Дуглас Адамс - Путеводитель «Автостопом по Млечному Пути» (перевод Е.Щербатюка)

Однако важнее то, что полотенце имеет огромную психологическую ценность. По каким-то причинам страг (страг: не автостопщик), обнаруживший, что автостопщик носит с собою полотенце, автоматически предполагает, будто тот также является обладателем зубной щетки, гигиенических салфеток для лица, мыла, жестянки с бисквитами, фляги, компаса, карты, мотка бечевки, репеллента, одежды для дождливой погоды, космического скафандра и прочего, и тому подобного. Более того, затем страг беззаботно ссужает автостопщику любой из перечисленных или из дюжины других предметов, которые были, к несчастью, «потеряны» путешественником. Единственное, что страгу приходит в голову, — то, что всякий человек, голосуя проехавший Галактику вдоль и поперек на попутных, и все еще знающий, где его полотенце, ясное дело, заслуживает уважения.

Отсюда и выражение, появившееся в жаргоне автостопщиков: «Эй, ты засс того хупового Форда Префекта? Вот, кто фрук, взаправду знающий, где его полотенце!» (засс — знать, быть уверенным, встречать, одерживать любовную победу; хуповый — свой в доску парень; фрук — парень до изумления свой в доску).

«Суб-Эта Сенс-О-Матик», уютно прильнувший к полотенцу в сумке Форда Префекта, замигал быстрее. В милях над поверхностью планеты громадные желтые нечто начали развертывать свои порядки веером. В Джодрел Бэнк кто-то решил, что самое время приятно расслабиться за чашечкой чая.

— У тебя полотенце с собой? — неожиданно спросил Форд у Артура.

Артур, сражающийся с третьим бокалом пива, удивленно оглядел его.

— Зачем? Что за… нет, а должно быть? — Артур вдруг перестал удивляться: это, по-видимому, больше не имело никакого смысла.

Форд раздраженно прищелкнул языком.

— Допивай, — назойливо повторил он.

В тот момент снаружи в пивную проник глухой грохот беспорядочного обвала, просочившийся через приглушенный гул голосов, игру музыкального автомата и пьяную икоту человека, сидевшего рядом с Фордом, которому тот, в конце концов, купил-таки виски.

Артур поперхнулся пивом, вскочил на ноги и вскрикнул.

— Что это?

— Не волнуйся, они еще не начали, — успокоил его Форд,

— Благодаренье Богу, — сказал Артур и расслабился.

— Это, наверное, всего только сносят твой дом, — пояснил Форд, приканчивая свою последнюю кружку.

— Что? — заорал Артур. Внезапно чары Форда развеялись. Артур дико огляделся и подбежал к окну.

— Боже мой, верно! Они сносят мой дом! Какого черта я делаю в пивной, Форд?

— На данном этапе едва ли это имеет какое-нибудь значение, — ответил Форд. — Пусть себе развлекаются.

— Развлекаются? Развлекаются! — завопил Артур, потом быстро выглянул в окно, чтобы удостовериться, что они с Фордом говорят об одном и том же.

— К черту их развлечения! — выкрикнул он и выбежал из пивной, яростно размахивая почти пустым пивным бокалом. В этот обед ему не удалось приобрести в пивной ни одного нового друга.

— Остановитесь, вандалы! Вы, разрушители домов! — орал Артур. — Вы, полусумасшедшие вестготы! Остановитесь же!

Форду нужно было идти следом. Быстро поворачиваясь к бармену, он попросил четыре пакетика арахиса.

— Вот… ну… сэр, — сказал бармен, шлепая пакетики на стойку. Двадцать восемь центов, если будете так добры.

Форд был очень добр: он дал бармену еще пять фунтов и попросил оставить сдачу себе. Бармен поглядел на банкноту, потом на Форда. Вдруг по нему пробежала дрожь: бармен испытал мгновенное ощущение, которого не понял, поскольку никто на Земле до того не испытывал подобного. В мгновения сильного потрясения любое живое существо, из всех существующих, посылает слабый подпороговый сигнал. Сигнал просто сообщает, точно и почти патетически, как далеко это существо находится от места своего рождения. На Земле невозможно находиться далее шестнадцати тысяч миль от места своего рождения, а это не очень много. Потому такие сигналы слишком незначительны, чтобы их замечали. Форд Префект испытывал сильный стресс, а рожден в 600 световых годах от Земли, рядом с Бетельгейзе.

Бармен испытал мгновенное головокружение, пораженный шоком от невыразимого ощущения расстояния. Он не понял, что это значило, но посмотрел на Форда Префекта с новым чувством уважения, граничившего с благоговейным страхом.

— Вы серьезно, сэр? — спросил он глухим шепотом, прозвучавшим так, что публика в пивной притихла. — Вы считаете, что приближается конец света?

