Юлия Славачевская - Замуж за Черного Властелина, или Мужики везде одинаковы
Не обратив на его привычный выпад никакого внимания, Егор сжал мои ладони, которыми я прикрыла лицо, и отвел их в стороны. И тут они испугались по-настоящему: по моим щекам ручьем текли горючие слезы. Подобного зрелища они не видели лет эдак тринадцать. Взрослея в окружении мальчишек, которые были меня старше и исповедовали истинно мужские представления о жизни и поведении, мне пришлось научиться не лить слезы, избегая дразнилок и насмешек, а справляться с обидчиками самой, давая сдачи.
Но иногда, как сейчас, не хватало ни сил, ни нервов, ни воли удержать извержение слезного водопада. Поверьте, я бы с большим удовольствием напинала кому-нибудь зад или намылила шею. Только возникает небольшая проблемка с определением кандидата на сию незавидную роль. К сожалению, некому было высказывать и показывать свои претензии.
Но я что-то очень увлеклась переживаниями и не познакомила вас с братьями, чтоб вы поняли, с какими индивидами мне приходится существовать вот уже восемнадцать лет. Итак, приступим…
С Денисом вы уже знакомы.
Следующий по старшинству Егор. Он ленивый, безалаберный, но жутко добрый, хотя и выбрал себе профессию спецназовца. Обаятельный белобрысый пакостник с голубыми глазами, обожающий шутки и розыгрыши. Самый высокий в семействе. Этакий добродушный шкаф с бездной неописуемого мужского шарма. Девушки пищат от восторга, но долго встречаться с одной и той же красавой Егор не способен в принципе. Мама постоянно ругается, мол, ему в двадцать пять лет давно пора стать немного серьезнее и остепениться. Ага. Думаю, это несбыточная мечта. У нашего подъезда постоянно тусуются девчонки в надежде на встречу с ним. И ведь, гад такой, никому не отказывает, умеет находить нужные слова и драк и разборок не допускает.
Впрочем, со всеми остальными Егор может быть совсем иным — жестким, даже жестоким, собранным и строгим. Хорошо, что я его на работе почти не видела.
Последний из братьев — Тарас. Тарасик. Рысь. Он радикально отличается от двух других братьев: рыжий, мелкий и вертлявый. А еще вредный и смешливый, веснушчатый и белокожий. Мой сероглазый Рысенок учится в универе на физико-математическом факультете. В двадцать один год Рысь выглядит на восемнадцать и очень гордится этим обстоятельством, но в жизни в этом не признается. Увлечения самые разнообразные: от литературы до компьютера. К девушкам пока относится индифферентно, объясняя тем, что они скучные, правда, я сильно подозреваю, что дело не в этом, но молчу из опасения стать «врагом номер один» и принять на себя весь боезапас изощренных пакостей и гадостей, как устных, так и телесных. И это несмотря на то, что из всех братьев он меня сильнее всех любит, хоть и под пыткой не сознается. Основная черта характера: не давать спуску окружающим, если обидели его или кого-то из нас.
Ну и, естественно, наши родители. Мама — Ирина Александровна, миниатюрная, худенькая, рыжеволосая и синеглазая. Глядя на нее, никогда не подумаешь, что она дала жизнь четверым детям. Мама закончила исторический факультет и мечтала стать археологом. Но, встретив нашего папу, Гаврилу Семеновича Острожникова, тоненькая изящная девушка с мечтой распрощалась и принялась мотаться с ним по военным гарнизонам. Оседлыми мы стали лишь семь лет назад, и с тех самых пор мама работает искусствоведом в историческом музее. Несмотря на свою изящность и миниатюрность, мама умудряется держать всех нас в ежовых рукавицах, но, проявляя незаурядные способности стратега и полководца, позволяет папе считать себя главой семьи.
Что можно сказать о папе? Он большой, красивый и… прямолинейный, как рельсы. Светлый шатен с серыми глазами, много лет назад он мгновенно покорил сердце молоденькой студентки. Потомственный военный, сейчас уже в чине полковника. Невзирая на подкатывающий полтинник, папа все еще красив, лишь немного располнел от маминых вкусностей. Я у него хожу в любимицах, но и достается мне на орехи сильнее остальных, ибо, по его мнению, мне, как единственной дочери и к тому же похожей на него, надлежит быть ангелом на земле. А я все как-то больше по складу характера соответствую чертенку. Да вы уже в этом сами убедились.
Вот краткое описание нашей большой, дружной и весьма беспокойной семейки.
