Роман Тус - Звериный футбол
— Чего торчит… ах ты тля Манкунианская — решает скрестить дрыны второй.
После этого начинается тонкая игра оружием вокруг руки противника время от времени переходящая в длинные атаки с захватами и последующими попытками колоть в туловище или в ногу. В результате которых через несколько минут возникает ближний бой, полный самых неожиданных положений, который заканчивается абсолютным сплетением противников и их орудий между собой и падением к остальным участникам битвы.
Те же в это время, по очереди, как Александр Матросов, поднимаются в зарослях крапивы, но под действием самогонки и других участников этого побоища снова скрываются в зелени. В сумерках вечера от этой толпы, вверх поднимается и улетает в вечернее небо, к звездам, великий и не очень мат, свидетельствующий о глубоком знании участников данного «семинара», не только теории Дарвина, но и обстоятельств рождения, как самих звезд, так и прочей материи во вселенной, вплоть до Люськи суки.
И вот в самый разгар веселья, когда драка уже переходит плавно в празднование масленицы, появляются за клубом во главе с Люськой–гадиной, деревенские бабы:
— Ой а чегой–то тут происходит — деланно удивляется Люська, которая издалека давно уже наблюдала, наваляют Кольке скотине сёдня или нет.
— Василий, я тебе морду щас в кровяку пораскрашиваю! Я тебе алкаш распоследний дам щас по хребтине!
— Ты у меня козел плешивый куда отправился?
— Щас ты у меня сходишь за отрубями. Опять с Колькой снюхался, кобелина кривоногая….
— Николай, Дмитрий, Сашка и т. д. — с тем же продолжением раздаются другие женские голоса.
Соседняя деревня в спешном порядке ретируется к «каблучку», быстро загружается и уезжает обдуваемая всеми ветрами, с открытым задком и выбитыми стеклами. Не переживайте, их не сейчас выбили, а в прошлом году. А хули их вставлять ежели каждый день к вражинам вечером ездим, так никаких денег не напасешься. А так подбежит Колька сука, а бить нечего ему козлу такому. Пылит «каблучок» к большаку, где в соседней деревне уже ждут его родные русские бабы. Ох наваляют Манкунианцам по самый Ван дер сар.
А около зарослей крапивы в это время происходит опознание преступников и начинается Нюрнбергский процесс:
— Посмотри морда твоя наглая на кого ты похож. Тока рубаху чистую выдала, а ну домой скотина — причитает одна из жен.
— А чего я сделал то, мы это как его… — оправдывается морда, вращая глазами.
— Я тебе дам мы это, я тебе устрою и то и другое! Ты воду принес, баню натопил?
— Дык мы тут с мужикам ненадолго, ептить, присели, чисто побалакать.
— Я тебе присяду, я вот по твоей присядке как коромыслом двину, а ну пошел домой…
Торжественное шествие Ливерпульцев под непрекращающиеся гимны и речевки, восславлявшие преимущество истинных сынов отечества перед неадекватными Манкунианцами, через деревню заканчивает так весело проходивший вечер.
Ну ничего. Вот Колька давеча говорил, что у бабы Мани завтра родственники из города приедут, будут стол накрывать, айда и мы к ним нагрянем по- соседски, типа мимо проходили, не прогонят ведь.
Дык о чем это я, а…
— Врагу не сдается наш гордый «Варяг» — затянули мои американцы. Какой у них в Штатах «Варяг». Врут стопудово. Я вообще у них только один корабль знаю, на котором поваром Стивен Сигал всех шинковал в капусту. Убейте меня трое, не помню точно как он назывался, но не «Варяг» однозначно. А! это в них русские гены заголосили.
— Варяг подхватили и сзади. Вот так в сторону Фан–зоны и двигался наш крейсер «Варяг» и их потомственный швед — обладатель знатной шведской фамилией «Ибрагимович». Повернув два раза налево от отеля, мы дошли до фонтана, где уже разбили свое лежбище, заболевшие желтой лихорадкой, товарищи иностранцы. Большая часть их умиротворенно лежала на австрийском газоне, образуя на девственно чистой зеленой траве большое жёлтое пятно неправильной формы.
— Солнечный круг, дети вокруг — почему–то стал напевать я, пионерское прошлое ударило в голову. Не обращайте внимания, это я вспомнил обожаемый всем Уралом пионерлагерь «Уральские трупы», тьфу ты «Зори», где мне довелось чалиться в перестроечные годы, причем я честно отмотал летом два срока. И если бы не большая дыра в бане на женскую половину, лагерь можно было бы считать исправительно–трудовым, а так хоть какое–то развлечение было. Эх годы не те, а то бы я дал стране угля, то есть девчонкам шведским праздник, тсс я жену люблю. Вот в этом–то лагере мной и были услышаны, сочинены, выберите что хотите, пионерские хиты и составлен топ чарт, который возглавляла песня — «взвейтесь кострами бочки с бензином, мы пионеры дети грузинов». Исключительно актуальная теперь песня.
