Надежда Первухина - Ты в гадалки не ходи

Он вырулил с подъездной дорожки на трассу (хотя "трасса" — это сильно сказано, просто слово другое не подбирается) и развил приличную скорость.

— Хорошая машина, — сказала я, чтобы хоть как-то произвести впечатление нормального человека.

— Хорошая, — кивнул Ромул, не отводя глаз от дороги. — Только непредсказуемая.

— То есть?

— Она произвольно марку меняет. Сегодня вот "рено". А вчера был "Форд Эксплорер". А позавчера "Шевроле Тахо". Когда заходишь в гараж, не угадаешь, какой эта машина будет. Одно хорошо — для милиции она представляется стареньким "запорожцем", поэтому ее никогда ради мзды не останавливают.

— Вы не шутите?

— Никоим образом. Мне эту машину Юля на годовщину нашей встречи подарила. И предупредила, что подарок с секретом. Так что с этой машиной мне никогда не скучно.

— А с женой?

— Что с женой?

— С женой никогда не бывает скучно?

— Это с Юлей-то! — хмыкнул Ромул, — С ней никому не бывает скучно. И в этом вы сейчас лично убедитесь. Мы приехали.

Юля со своим мужем (мужем ли официальным?) жила в элитной двенадцатиэтажке, каких в нашем городке было всего пять штук.

— Шикарно живете, — сказала я, оглядываясь. Помимо самой двенадцатиэтажки здесь имел место приятный дворик с детской площадкой, клумбами и фонтаном. Возле подъезда также сидели бабульки и судачили о том о сем.

— Ага, — сказала я. — Вот теперь и у ваших местных бабушек будет тема для разговора — муж Юли Ветровой привел в квартиру девушку.

— Вы про бабулек-то? Не волнуйтесь, это не люди, это гомункулы. Юля их специально создала, чтобы имидж подъезда не портился.

— Какой имидж?

— У каждого подъезда должны дежурить старушки, чтобы сохранялась общая картина приличного двора.

— А что, у вас настоящих старушек нет, что ли?

— Они почему-то рядом с Юлей не заживаются, — пожал плечами Ромул, — Ну идемте. Юля ждет.

Глава 4

Мы поднялись на лифте до последнего, двенадцатого этажа и вышли. Ромул толкнул дверь квартиры ладонью, и она подалась в глубь коридора. Значит, нас действительно ждали.

Я переступила порог квартиры с некоторым опасением. Мне еще ни разу не приходилось быть в гостях у ведьмы, да еще такой знаменитой. Говорят, у ведьм все не так, как у обычных людей.

Ну, прихожая, во всяком случае, оказалась вполне обычная — со шкафом для верхней одежды, с зеркалом и маленькой лампой на потолке. Но самое главное было то, что в прихожей не наблюдалось никаких насекомых. Зато в ней наблюдалась красивая молодая женщина лет примерно двадцати пяти или чуть побольше. Она была одета, как и я, в джинсы и блузку. Поверх блузки красовалось ожерелье из ограненного авантюрина.

— Благословенны будьте, Юля! — находчиво воспользовалась я недавно полученной информацией.

— Благословение и вам, Вероника. Ромул приготовит нам кофе, а мы с вами пройдем в гостиную.

Ромул безо всяких возражений действительно отправился на кухню, а меня Юля Ветрова отконвоировала в гостиную.

Гостиная подходила бы какому-нибудь нуворишу, а не ведьме. В камине потрескивали дрова. На каминной полке красовались антикварные вазы. Ноги утопали в пушистом ковре, большой диван так и притягивал к себе, обещая бездну уюта и комфорта. Посреди гостиной стоял круглый стол, покрытый шелковой скатертью, а на столе располагался большой алый магический кристалл. И еще на столе стояли два канделябра с оплывшими свечами.

— Ника, вы на этот колдовской антураж внимания не обращайте, — весело сказала мне Юля. — Это для клиентов. Для таких, которые не могут представить себе ведьму без канделябров с обязательно оплывшими свечами. У некоторых людей бывают странные ассоциации. А вы, как я надеюсь, здравомыслящая девушка.

— Была… До тех пор, пока не услышала жужжание пчелы у себя в волосах.

— С этим мы разберемся. Садитесь, Ника, а я кое-что поищу.

Я устроилась на податливом диване, а Юля повернулась ко мне спиной и стала рыться в книжном шкафу. Тут-то я и заметила, что у Юли имеется настоящий хвост, для которого она в джинсах проделала дырочку. Хвост неприятно поразил меня, но умом я понимала, что хвост и ведьма — это практически тождественные понятия.

— Ага, нашла! — торжествующе воскликнула Юля и извлекла из недр полки довольно солидный фолиант. — Сейчас мы посмотрим, откуда взялись ваши страхи.

Она водрузила фолиант на стол, и в этот момент в гостиной появился Ромул. Он нес поднос с кофейником и двумя чашками.

— Дамы, — сказал Ромул, — извольте пить кофе. Я что, зря мучился с его приготовлением?

Он поставил поднос на стол.