В общем, возвращаясь к себе домой, рыдала я громко, качественно и со вкусом. Выплакивая накопившиеся чувства — боль, горечь и обиду. Только мальчишки об этом не знали и жутко перепугались. Они принялись меня успокаивать, лихорадочно оглядываясь в поисках обидчиков и наверняка мечтая начистить им физиономии. Насчет множественного числа братья не сомневались, поскольку по обрывкам фраз стало понятно, что искали они как минимум парочку двухметровых громил, ведь с остальными, по их мнению, я и сама могла легко справиться. Объяснить, почему рыдаю, не представлялось возможным. Допускаю, в дурку меня, как родную кровь, не отправят, но коситься будут долго. А оно мне надо?
Отрыдавшись и добросовестно намочив по очереди пакет носовых платков, рубашку Дениса, майку Егора и футболку Тараса, я все же пришла в себя и сообщила:
— Ладно… харэ сырость разводить. Потопали домой.
Братья оглядели свои промокшие вещи: у кого на груди, у кого на плече, а у кого и поближе к животу, и согласились. Сегодняшнюю пропажу благоразумно не решились комментировать во избежание рецидива. Егор предложил:
— Пиво будешь?
Думала, до такого не доживу. Заявление можно приравнять к предложению сдать для меня кровь. Дело мое совсем худо, если он добровольно согласился расстаться с обожаемым напитком. Пришлось натужно изображать полный ажур и ступать поскорей домой, по дороге укорачиваясь от расспросов и требований объяснить причину моего буйного и необычного поведения. Представляю себе их реакцию, если я им правду выложу. Хи-хи и ха-ха! Лучше помолчу. Авось за умную сойду… хоть и ненадолго. Лишь бы в буйные не записали.
Дома я попала в мамины руки и с трудом выдавила из себя причину долгого отсутствия. Что я там несла, помню смутно, но думаю, она мне не поверила. Слишком уж пристально мама меня разглядывала, но настаивать не стала, лишь предложила поужинать. Есть мне не хотелось. Я отказалась, нехотя поплелась в ванную комнату и там обнаружила…
Представляете? Шрамы от стрел на плече и бедре никуда не делись! И как я это окружающим объясню? А купальник летом как носить? Их даже в закрытом купальнике видно будет! Ешкин кот! Я крупно влипла. Идей в голове абсолютно никаких. Вообще никаких! Не врать же мне, дескать, случайно в лесу поцарапалась. Ага, шикарные царапины: щепка толщиной в палец проткнула меня насквозь, причем в двух местах. И было это… судя по рубцам, год назад. М-дя, иногда счастье сваливается так неожиданно, что не успеваешь отскочить в сторону… Вот и мне такое счастье привалило, не знаешь с кем поделиться, чтоб не придавило. Что делать-то? Не придумав правдоподобных версий, переоделась в пижаму и, смурная, потащилась спать.
Благодаря папиным заслугам и выслугам мы получили четырехкомнатную квартиру, а благодаря деньгам Деньки купили соседнюю трехкомнатную. Таким образом, мы шиковали каждый в своей комнате, что в данном ракурсе не могло не радовать.
Забравшись в родную кровать и закутавшись в одеяло, я еще немного пострадала и забылась неспокойным сном. И, естественно, мне приснился Кондрад…
Он сидел в кресле у стола. На столе лежал мой кончар, стоял хрустальный графин, наполненный красным игристым вином, и бокал. Мой теперь уже муж выглядел не слишком довольным жизнью. Как необычно было называть его мужем… Честно говоря, я вообще не ассоциировала себя со словом «жена», а его «муж». И все же этот шикарный во всех смыслах мужчина был моим мужем. Глядя на его осунувшееся от усталости лицо, я испытала щемящее чувство разъединения и потерянности.
Какое странное создание человек… Рядом с ним меня неудержимо тянуло домой, а теперь, когда мое желание сбылось, все мое существо рвалось обратно. Спрашивается, как совместить несовместимое… Так, опять утонула в философии. Прекратив «саратовские страдания», я продолжила изучение мужа, привыкая к этому слову и с удовольствием повторяя снова и снова. Вот чтоб тебя! Опять отвлеклась!
Кондрад куда-то безучастно смотрел, поглаживая оружие кончиками пальцев, как будто ласкал женщину. У меня аж мурашки по спине побежали, так захотелось поменяться с кончаром местами, хотя я, наверно, глупо бы выглядела, развалившись на столе. Представив себе эту картинку, почему-то разозлилась и прошипела:
— Извращенец!
Кондрад повернул голову и спросил:
— Илона? Ты здесь? — И добавил, обращаясь к кому-то невидимому: — Она может меня слышать?
— Я не глухая! — пришлось проинформировать мужа, который начал крутить головой во все стороны. Что он там ищет или кого? После моей фразы он повернулся на звук голоса и, нахмурив брови, сообщил:
