Елена Лобанова - Предел
— Скачет. Один. Козлит. Где-то ногу повредил, не иначе. Ну и пусть догоняет, как знает! — Даэрос был зол.
— Не повредил! — Воительница повеселела. — Это у него всегда так, если кобыл — много. Он… это… мама говорила «до спазмов в паху». Айшаки же, они — хитрые. И сильные. Если кобыла высокая, он её сначала забьет, чтобы упала…
— Вайола, довольно! Пеллиэ сейчас совсем расстроится. Мы уже поняли — ни одной кобылы это отродье не пропустит.
— А я о чем? Поэтому догонять нас не на чем. Айшаки, они же — умные. Они с жеребцов начинают. Что Вы все так на меня смотрите? Сначала они забивают самцов. Ну, не до смерти, а так чтобы не мешали. Кобылы… Кобылы потом не очень хорошо бегают. А…
— Довольно! — Даэрос потерял всякое терпение и Крысаку досталось хворостиной ни за что ни про что. — Вы бы лучше представили, как дня через два в этом селении остановятся те, кто едет за нами. Представили? А теперь подумайте, что им могут рассказать словоохотливые селяне.
— Ну, может, селяне решат, что лошак — бешеный. — Нэрнис пытался взглянуть на ситуацию с другой стороны.
— Нэрьо, это же — селяне! Ты представляешь себе бешенство, которое начинается с разноса стойла, в котором стоит вожделенная кобыла?!
Позади послышался дробный галоп и хриплое дыхание. Айшак нагонял телегу. Конечно, он не мог отчитаться перед хозяйкой и Даэросом в своих подвигах. И никак не мог их заверить, что все обошлось как нельзя лучше. Что он — животное буйное, но — разумное. И в село он не совался. Не пришлось. Он всего лишь напал на табун, который выгнали в ночное. Там и был-то всего один жеребец. Мерины его не интересовали. А кобыл он отогнал. И сельские мальчишки, собравшие к утру кобыл, вовсе не собирались рассказывать старшим, что не смогли справиться с невесть откуда взявшимся лошаком. Они пригнали измученных лошадей, но пригнали всех. И каждый из пятерых лгунишек получил свою порцию похвалы за спасение табуна «от волков». Этого уже и сам лошак не знал. Но зато он понял, как сильно виноват. Сначала ему это объяснила хозяйка. А главный жеребец аргументировано добавил кулаком. Айшак оценил крепость его «копыта» и потрусил за телегой. В конце концов, за удовольствия надо платить.
— Надеюсь, что о нас не станут расспрашивать в каждой деревне. — Даэрос вздохнул. — Нэрьо, ныряем в шалаш. Вайола, привяжите Вашего Айшака покрепче. Вдруг, ему было мало кобыл для полного счастья?!
Впереди показалось придорожное село — второе за этот день. Полутемный решил его проехать — дома лепились почти вплотную по обе стороны дороги, а провизию купить в самом крайнем доме. Лучше, так и вовсе на выселках. По его воспоминаниям, где-то даже имелся удаленный хуторок. Двадцать лет назад там жила вдова, по общему решению села — ведьма. Об этом он сообщил своим спутникам и сразу же пожалел о своей откровенности. Девы не горели желанием идти за едой к колдунье.
— Единый Создатель! Нэрьо, подтверди нашим девам, что колдунов и ведьм среди людей не бывает. Фокусников и обманщиков — сколько угодно. А в селах такие слухи распространяют местные мужики, чтобы жены списывали их похождения на ведьминские привороты. Как это, какие похождения? Какие еще могут быть похождения к живущей на отшибе вдове — не за зельями же. Вот, у Айшака спросите какие! Нет, не все мужчины — айшаки. Воительница, надеюсь, Вы нас с братом не имели в виду? А то у нас сестра мстительная.
У Пелли еще от вчерашних размышлений голова «не простыла», а сегодня ей явилось наглядное доказательство того, что с людьми жизнь делает. Дом вдовы покосился, так что сразу было ясно — помощи от соседей она давно не видела. На выпасе толклись три, привязанные к колышкам козы. Коровник стоял с обрушившейся внутрь кровлей. Похоже, что из всего имущества, у вдовы остались только эти козы. Даэрос уверял, что у любезной хозяйки он гостил с месяц и ни в чем не знал отказа, потому что женщина — добрая, радушная, хлебосольная. И красивая. Наверное, в тридцать с небольшим она и была красивая. А сморщенная как печеное яблоко крестьянка, встретившая их на пороге ветхого дома, была кем угодно, но только не красавицей.
— Да, ей приворотное зелье очень нужно. — Шепнула Пелли на ухо потерявшей всякую отвагу Воительнице. — Да, видно, нету его.
Разжились, чем смогли. Козье молоко, козий сыр, яйца, вода, ячменные лепешки — и все. Пелли честно играла роль служанки при спесивой госпоже. Хотя ей эта роль уже разонравилась. Она, между прочим — сестра сразу двух эльфов, каждый из которых такого заоблачно благородного происхождения, что ни ноферы, ни этель-ноферы не могут с ними тягаться.