— Ты мое золото, — сказала Юля Ромулу. — Без тебя я бы пропала.

Они как-то так посмотрели друг на друга, что я поняла — они самые настоящие влюбленные, без дураков. Самые настоящие муж и жена.

— Ромул, а почему ты не хочешь выпить с нами чашечку? — спросила Юля.

— По телику сейчас будут футбол передавать. Пойду болеть за "Челси". Я уже и пиво охладил и воблу посолил.

— Ну ладно, коли так. А мы тут займемся нашими женскими делами.

Ромул ушел. Я нервно посмотрела на Юлю. Она отодвинула фолиант в сторону и налила из кофейника кофе мне и себе. Потрясающий аромат принялся витать в комнате и щекотать мне ноздри. Я вспомнила, что до сих пор ничего не пила и не ела.

Юля поставила передо мной чашечку:

— Пейте, Ника. Это не простой кофе. Наговорный. Если его выпить, повышается настроение, отступают страхи и прибавляется сил. Только Ромул умеет готовить такой кофе. Он у меня тоже колдует помаленьку. Хоть и не любит в этом сознаваться.

Я отпила глоток. Кофе действительно был восхитительный, и хотя он явно был безалкогольный, у меня развязался язык, и я поведала Юле о том, как мне было плохо вчера и что до сих пор у меня во рту росинки маковой не было.

— Так, понятно, — протянула Юля. — У нас есть салат, сама делала. Будете?

— Мне так неудобно…

— Все нормально. Вы должны поесть, Ника. Иначе у вас просто не останется сил. Я принесу вам салату.

Юля вышла из комнаты, а я укорила себя за болтливость. Но что поделать, если мне после глотка кофе страшно захотелось чего-нибудь пожевать.

Вернулась великая ведьма с тарелкой и вилкой в руках. Поставила тарелку передо мной, протянула завернутую в салфетку вилку:

— Кушайте, пожалуйста. До тех пор, пока вы не поедите, никаких разговоров о делах.

Я покраснела, но повиновалась. Салат оказался замечательным.

— Вы часто сами готовите? — спросила я Юлю.

— Нет, у меня в основном Ромул на кухонном поприще подвизается, — улыбнулась Юля. — Я если что и умею толково готовить, так это яблочный пирог. Кстати, я его сегодня испекла. После наших дел я вас обязательно им угощу.

Я расправилась с салатом, молясь о том, чтобы у меня больше не было тошноты. Потом допила кофе. Юля сложила грязную посуду на поднос и вынесла его на кухню. Я слышала, как она разговаривает там с Ромулом. Кажется, на испанском.

Наконец Юля вернулась, похлопала меня ободряюще по плечу и сказала:

— Кажется, я уже знаю, откуда проистекает ваша боязнь насекомых.

Она взяла фолиант, который до этого достала из шкафа, и показала мне его переплет с названием. Оно было на латыни. Юля перевела:

— "Порча: способы наведения и снятия". Посмотрим, есть ли здесь ваш случай.

— Вы считаете, что на меня навели порчу? — спросила я.

— Я практически уверена в этом. Конечно, есть такое заболевание — инсектофобия, но ваш случай — с галлюцинациями — говорит об ином. Ага, вот!

— Что?

— Послушайте-ка сей пассаж: "Младшая ведьма обратилась к старшей и рекла: "Почтенная мать, изреки, есть ли еще какие виды порчи, редкостной и наводимой лишь сильными ведьмами". И отвещала старшая ведьма: "Есть порча, которую распознать как наведенную трудно. Порча эта есть порождение в человеке страха перед насекомыми, летающими, ползающими и прочими. Человек, порченный этою порчею, страшится выйти из дому, ибо ему мерещатся всюду насекомые, готовые его ужалить, такие, как осы, пчелы и слепни. Но скоро и в самом доме своем он не находит покою, ибо всюду мерещатся ему поганые насекомые, и всякий шорох он принимает за шорох лапок насекомого.

Если не вмешаться вовремя и не снять с человека порчу сию, то человек погибнуть может от двух зол: или самоубийства, или разрыва сердца от страха". И младшая ведьма сказала: "Страшно дело сие, ибо порождает в человеке всеобъемлющий ужас. Но скажи, почтенная мать, возможно ли снять сию жестокую порчу, или так и гибнуть человеку?" На это отвещала старшая ведьма: "Не было б возможности отвести сию порчу, не стала б я и говорить о сем. Слушай, дитя, и вникай в слова мои, как таковая порча снимается. Надо взять в ближайшее полнолуние заячью лапку от белого зайца, намочить ее в свежем козьем молоке от козы, на которую еще не прыгал козел, добавить нутряного барсучьего жира, крови черной кошки, убитой через повешение на трехсотлетней липе либо клене, и, окунув в эту смесь заячью лапку, протирать все тело порченого человека. Волосы же порченому следует остричь во всех местах и особо густо там мазать. Так продолжать до следующего полнолуния, и тогда несчастный либо умрет, либо исцелится". И сказала младшая ведьма: "Велико дело сие". И рекла старшая ведьма: "А чего же ты хотела, несчастная?"