Олег Шелонин - Эвританские хроники
– Торговца, торговца, торговца Карабаса! – пропел абориген, выделывая ножками замысловатые па.
Этой информации для Натали было более чем достаточно. Она разжала пальцы и, перепрыгнув через рухнувшее тело, понеслась к морю, ориентируясь на слух. Шум прибоя был слышен издалека. Чиганка, мотавшаяся в кильватере, заставила себя разлепить глаза. И вовремя. Они были уже на пирсе.
– Покажешь капитану, – сунула ворожея свой магический амулет принцессе, – если пускать не будут.
Осесть ей принцесса не дала. Откуда только силы взялись? Перекинув руку проводницы через плечо, доволокла ее до сходней единственного в порту корабля, отцепила от пояса кошель и кинула к ногам матроса, перегородившего вход.
– Два места до Соломеи, – не терпящим возражения тоном потребовала принцесса.
– Найн, – вежливо ответил матрос, получил каблучком пропыленных сапог в живот и плюхнулся в воду.
– Найн! – повторил его ошибку второй матрос, на свою беду тоже несший вахту. Этот пытался перехватить нахалку на середине трапа – и последовал за своим товарищем.
Только на палубе принцесса вспомнила, что у нее есть что-то типа пропуска и, пощадив боцмана, сунула ему под нос новенький магический кристалл ворожеи. Оттуда высунулась прилизанная крысиная физиономия Литлера.
– Фиг!
– Дайль! – вскинул руку в партийном приветствии боцман.
– Фиг!
– Дайль!
– Где тут свободная каюта?
– Фиг!
– Дайль!
Натали поняла, что каюту ей придется искать самой.
Свободных оказалось много. Закинув чиганку в подвесной гамак, принцесса присела на прикрученную к полу койку. В голове зашумело. Спать… Но сначала капитан… На Соломею… За коварным женихом и развратной амазонкой… Ух-х-х, они у меня…
Все-таки есть бог на небе! Наша история так и не завершилась бы, попади в пресловутый храм Пансифилеи не Кирилл, а, скажем, Натали. Даже во сне она была идеальным клиентом для Сайд ибн Салим аль-Бахили! Хотя и это не факт. У хозяина храма имелся великолепно развитый инстинкт самосохранения.
Но это все лирика. А вот на верхней палубе «Борзой акулы» лирикой уже не пахло.
Не успели мокрые вахтенные выползти на пирс, как их вновь смело в воду. По трапу зацокали копыта. Амазонки вихрем ворвались на корабль, слетели с седел, обрубили концы, растолкали команду и на всех парусах помчались к Соломее.
Матросы не возражали. Очень трудно возражать, когда около кадыка ерзает острый клинок. Только одного бесноватого девицы не тронули. К юродивым везде относятся с опаской, брезгливостью и долей уважения. А вдруг они и впрямь где-то рядышком с богом?
– Фиг! – орал бог.
– Дайль! – отвечал боцман. Из его рта шла пена. Выпученные глаза вылезали из орбит.
Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить – С нашим атаманом не приходится тужить!
– Батько! Корабль на горизонте.
– Торговый?
– Вроде торговый.
– Пропустить. Вы мне «Пенителей пива» дайте! Или голомский флагман! Мы – идейные пираты, а не бандиты с большой дороги! Кропоткина дайте!!!
Слухи об удачном налете на Торий «Пенителей моря», идеологом которого был Гарри Вениаминович, разошлись далеко. Страстное желание обсудить с теоретиком анархизма ряд его статей – особенно ту, злополучную, где, по мнению автора, сам он делает шаг вперед, а Батька, понимаете ли, два шага назад, – уже два года гоняли практика анархизма по всем морям Эвритании.
– Батько, а корабль-то голомский.
– Кони застоялись, Батько!
– Батько, не будь я Леня Задов! Зюби вирву! Разведку дам!
– А-а-а, – махнул рукой атаман, – берите.
– Запрягай!!!
– По коням!!!
Лагерь ахновской вольницы загудел. Заржали боевые драконы, почувствовав близкую битву. Ахновцы шустро взнуздывали морских чудовищ, впрягая их в водонепроницаемые тачанки.
– Но, залетныя!!!
Кто-то оглушительно, залихватски свистнул, и морская конница Батьки Ахно понеслась по волнам к едва заметной точке на горизонте, которая была не чем иным, как «самым лучшим в мире кораблем с самым лучшим в мире капитаном, которым командовал самый лучший в мире купец».
Вольнице Батьки крупно «повезло». Корабль шел без руля и ветрил и был, похоже, легкой добычей, однако… Свистящую и орущую орду Батьки, обложившую корабль со всех сторон, нахально игнорировали. Это поначалу насторожило практика анархизма, но, увидев с гребня волны, что творилось на палубе «Борзой акулы», Нестор Родионович презрительно фыркнул и коротко скомандовал:
– Абордаж.
Знал бы он, чем это кончится…
Экипажу «Борзой» было в тот момент действительно не до Батьки и его лихой команды. Там шла своя разборка. Крутая.