Пелли, как раз додумывала эту мысль, загружая последний бурдюк, когда её схватил за руку сидевший в шалаше Даэрос.
— Сестренка, будь добра, отнеси, немного серебра этой милой старушке. Скажи, что госпоже очень понравился сыр.
Полутемный насыпал Пелли полную горсть серебряных и снова приник глазом к дырке в попоне. Пришлось даже вторую руку подставлять, чтобы ни одна монетка не выпала. И нисколько не из любопытства, а только потому, что бывшая служанка столько серебра никогда в руках не держала, Пелли посмотрела на эту «кучу». Среди почерневших монет ярко блестел золотой кулон тонкой работы. Пришлось сомкнуть ладони лодочкой. Про сыр она, конечно, сказала, как велели. Вдова безмерно удивилась, но от серебра, понятно, не отказалась. Мало ли что господам в голову взбредет.
Уже забираясь на место возницы, Пелли оглянулась. Старуха стояла на крыльце и пыталась прожечь попоны взглядом, в котором ярким пламенем горела молодость. Больше нигде этого ценного продукта в хозяйстве «колдуньи» не наблюдалось.
Дорога петляла то через редкие березовые рощи, то огибала овраги, то снова спускалась к полям. Миновали еще три селения и поворот на Сиерт. Еще засветло подыскали место для стоянки — рядом с редким березняком на краю скошенного поля. Эльфы и так весь день отсиживались в телеге в объятиях Воительницы, но Даэрос настаивал на том, чтобы провести под навесом и ночь. Мало ли кого занесет на огонек костра. Вайола была грустна, проникшись тяжестью преступления Айшака, и жаждала подвигов. Причин для таковых не виднелось даже на горизонте. Воительница мрачнела и сопела. Айшак нервно дергал ушами, но сорваться с привязи пока не пытался. На всякий случай его еще и стреножили. Нэрнис принес из рощицы хворост, но о том, что его хватит на всю ночь не могло быть и речи.
— Тем лучше. — Даэрос быстро развел костер и, оценив запасы, добавил к сыру и лепешкам остатки вчерашнего окорока. — Завтра надо будет снова еду покупать.
Яйца решили запечь в золе, но оставить на завтрак.
Когда Нэрнис отправился в рощу «посмотреть на звезды», Пелли подсела к Полутемному и так нежно поцеловала его в ухо, что чуть не лишилась одного из братьев. Ар Ктэль подавился от неожиданности. Воительница тут же помогла своей мощной рукой и ударила его по спине. Даэрос едва не упал в костер. Но почему-то она же и обиделась на Пелли и пошла жалеть Айшака.
— Пеллиэ! Я, конечно, польщен, но не совсем понял…
— Даэрос, спасибо тебе.
— За колечко? За ушки?
— Нет. За маленькую такую золотую штучку, которую мне не подарят. Понял? — Пелли, похоже, разучилась смущаться.
— Понял. Знаешь, я открою тебе один секрет…
— Да, нет, не надо!
— Нет, надо! Секрет такой: у меня от очень умных сестер спина болеть начинает. А от любопытных… ну, ладно. Ты у нас — умница!
Вышедший из рощи Нэрнис глазам своим не поверил. Его Полутемный брат по-хозяйски приобнял Пелли за плечо и поцеловал смущенную деву в щеку. А сопящая Воительница всхлипнула и смачно чмокнула в лоб Айшака.
— Как я вовремя! — Аль Арвиль даже не заметил, что перебрал с ехидством. — Сестренка, с меня тоже причитается!
Счастливая Пелли получила братский поцелуй в другую щеку. Вайола совершенно неблагородно сплюнула, глядя на это «непотребство» и полезла в шалаш. Выманить её оттуда удалось только Даэросу, и то — в приказном порядке. Эльфы отправились в телегу, а Воительница потопала к костру. Спать вместе с Пелли ей не очень-то хотелось. Поэтому она, не долго мучаясь, приступила к любимому занятию: посетовала на скверный характер Айшака, перевела тему на жеребцов вообще, потом перешла к конкретным особям, которые «даже собственных сестер тискают», что — противоестественно. Она все бубнила и бубнила, напрашиваясь на разубеждения и объяснения. Но Пелли её болтовню не слушала — она смотрела на красные угли костра и думала. Зато все слова Вайолы были прекрасно слышны в телеге. Сначала, отпихнув айшачью морду, высунулся Даэрос:
— Это кто бы о противоестественности говорил! — Задыхался он от возмущения. Полутемный хотел что-то добавить, но сдержался.
Рядом протиснулся Нэрнис:
— За такие намеки, Дева, мужчин вызывают на поединок! А мы спать хотим! А точнее, мы не очень хотим спать, но — это необходимо. А Ваши речи не просто мешают! Это возмутительно!
