Лана Туулли - Короли и Звездочеты
- Но как же… - вклинился Журчаков. Монфиев схватил меч и попытался его приподнять, прямо намекая, какая участь ждет чересчур разговорчивого сотрудника.
- Может быть, - продолжал внушение Евгений Аристархович, - вы сможете как-то не пускать в наши ближайшие степи новых экскурсантов?
- Мы бы рады, - выдал ответ один из посетителей. Лукин взмахнул ладонью - от внушения он испытывал зверскую усталость. Получилось?
- Да, нечего ребятне по степям тутошним мотыляться, - добавил второй детектив. - У нас, кстати сказать, уже три заявления имеются, что туристы отправились в поход, да еще не вернулись. У вас они тут не мелькали? - и он достал из папки, которую держал на коленях, большие фотографии.
Монфиев быстро пролистал их и передал Лукину. Евгений Аристархович мельком взглянул: так, вот знакомое лицо, и этого они с Волидаровым вскрывали…
- Первый раз вижу, - солгал Лукин. И снова попытался вложить в головы детективов то, что должно стать официальной версией: - Не было их в наших краях. Ищите в другом месте.
- А может быть… - не унимался Журчаков.
Сил, чтоб контролировать сознание еще и этого неугомонного… э-э… экземпляра, у Лукина уже не оставалось. Поэтому он ограничился тяжелым, многозначительным взглядом, буквально вдавив Алексея Павловича в кресло, и от души рисуя картинку, как можно пришибить разговорчивого доктора биологии чем-нибудь тяжелым.
И, как частенько бывало в момент стресса, магия вновь не пожелала контролироваться; какой-то ушлый флюид вырвался на свободу, тут же был пойман ближайшим сознанием с повышенной восприимчивостью. И воплотился в реальность.
Другими словами, дежурящая у двери Петренко вдруг подошла к нервно подпрыгивающему в кресле Журчакову, подняла поднос с кофейными чашками и со всей куртуазной силы стукнула по журчаковской макушке.
- Вот видите, - поспешил обратить ситуацию в собственное благо Лукин, - у нас тут работа нервная, не все выдерживают. Так что не пускайте в наши края молодежь, пожалуйста.
И снова усилил просьбу заклинанием.
Подействовало?
Пусть подействует. Ему достаточно уже случившихся смертей…
Как было бы хорошо оказаться в тысяче километров от Объекта, от связанных с ним тревог и проблем! Взять Марину, цветы и уехать куда-нибудь подальше. Допустим, на берег моря - слушать шум прибоя, играть в шахматы, беседовать с женой о прекрасном и вывести, как мечталось в юности, новый сорт орхидей. Бросить клинику, пациентов, всю команду сотрудников Объекта, которых, по-хорошему, следует утопить в успокоительном…
Ах, знал бы заклинание, которое могло такое счастье обеспечить - обязательно бы попробовал, - подумал Евгений Аристархович. - А нынче приходится разбираться с бедами, которые обеспечил явившийся из другого мира на наши с Монфиевым головы голодный сфинкс. Хорошо, что один был…
Камни, мелкие и побольше, с острыми гранями и гладкими сколами с шорохом посыпались вниз. Скорее-скорее-скорее… Скала! Когти царапают стылый твердый камень.
Отойти в сторону и попробовать снова. Лапами, быстрее и быстрее… Чувствуя когтями и загрубевшей кожей каждую выцарапываемую песчинку… скорее-скорее-скорее…
От последнего движения песок и земля вдруг срываются и с шорохом падают вниз. Из углубления тянет запахом… Чей этот запах? Что-то знакомое, очень знакомое…
Я хочу знать, откуда идет этот запах; добраться до него, попробовать на вкус. Мне голодно, а этот запах манит, как дух родной норы. Я хочу его. Хочу… И потому мои лапы роют сухую твердую землю все быстрее и быстрее.
Скорее-скорее-скорее…
XII. ДАЛЕКО И БЛИЗКО
День, начавшийся беседой со чудаковатым незнакомцем о магии и странствиях между мирами, продолжался суетой и скандалами. О чем-то поспорили Журчаков, Монфиев и Лукин - потом Алексей Павлович лихорадочно жаловался Сашке, как у него болит голова и возникают странные провалы в памяти. Петренко радостно приплясывала по кабинетам, рассказывая, как избила Журчакова под влиянием ситуативного аффекта и собираясь проходить в экспериментальном оздоровительном центре интенсивную терапию. Или лоботомию. Или частичную трепанацию - речь Анны Никаноровны была на редкость бессвязной, но Саша по обилию кружевных халатиков, которых она забирала с собой в клинику Лукина, догадался, что хроническая жертва моды готова на всё.
