Ольга Мяхар - А обещали сказку…
— Ложись!
Беспрекословно падаю в грязь, стискивая зубы от новой вспышки боли, а над спиной проносится что-то большое, холодное и страшное. Стараюсь вжаться лицом как можно глубже в лужу, булькая и не дыша. По телу ударила сильная волна воздуха, вминая в грязь по самую макушку. Грохнуло так, что заложило уши. Послышался жуткий вой, и… все стихло.
Лежу, не решаясь шевелиться и не реагируя на острый недостаток кислорода в легких.
Кто-то кусает за ухо. Что-то орут. Упорно не отзываюсь, продолжая лежать. Мне все равно. Я — труп, просьба не беспокоить.
— Вирх!
Кое-как поворачиваюсь на бок, хватая ртом кислород, и чувствую, как по лицу елозят лапкой, стирая потеки грязи. После чего устало смотрю на мокрую и не менее грязную мордочку котенка.
— Ты… жив? — Это он мне? Ну-у так сразу и не скажешь. — Потерпи, я сейчас тебя подлатаю.
— КРОВИ…. — Это я такое прохрипел? Зашибись.
Котенок вздрогнул и огляделся по сторонам:
— Щас. — После чего куда-то смылся.
Продолжаю лежать, разглядывая землю и обижаясь, что в поле зрения не попало небо. Все, что увижу перед смертью, — грязь, покореженный забор и… задняя часть умирающего дракона. Да-а…
— Вот, на, пей.
Мне суют в губы горлышко бурдюка, из которого страшно воняет. Морщусь и капризно пытаюсь отвернуться. Тело взрывается болью и посылает меня по старому адресу.
— Да пей же, это кровь!
Ага, только, по-моему, она давно протухла как минимум. Не буду!
Но через стиснутые зубы все же проникает пара капель теплой жидкости, обжигая нёбо, и я неуверенно их сглатываю…
Дальше — чудо. Сажусь, вырываю бурдюк и пью взахлеб, рыча и фыркая, как лошадь. В глазах — красная пелена, руки трясутся, как у алкоголика, а тело мгновенно перестает болеть, регенерируя с бешеной скоростью.
Отшвыриваю бурдюк и невменяемо смотрю на грязного котенка:
— ЭТО ЧТО?! — даже и не пытаясь контролировать собственный голос.
Но Мурз даже не вздрогнул, довольно улыбаясь и нагло влезая на колени к невменяемому существу, которым сейчас являюсь я.
— Кровь дракона, — зевнув, пояснил он, — по легенде, вампир, который сможет выпить ее и не сгореть заживо, — больше никогда в крови нуждаться не будет. И ему станет доступно наслаждение от обычной пищи. — Он закрыл глаза и тихонько засопел, сворачиваясь в клубочек.
Тупо перевариваю информацию. Это что, значит, меня только что чуть не сожгли заживо?
— А-а…
— Отстань, Вирх. Дай поспать, я на заклинание все силы угробил. — И он уснул.
А я тяжело вздохнул, глядя на это странное существо, и… осторожно взяв его на руки, прижал к изувеченной груди и попытался встать.
Пару раз я падал, но силы прибывали с каждой секундой, и мне все-таки удалось подняться. По синусоиде подошел к дракону и угрюмо изучил труп с впечатляющей дырой в брюхе. Зверушку жалко не было ни грамма. А осторожно жмущиеся к заборам люди, уже появляющиеся из окрестных домов, и вовсе не добавляли оптимизма. Понятно, что у них сейчас на уме: срочно разобрать зверушку на составляющие, загнать на рынке подороже и мимоходом прибить временно слабого меня, чтобы типа не мешал «честному дележу». Ну-ну. На ногах я уже стою вполне уверенно, временно забыв, что одна из них была сломана, сердце радует вполне ритмичным стуком, а усталости — как ни бывало. Короче… подходи, народ. Не обделю никого.
— Э-э…
Ну вот и первый претендент.
Оборачиваюсь и угрюмо смотрю на невысокого бородатого мужичка, прячущего за спиной впечатляющие вилы. Это мне? Я прям смущаюсь.
— Че надо?
Мужик окончательно стушевался и сделал уверенный шаг назад. Я оскалился в улыбке (без клыков, конечно, а то мало ли… на вампиров тут всемирная охота).
— Ну дык это… Поздравляем, значит.
— Угу. Можешь валить, делиться не намерен. Это все — мое, — весомо тыкаю пальцем в вонючую тушу неподалеку.
Обида в глазах приблизившегося населения. Кажется, меня все же попытаются прибить.
— А ну расступись! — В первые ряды проталкивалась группа стражников, одетых в кольчуги, и с воеводой (или кто он там) во главе.
Мою грязную персону смерили презрительным взглядом и осторожно выставили вперед высокого субтильного типа в дорогих одеждах.
Стою, жду, держа на руках спящего котенка.
— Кто таков? — цедя слова сквозь зубы и разглядывая меня водянистыми глазами.