Мои друзья озабоченно посмотрели на меня. Как–то я у них не спрашивал, а где они собственно провели свою молодость. Судя по их удивленным лицам, в моих любимых «Зорях» их точно не было. Эта золотая молодежь определенно не проводила свою молодость в военных городках, в которых испытывали танки Т-80. Причём до сих пор, в 6 утра, меня сопровождает во сне гул танковых колонн, следующих на полигон. В других городках, расположенных в самом центре цыганской деревни расцветала наркомания, в третьих допуск осуществлялся только по личному распоряжению какого–нибудь наместника бога на земле в генеральских погонах.
В то время как я мотал срок в этих доблестных местах, эта счастливо улыбающаяся парочка с выездным папой, усиленно штудировала английский в Кембридже, Оксфорде, Гарварде, потчуя себя на ежегодном Уимблдоне большими порциями клубники со сливками. Суки.
— Эй, сироты, чего не подпеваем, где учились? Доширак вам с майонезом и тушенкой сто раз на ужин?
— А мы это, ну по большей части не в России — хитро улыбнулся Леонид.
— А то я не знаю — состроил я грустную мину.
Шведы встрепенулись и завели своё про русского Ивана.
— Тихо товарищи, лежите не вставайте, в бане все равны — крикнул я им в ответ. Кстати вот так вот в рядок они под Полтавой и лежали. Если мне не изменяет память, именно таким пятном их прадедушки там и растеклись. Интересно, а Ибрагимовичи там были?
Состроив указанному пятну забавные рожицы, мы повернули направо. Прошли мимо турецкой закусочной, из которой ласковые мамелюки бурно нас приветствовали. Да, наши сборные играют пока хорошо, тьфу, тьфу, тьфу. Турок тут больше чем австрийцев. Победы своей сборной они отмечают, носясь по городу на всём что под руку попадается, с дикими криками, что скорее небо упадет на землю и вода в Дунае повернется вспять, чем проиграет сборная Турции. Кто–то давно и нам также кричал, а чем всё закончилось.
Далее мы зашли в русский магазин, посмотреть на прилавки с красной икрой и банками с килькой, ностальгия мать ее. Затем повернув на светофоре налево, банда скользнула в полутемное кафе, решив для начала выпить по чашечке капучино.
Более страшного позора я не испытывал давно. С того самого момента, когда меня в детском садике задержали за кражу легкового автотранспорта — детской машины на педалях, которую я хотел через забор вынести с территории сада с подельниками из 2 старшей группы…
Вначале все было нормально, лишь только после заказа кофе мы обнаружили, что попали в женское кафе, где собирается для общения слабый пол Инсбрука. Мы с Леонидом выглядели жалко в компании умиротворенных матрон, попивающих кофе, закусывающих, прости господи, «эстерхази» и улыбающихся при виде наших рож. Уткнувшись в журналы мод, старательно изучая последние новинки в области кройки и шитья, заботливо разложенные на столиках, тихо обсуждая методы использования крючка при вязании, и предпочтений петли перед другими способами вязки, мы пришли к выводу, что в условиях глобализации данное занятие соответствует принципам, изложенным в Конституции РФ, где каждому гражданину гарантировано право на труд, в том числе и кройки по лекалам, мать моя женщина.
— Я тебе еще раз говорю, что петля, мать ее за ногу и человеческий фактор, основа основ в данном деле — убеждал я Леонида.
— Швейная машинка «Зингер» рулит, балбес — не унимался Леонид.
— Кому гонишь, что ты в этом понимаешь, обезьяна неначитанная? Мне бабушка доподлинно говорила, что только руки и го–ло–ва.
— Да уж не про твои руки идёт речь. Это руками назвать нельзя, чашку не урони, а то эти мегеры нас заклюют.
— Лида не стучи ложкой, когда размешиваешь, а то за соседним столом феминистки голову подняли — я не соплю, и вообще я тихо, не то что вы.
— Счет — тихо прошипел в три голоса наш столик. Быстро рассчитавшись, под улюлюканье завсегдатаев заведения, русскоговорящая группа кройки и шитья спешно ретировалась на улицу.
— Солнце светит прямо в глаз, мы поедем на Кавказ.
— Солнце светит прямо в ж… мы приехали в Европу — заключила Лида.