Удобно развалившись и отбросив в сторону пушистый хвост, Кот спал на клавиатуре, не позволяя Саше даже часок посидеть, поработать над полузабытым рефератом по философии. Тетя Люда суетилась в столовой, «волчата» рыскали по округе в поисках пропавшего психа…
Где же он может прятаться?
Воспользовавшись всеобщим помешательством - не в клиническом, а в бюрократическом смысле слова, - Сашка отдохнул, подремав на кабинетном диванчике до ужина, торопливо проглотил вечерний чай, подслушал доклады «волчат», которые теперь делались сразу двум начальникам, а потом, осторожно, шарахаясь от каждой тени, выбрался за ограду Объекта.
Нервно озираясь на каждый звук и чувствуя себя этаким Джеймсом Бондом в пионерской редакции - то есть хилым, тощим, голенастым, в коротких штанишках и горном в кобуре - Глюнов стал подниматься в горы.
Лотринаэн, накинувший поверх своей помятой рубахи с когда-то пышным кружевным воротом куртку с подписью «Теплаков» на кармане, сидел на огромном валуне и меланхолично наблюдал за догорающим закатом.
- Вечер добрый.
- Привет. Сегодня днем к вам, случайно, Евгений Аристархович не заходил? Такой небольшой, широкий, на лысого гнома похож? - спросил Саша.
- Где ты видел лысых гномов, Саша? - с хмурой раздражительностью ответил Лотринаэн. - Такого в природе не бывает. А лекарь ваш сюда действительно заходил. Безумцев немного приструнил, теперь они играют в какую-то сложную игру: сидят и рассказывают кошмары из своего детства. Я послушал - такая гадость… - Лот поморщился, выразительно скривился и передернул плечами, показывая, как неприятно ему услышанное. - Что-нибудь удалось узнать о Громдевуре?
- Нет. Его пока не нашли.
- Будем считать, что это хорошая новость… - мрачно проговорил Лот. Сашка, смущаясь, протянул сверток и объяснил, что это всё, что ему удалось украсть из столовой. Лотринаэн решил не отказывать от угощения.
- Думаю, что пропавший беглец прячется где-нибудь в горах, - осторожно подал идею Глюнов. - Тебе же удалось найти бункер Теплакова, может и он…
- Не исключено, - вежливо не стал противоречить Лот, расправляясь с пирогом, - но маловероятно. Днем я прошел по коридорам в нескольких направлениях, послушал - один из ходов ведет к вам в подземелья, там достаточно прочная дверь; несколько ходов заканчиваются тупиками…
- Но ты как-то вход в бункер нашел, - возразил Саша.
- Повезло, как висельнику. У меня с собой был побег руимшанэ.
Глюнов захлопал глазами. Что, это непонятное слово как-то объясняет прохождение сквозь каменные толщи? Лот тяжело вздохнул, сожалея о неграмотности молодежи:
- Если вежливо попросить, руимшанэ дробит камень. Правда, живет она очень не долго, нуждается в большом количестве маны для своего нормального функционирования, так что в обычном виде в природе практически не встречается… Я, собственно, хотел этот побег продать одному гному - дома, в Талерине, - вот случайно с собой и прихватил. Не беспокойся, - Лот подумал, что правильно догадался о причине смятения своего собеседника, - Когда разберусь с поисками Громдевура и со своим энергетическим потенциалом, я вызову побег нуимшани и восстановлю стену там, где я ее проломил. Нуимшани, - продолжил Лот, впадая в раздражение от того, что читалось на лице Саши. Ей-ей, полуэльф чувствовал себя дрессированной собачкой, веселящей детвору на городской площади, - чтоб ты знал, обладает прямо противоположными способностями - сок ее спелых ягод залечивает раны камня. Ну-с, какие будут предложения по поиску Октавио Громдевура?
- Не знаю, - пожал плечами Глюнов. - Он же твой приятель, ты лучше должен представлять его привычки. Как бы он поступил, окажись в незнакомом месте среди незнакомых людей?
Лотринаэн поморщился. Собственно, где он - дипломированный и уважаемый магистр магии, вечно в делах и заботах на благо Кавладора; а где - какой-то рубака, только и годный, что устраивать драки и ломать что ни попадя! Но не признаваться же случайному помощнику, что живьем Громдевура не видел, а уж тем более - знать о его привычках ничего, кроме столичных сплетен, не знает?