— Кто надо.
Злоба на лице начальства.
Нагло улыбаюсь, нарываясь. Но какой-то дедок уже шепчет что-то на ухо этому типу, отираясь рядом. Лицо мужика светлеет, на меня смотрят уже если не с пренебрежением, то, по крайней мере, с интересом.
— Я дам тебе десять золотых монет, а ты оставишь мне дракона, идет?
— Тысяча.
Дружный вздох народа и шок в глазах начальства. Стража начала доставать мечи, выказывая повышенный интерес к моей шее.
— С ума сошел? Я тебе являю высшую милость…
Он осекся, когда я начал рычать. Все окрасилось в красный, из пальцев начали вырастать впечатляющие когти, а волосы на голове зашевелились. Я вытянул перед собой правую руку, тут же начавшую светиться алым, и тихим, пробирающим до костей голосом повторил:
— Тысяча.
Мужик икнул, отшатнулся и истерически заверещал. Между мною и типом тут же выстроилась стена из лезвий и направленных в грудь арбалетов. Я улыбнулся и стряхнул капли света с руки на землю. Всего две капли, но грохнуло так, что большую часть публики просто снесло, каким-то образом умудрившись не задеть меня. Хотя… это же моя сила, так что и причинять вред мне она не должна.
— Убить ег… нет, стойте!
Кто-то кричал, народ разбегался, меня проклинали. А стража пыталась подняться с земли, подсчитывая потери и пока не находя таковых. В итоге типчика тоже подняли, отряхнули и сунули к нему трясущегося старичка, который что-то очень быстро залопотал на ухо испуганному начальству. В водянистых глазах медленно оживал разум пополам с ненавистью, которой меня незамедлительно облили.
— Ладно, пришлый, — сквозь зубы процедил он, отстраняя старика, — пятьсот, и ни одним золотым больше.
Свечение на руке медленно погасло. Я улыбнулся уже более располагающе:
— Деньги отдашь сейчас.
Он кивнул, развернулся и начал быстро отдавать приказы об охране туши. Я же пошел снова наполнять бурдюк кровью. Противно, а надо: если сейчас не напьюсь ею вдосталь, то уже часа через два она испортится, и толку не будет никакого. Гм… правда, откуда я это знаю — убейте, не вспомню.
Да, кстати, а что там с охотником на вампиров? Наполнив бурдюк и оглядевшись, увидел, как народ собирается у чего-то, лежащего неподалеку от ворот. И если мне не изменяет память, то именно там я его и оставил.
Иду к толпе, отхлебывая на ходу и морщась от запаха. Передо мной люди тут же расступаются, давая рассмотреть безжизненное тело, лежащее на земле. Склоняюсь и неуверенно щупаю пульс.
Пульса нет. Жаль. Очень.
— Какой-то вампир его задрал, — сообщают справа, — вон вся шея разодрана, да и грудь — сплошное месиво.
Я выпрямляюсь и смотрю на ближайшего мужика, не обращая внимания на болтуна. Этот с виду вроде бы поумнее остальных будет. По крайней мере, не трясется и глаз не отводит.
— Похоронишь?
— А зачем? — лениво пожимая плечами. — Ночью придут волки, вот и будет ему могила.
— Похоронишь. За один золотой.
— Три! — И наглая улыбка на бородатом лице.
— Три, — медленно киваю я.
Мне протянули руку, которую я неуверенно пожала.
— Так. Миха, Шустрый. А ну ко мне!..
Дальше я слушать не стал — снова пошел к типу, за гонораром. Уже в спину мне прокричали, чтобы приходил вечером к воротам. Я кивнул, не оглядываясь.
А котенок продолжал спать у меня на руках.
Глава 4
Тишина. Створки ворот поскрипывают на ветру, дует пронизывающий, холодный ветер, забираясь под одежду и холодя спину. Брр… противно.
Три монеты, звякнув, перекочевали в лопатоподобную ладонь. Щербатая улыбка, взмах рукой. И вот уже четверо «могильщиков» уходят обратно в деревню, радуясь огромной прибыли и обсуждая, что и сколько будут пить в трактире.
Я ежусь, запахивая поплотнее куртку и чувствуя боль в груди.
— Задыхаюсь, — угрожающе шипят за пазухой. Тяжелый вздох и угрюмая мордочка, высунувшаяся из воротника. — Где он?
Оглядываю старое, не слишком ухоженное кладбище, расположенное у кромки леса на отшибе, и тыкаю пальцем в небольшой холмик могилы с покосившимся крестом (вбить его поглубже особо не старались).
— Закопали? — ахнул котенок и попытался выбраться полностью. Пришлось взять за шкирку и пересадить на плечо. Мне вцепились в ухо и хвост с утра не чесанных волос, ощутимо повредив оба.
— Ай! Больно.
— Куртка скользкая — падаю, — наставительно сообщили на ухо, продолжая его терроризировать.
