воспитанность взяла верх над восторгом, и Ерофей молча скакнул в постель под немыслимое количество покрывал, свернулся клубком и мгновенно заснул.
Разбудил Ерофея высокий мрачный раб. Он молча подал ему таз для умывания и встал рядом. Когда Ерофей начал чистить зубы, глаза раба изумленно распахнулись. Однако вышколен он был отменно, потому терпеливо дождался конца неведомой ему гигиенической процедуры, поскольку зубы у олимпийцев не болели.
Вслед за рабом, облачённый в шорты и майку - не решился выйти к богам обнажённым - прошёл Ерофей в зал пиршеств, с ужасом представляя, сколько придется опять съесть и выпить. Но завтрак оказался скромным - из куска мяса и пары чаш нектара, не столь крепкого, как накануне, потому боги, все прочие, и Ерофей в том числе, быстро закончили трапезу и разошлись по своим делам. Никто не обращал внимания на Ерофея, лишь Арес, уходя, царапнул его злым взглядом.
Зевс опять вывел Ерофея в сад.
- Скажи, герой младой, придумал или нет ты способ обуздания громадного быка? - обратился певуче Зевс к Ерофею.
- Признаться, нет идей хороших в голове моей, - изрёк Ерофей так же певуче. «Хм, - подумалось ему, - однако это становится заразным. Прям эпидемия стихотворная».
И объяснил причину отсутствия в голове хороших идей:
- Мне тяжко было от божеского дара - амврозии прекрасной и нектара.
- Знакомо состояние такое, о, юноша, и мне, когда приму я лишнего, чем требует утроба. Всё вертит так внутри, что ты захочешь гроба. Бывало на Олимпе и такое - от пищи, переев, кончались и герои, - весело рассмеялся суровый громовержец.
- О, Зевс, не надо так пугать, ведь неохота юным умирать! - пылко воскликнул Ерофей в ответ. - Но ближе к делу. Я не могу перечить богу, но, может, дашь Гермеса мне в подмогу?
- Мой юный друг, Гермес мне нужен самому, но я, пожалуй, пошлю его с тобой. Он - плут и вор, но малый с головой. Хотя с собою рядом видеть я его привык, но мне сейчас нужней гораздо больше бык, - и, свистнув по-разбойничьи, вновь вызвал Гермеса, который тут же предстал перед ними.
- Гермес, мой сын, ты пойдёшь с этим юным героем. Он всё тебе объяснит, - сурово нахмурившись, приказал Зевс обычным слогом без всяких поэтических вывертов.
Гермес явно был недоволен, однако, улыбнувшись лучезарно, покорно склонил голову:
- Как скажешь, мой величайший и прекраснейший отец, - хотя в уме, наверное, мелькнуло: «Не было печали, так Ерошку черти накачали».
Когда Ерофей все рассказал своему приятелю, тот почесал горбинку носа и резюмировал:
- Большую же свинью подложил тебе мой батюшка.
- Быка! - засмеялся Ерофей. - Да ладно, на месте чего-нибудь сообразим. Одна голова хорошо, а две - лучше. Ну что? Двинули вперед? - Ерофей вскинул на одно плечо рюкзак, на другое - палатку.
Гермес вздохнул:
- Ну, цепляйся, что ли за шею, репей несчастный, банный лист… - он ещё что-то бурчал, но Ерофей, замирая от страха, как и при первом переходе из одного уровня жизни в другой, ничего не слышал. Это было здорово - лететь куда-то в центре вихря. И страшно - вдруг сверзишься с неведомой высоты неизвестно куда? Хорошо, что их полёт длился несколько секунд: Гермес перемещался в пространстве с космической скоростью.
- Ну, вот и прибыли. Отцепляйся.
Ерофей отлепился от Гермеса и обессиленно сел на землю.
- Фу-у-у!.. Всё же в самолёте намного удобнее.
- Что есть - «самолёт»? - озадачился Гермес.
- Ну, штука такая летающая - с крыльями, вроде птицы, но внутри её - кресла. Представляешь?
Гермес ошарашенно соображал, ведь знал уже, что такое - кресла, потом возразил:
- Ну, где же такую птицу возьмёшь, чтоб там хотя бы ты один поместился? Грифон - и тот мал. Разве что дракона выпотрошить? Попрошу Геракла, он живо с этим справится.
- Ой, умоляю, никаких драконов! - категорически воспротивился Ерофей, и Гермес пожал плечами: ну, не надо, так не надо.
Они шли по лавровой роще, поглядывая настороженно по сторонам, не видно ли где быка-разрушителя. Гермес ворчал:
- Из-за тебя приземлился неверно: понавешал на себя всего, как на елку… Вот где искать эту шельму рогатую?
Вдруг впереди послышался треск ломаемых деревьев. Могучее паровозное мычание оглушило путников.
- Атас! - завопил Гермес и сиганул в сторону. Вслед за ним, едва поспевая, припустил Ерофей. Сзади, там, где они только что были, всё рушилось и трещало. Кто-то сопящий яростно ломился сквозь лес.
Друзья, засев в кустах, наблюдали со страхом, как мычащее чудище, подобное горе, пёрло по лесу, аки по заросшему травой полю. Гигантский бык, пожалуй, раз в десять больше тех, каких видел Ерофей у бабушки в деревне, промчался мимо, разбрасывая по сторонам деревья, вывернутые с комлем, и комья земли, величиной с петровский пьедестал.
- Ого! - Ерофей, поражённый величиной быка, почувствовал, как весь взмок от пота, а, может, и ещё какой влаги. Но это длилось всего миг, в следующий он развернулся к Гермесу и заорал. - Ты, блин, знал, зачем Зевс меня звал?
Глаза Гермеса играли бесовскими огнями:
- Конечно. Я же могу читать мысли не только смертных, но и богов.
- И ты знал, что мне нипочём не справиться с этаким чудищем? Ведь он величиной с девятиэтажку!
- Ну, у страха глаза велики, - философски высказался Гермес. - Бык как бык, ну разве что побольше чуток обычного, ведь Посейдон всё же создал его, - и он встал с колен и спокойно потянулся, разминая кости и мышцы.
