Наследница Бабы-Яги (СИ) - Лика Вериор
— Не подкалывай мать, — ткнула её локтем.
— «Какие цветочки! Какая травка!» — передразнила Вита. — Я не готова к тому, чтобы моя мамочка превращалась в бабку… О! Цветочки правда ничего такие!
Я фыркнула — яблоко от яблони, что называется.
— Не знаю, они тут сами выросли. И забор сам. Внутри тоже многое поменялось, стало посовременнее.
— Чудеса! — покивал дядя Олег. — Нам на втором, кажется, курсе, читали целый семестр о трёх навьих родах. Ну, Кощеи, Горынычи, Яги. Про Избу тоже говорили, но мало, особенно тогда подчеркнули, что все свойства её неизвестны.
— Да вообще странный домик, — пожала плечами. Дверь открылась, стоило коснуться ручки, даже ключ не понадобился. Лицо обдало тёплым хвойным ветерком. — Заходите.
Кот спрыгнул с печи и укоризненно на меня посмотрел.
— Я ничего не рассказывала, они сами всё знали!
— Да я понял уже, — он пошевелил усами. — Не зря же блюдце дальше окон не пошло, да, полковник Незабудков?
— А у вас и блюдце есть? Стоило догадаться, что это вы, а то сообщили — «попытка слежки», а откуда — выяснить не получилось.
Я чуть челюсть не уронила. Снова стало жутко — возможности нового мира действительно необъятны. Ведь есть же целые колдовские системы, артефакты, аналогичные нашим современным приборам, заклинания. И я не знаю об этом ровным счётом ничего.
Странный трепет пощекотал между рёбер, словно я на краю сколы, а подо мной — море. Можно прыгнуть — внизу плавают люди, другие прыгуны, — но страшно. Так страшно, что стоишь, переминаешься с ноги на ногу и смотришь вниз с восторгом, но в то же время прекрасно чувствуешь себя и без этого опасного прыжка.
— Морена? — Кот подошёл к моим ногам и ласково потёрся. — Ну чего ты?
— Да так, задумалась…
— А можно погладить? — тихо спросила тётя Алёна.
Кот натурально закатил глаза, но на полу растянулся, расставив в стороны лапки.
— Думаю, это разрешение, — пояснила.
Тётя Алёна тут же присела возле Кота и утопила ладонь в его шерсти.
— Говорящих котов я ещё не гладила.
— Ну всё, хватит, — Кот подскочил и ушёл в сторонку. Сел, обвив лапы хвостом и наградил нас зелёным взглядом.
— Я ещё с Черепом хотела всех познакомить, — призналась Коту.
— Добрый вечер! — тут же выскочил он из-за печи. Все вздрогнули, тётя Алёна даже взвизгнула, только мы с Котом остались спокойными — давно поняли, что Череп специально пугает. — Рад знакомству, Череп.
— Алёна… — первой отмерла мама Виты. — Очень приятно. Этой мой муж, Олег, — дядя Олег кивнул.
— Я Вита, — сама решила представиться подруга.
В дверь постучали.
— Это я! Можно? — крикнули Петиным голосом.
— Заходи.
Друг вошёл и сразу же пожал руку дяде Олегу.
— Рад вас видеть. Добрый вечер, — кивнул тёте Алёне.
— Марь, я бы на твоём месте проверила дом на прослушку. Только пришли, он тут как тут…
— Да Алек сказал, — ничуть не обиделся Петя. — Он последние часа два тусовался у окна, курил, весь дом провонял. Как в последний раз, чес слово!
Вита вздёрнула брови, хмыкнула, качнув головой. Не нравится мне такие загадочные звуки, но лезть с вопросами не буду — себе дороже.
— Давайте в Навь? Можем немного прогуляться. Можем же? — посмотрела на Кота.
— Пока ты владеешь переходом, ты решаешь.
— Ну, значит, пока владею, действительно нужно вам всё показать, а то кто знает, кто следующий будет.
Все промолчали, а я направилась к Двери. Она поддалась мне без всякого сопротивления, и уже на крыльце я вдруг подумала:
— Петь, спросишь у Алека? Если есть желание прогуляться, пусть приходит, раз все вместе идём.
Вита снова вздёрнула брови, в этот раз крайне показательно — чтоб я заметила, но я — тоже крайне показательно — проигнорировала её.
Петя достал телефон, и через несколько секунд заговорил:
— Алек, мы в Навь. Пойдёшь? Хорошо, ждём. Выключи по-братски телек у меня. Да. И ветровку захвати. Давай. Спасибо.
У меня был свой интерес в том, чтобы инквизитор пошёл с нами. Из-за истории с шишигой я вообще в Навь после заката одна не совалась. Кот, конечно, особенный, но всё же с ним тоже боязно, как и с Петей, а вот с Алеком… С ним спокойнее как-то. У него и штучки волшебные всегда при себе, и опыт есть, и знания.
Алек был у нас через минуту, принеся с собой обещанную ветровку и уже привычное табачно-парфюмное амбре. К счастью, я была довольно далеко, ещё и на свежем навьем воздухе, иначе бы задохнулась. Остальные этот аромат и вовсе не замечали, мне, видимо, одной он казался просто невыносимым. Впрочем, какой Алек, такой и…
Ладно, я предвзята. Если не считать непомерное эго, чувство собственной важности, периодический нарциссизм, тяжёлый парфюм и вездесущее высокомерие — может он и не прямо такой ужасный. Вон, возится с нами, «детишками». Жаль только, что не считать эти, несомненно, яркие черты личности инквизитора никак не выходит.
Хотя, кому жаль? Мне, в общем-то, не жаль.
Погрузившись в идиотские размышления, я не заметила, как Алек и дядя Олег удивились друг другу. Они оба «окнули», что прошло мимо моего внимания, а вот на протянутые для рукопожатия руки я смотрела пристально и с интересом.
— Не ожидал вас тут увидеть, — сказал Алек.
— А уж я-то. Не думал, что вы в родстве. А почему мы не знаем?
— Наши структуры тоже хорошо работают.
— Не спорю. И всё же? Почему не в реестре?
— Алексей вышел из дел, с Ковеном не сотрудничает и семью покинул.
Только сейчас, на чинно проговоренном Алеком «Алексее», я поняла, о чём эти двое говорят. Получается, дядя Олег и не догадывался, что эти Минины, мои соседи (я уверена — то, что они Минины, глава Незабудковых узнал), и Минины, сотрудники Ковена, — родственники. Странно только, что он не провёл параллели между Алексеем Никоновичем Мининым, отцом Пети, и Верховным главой Ковена Никоном, фамилия которого тоже общеизвестна. Ну или хотя бы с Алеком Никоновичем Мининым, с которым, оказывается, знаком. Видимо, не глубоко копал.
— Это же, получается, и у нас подчистили, — дядя Олег хмуро почесал подбородок.
Алек только плечами пожал.
Так, длиннорукий Ковен и в ФСБ-шные архивы залез. Главная правительственная структура колдовского мира начинает обрастать не самыми пушистыми деталями.
Что ж, думаю, мужчины закончили свою сугубо профессиональную беседу. Тогда…
— В путь! — провозгласила торжественно и спрыгнула в высокую траву.
Сказ двадцать третий. Сомнение об одном, а всему