Началась она с того, что Натали соизволила проснуться и долго нежилась в постели, мечтая о том, как она накажет коварного жениха и нахальную соперницу, настигнув их на Соломее. О! Это будет что-то! Главное – подипломатичнее, не роняя своего достоинства, обдать презрением обоих.
Мысленно проговаривая все, что она скажет им при встрече – а в том, что встреча состоится скоро, принцесса не сомневалась, – Натали наконец-то встала, вышла на палубу и столкнулась нос к носу с Пантейей.
Несколько секунд царские особы хлопали глазами, рассматривая друг друга, а затем принцесса молча вцепилась в иссиня-черную копну волос амазонки. И сделала это так дипломатично, что Пантейя как-то сразу догадалась: перед ней соперница! И, вместо того чтобы отработанным приемом сразить врага, ответила тем же. Золотые кудряшки Натали были короче, держаться за них было труднее, но Пантейя старалась.
Оглушительно визжащий клубок царских особ покатился по палубе, сметая на своем пути все подряд. На помощь Пантейе ринулись ее верные воины, а капитан захваченного судна смекнул, что это самый подходящий момент, чтобы вернуть себе корабль обратно. Он подмигнул команде, и тут началось…
Поднятый на палубе гвалт заставил пробудиться Дэйна, и он тоже соизволил покинуть лежак. Вид летящих за борт матросов (амазонки великолепно владели приемами рукопашного боя) заставил его протереть глаза и потрясти головой. Как это он умудрился проспать такое шоу?
Пока наследник Голома ею тряс, под его ноги подкатился визжащий клубок, сбил с ног и увлек за собой.
Девочки были такие милые, симпатичные, мягкие, что у наследника Голома возникло вполне естественное желание… их разнять. Возможно, были и еще желания, но дальнейшие действия царских особ их мгновенно отбили. Девицы решили, что третий лишний, и, временно объединившись, вышвырнули увальня за борт.
Дэйн обиделся.
– Что я им плохого сделал? – спросил он у Ахно, выныривая рядом с его тачанкой.
– Сейчас узнаю, – пообещал Батька, закидывая на палубу абордажный крюк.
– Нет, пусть они мне сами скажут!
Возмущенный Дэйн вцепился в канат и полез обратно. Сзади пыхтел Батька Ахно…
– Ну, давай! Давай! – пританцовывал Литлер у кристалла, через который он наблюдал все этапы морского побоища. – Ну что ты там байки-то травишь? Незаметненько цап артефакт – и в кусты!
К счастью для Дэйна, кустики в океане не росли, а вода была достаточно мягкой, если, конечно, правильно в нее войти. Юноша убеждался сегодня в этом не раз, вылетая за борт. Не прав был его папаша насчет баек. Какие там к черту байки! Он и рта не успевал открыть на палубе, как тут же возвращался в море.
На палубе творилось что-то невообразимое. В разборке венценосных особ участвовали уже все – амазонки, команда «Борзой акулы», пираты… Мутузили друг друга упоенно. Невзирая на чины и звания.
Когда Дэйн в шестой раз оказался в воде в обнимку с Нестором Родионовичем, Литлеру это надоело. Схватив Камень Власти, он проорал заклинание. Со стороны тронного зала раздались грохот, скрежет и яростные вопли. Владыка Голома сразу понял, что переборщил. Похоже, вместе с Дэйном и пленницами он прихватил на Голом и весь корабль. В личные покои бюрера ворвался начальник дворцовой стражи.
– Мой бюрер! В тронном зале…
– Молчать! Собрать все силы и немедленно навести порядок!
– Яволь, мой бюрер! – гаркнул начальник и, грохоча сапогами, помчался наводить статус-кво.
Ничего хорошего из этого не вышло. Через несколько минут вопли из зала усилились.
– Всех по камерам! – тряхнул Камнем Власти окончательно выведенный из себя правитель Голома и тут же оказался в темном сыром помещении.
– Погорячился, – почесал затылок Литлер.
– Это точно, – пропыхтел кто-то сзади.
Нестор Родионович недобро щурился, почесывая ухо боевого дракона. Камеры мгновенно опустевшего замка были переполнены.
29
Вечерело. Карета «обременительных музыкантов» во весь опор неслась по дороге в сторону Ничейных Земель. На козлах сидел нахохлившийся Кузя, с видом заправского кучера размахивая кнутом. Иногда он умудрялся попадать, и лошадки, обиженно фырча, прибавляли скорость. За рулем, то есть за вожжами, он оказался по одной простой причине. Дон Эстебано, в совершенстве знавший родной город, за его пределами начал путаться, а потом и вовсе заблудился – то ли на развилке не там свернул, то ли вообще не в ту сторону поехал… А так как из всей честной компании местным был один несравненный маэстро, то его безжалостно разбудили и передали бразды правления. Не проспавшемуся, да еще и с дикого бодуна… К сожалению, философ, крупнейший специалист в этом вопросе, в тот момент тоже спал – иначе он обязательно отговорил бы друзей от такого безрассудства.