— Да, — ответил Форд.

— Но… сегодня днем?

Форд уже пришел в себя и стал сама легкомысленность.

— Да! И я бы сказал, что не позднее, чем через две минуты, — радостно заявил он.

Бармен не мог поверить тому, что услышал, и не мог не поверить ощущению, которое только что испытал.

— А можем ли мы что-нибудь предпринять? — спросил он.

— Нет, ничего, — ответил Форд, засовывая орешки в карман.

В затихшем баре кто-то вдруг хрипло рассмеялся над тем, как глупо все выходило.

Человек, сидевший рядом с Фордом, теперь был чуть-чуть вдрызг пьян. Его глаза, блуждая, поднялись от стакана к Форду.

— Я думаю, — произнес он, — что, если мир приходит к концу, то нам следует лечь, или надеть на голову бумажный пакет, или что-нибудь еще в таком духе.

— Если вам это нравится, то, пожалуйста, — ответил Форд.

— Так нам говорили в армии, — сказал человек, и его глаза начали долгий обратный путь к стакану.

— Это поможет? — спросил бармен.

— Нет. Простите, мне пора идти, — сказал Форд, одарив его дружелюбной улыбкой. И, помахав рукой, удалился.

Еще несколько мгновений в пивной стояла тишина, а потом тот человек, который хрипло смеялся, всех ошеломив, снова захохотал. Девушка, которую он приволок в пивную вместе с собой, испытывала к нему отвращение, нараставшее в течение последнего часа. Она должна была, наверное, чувствовать величайшее удовлетворение от сознания, что через полторы минуты, или около того, ее спутник вмиг испарится, испустив облачко водорода, озона и окиси углерода. Правда, в тот самый миг, она сама будет, пожалуй, слишком занята, испаряясь, чтобы это заметить.

Бармен прочистил горло. Он, как бы со стороны, услышал собственный голос: «Последние заказы, пожалуйста».

Громадные желтые машины начали снижаться и двигаться быстрее.

Форд знал, что они делали. Совсем не то, чего бы он мог пожелать.

Взбегая по склону, Артур почти добрался до своего дома. Он не замечал, что внезапно похолодало, не замечал порывов ветра и необъяснимого шквала дождя. Он не замечал ничего, кроме бульдозеров, ползающих по руинам, бывшим его домом.

— Вы, варвары! — истошно закричал Артур. — Я отсужу у совета каждый пенни, которого он стоил! Я вас повешу, утоплю и четвертую! И высеку! И сварю… пока… пока… пока с вас не хватит.

Форд очень быстро бежал следом. Очень, очень быстро.

— А потом я начну сначала! — вопил Артур. — А когда я закончу, то соберу все оставшиеся кусочки и попрыгаю на них!

Он не заметил людей, которые повыскакивали из бульдозеров, не заметил, что мистер Проссер с лихорадочным беспокойством оглядывал небо. Что мистер Проссер увидел, так это громадные желтые нечто, ревущие над облаками. Невозможно громадные желтые нечто.

— А я буду прыгать на них, — вопил Артур, — пока не придумаю что-нибудь еще более неприятное, и тогда…

Артур споткнулся, упал головой вперед, перекувырнулся и совершил мягкую посадку на свой зад. И, наконец, заметил: что-то происходит. И показал пальцем в небо. И истерически взвизгнул.

— Что это за чертовщина?

Чем бы оно ни было, оно пронеслось через небо в своей чудовищной желтизне, разорвав небеса на части сводящим с ума ревом, и скрылось, оставляя за собою дыры в воздухе, схлопывавшиеся с бабахом, от которого уши отлетали от черепа на шесть футов.

Проследовало еще одно нечто и сделало в точности то же самое, что и первое, только еще громче.

Трудно определенно сказать, чем занимались люди на поверхности планеты, поскольку они сами не понимали, что творят. Ничто не имело смысла — ни выбегать из домов, ни забегать в дома, бесшумно завывая среди грохота. Улицы всех городов мира затопили люди. Машины врезались друг в друга, когда рев накрывал их и катился дальше, как приливная волна, через холмы и ущелья, пустыни и океаны, казалось, расплющивая все на своем пути.

Только один человек спокойно стоял и смотрел в небо, стоял с ужасающей печалью в глазах и резиновыми затычками в ушах. Он точно знал, что происходило. Знал с той минуты, когда во мраке ночи его разбудил «Суб-Эта Сенс-О-Матик», замигавший рядом с подушкой. Он ждал этого все прошедшие годы. Но когда он, такой одинокий в своей маленькой темной комнате, расшифровал сигнал, холод охватил его и сжал сердце. Он подумал, что нужно ведь было такому случиться, чтобы из всех рас, населявших Галактику, которые могли появиться и передать планете Земля «Большой привет!», пришельцы оказались именно вогонами.