Валентин Леженда - Бессмертные герои
Сокрушенно покачав головой, Персей схватил за руку пробегавшего мимо озабоченного слугу.
— По какому поводу веселье?
— Как, а разве вы не знаете?
— Нет, ибо прибыл на остров два часа назад.
— Ну, гм… царь устроил праздник в честь очень важного события.
— А конкретней?
— Сегодня утром дворец покинула жена царя, вот он и веселится.
— Весьма странная реакция.
— Неудачный брак, — грустно вздохнул слуга, — такое и с царями иногда бывает.
— А куда царица съехала, знаешь?
— Знаю, она сейчас скрывается в храме Зевса.
— Скрывается?!
— Ну да, Полидект пригрозил казнить бедняжку за многочисленные супружеские измены. Вот ей и пришлось спасаться.
Персей витиевато выразился и, покинув дворец, отправился искать мать.
* * *Даная, и впрямь, оказалась в местном храме Зевса, причем не одна, а в компании самого Тучегонителя. Жрецы, понятно, повально валялись в обмороке, и Персею постоянно приходилось быть начеку, дабы не наступить на кого ненароком.
— Сынок! — воскликнула Даная, обнимая запыленного путешественника.
— Ого, как вырос, — похлопал по спине героя владыка Олимпа, — возмужал, заматерел…
— Что тут у вас происходит?
— А то сам не знаешь? — улыбнулся в бороду Зевс. — Полидект окончательно зарвался. Выжил Данаю из дворца. До рукоприкладства чуть не дошло, но побоялся, старый греховодник, мести с моей стороны. Однако я все равно не имею права вмешиваться. Все-таки законный брак. С Гименеем лучше сейчас не ссориться, я и так ему должен десять пифосов амброзии.
— Твой отец ни на минуту не покидал меня, — всхлипывала Даная, — с того самого дня, как ты, Персей, уплыл за Медузой Горгоной.
— Но… как такое может быть, — слегка опешил герой, — ведь я видел тебя, Зевс, среди дочерей царя…
— Тсс… — Тучегонитель приложил палец к губам, заговорщицки подмигивая сыну. — Не забывай, я могу быть одновременно в нескольких местах.
— А… ну тогда понятно, — замялся Персей.
— Думаю, тебе пора поговорить с Полидектом по-мужски, — благодушно продолжил Зевс. — Как я уже объяснял, вмешаться сейчас не могу, так что вся надежда только на тебя, сынок.
— Я не подведу тебя, отец! — с готовностью отозвался Персей и зловеще ухмыльнулся.
* * *Веселый праздник был в самом разгаре, когда в пиршественный зал, особо не скрываясь, ввалился пышущий праведным гневом Персей.
Царь Полидект с перевязанной левой ногой очумело уставился на великого героя и визгливо прокричал:
— Ой, друзья, у меня, кажется, начались галлюцинации!
— Это все слишком острая подлива к рыбе, — весело закричал кто-то из гостей.
— Веселитесь, да? — хрипло спросил Персей.
— Но ведь ты умер! — не переставая, орал царь. — Тебя сожрала Горгона, ведь так, друзья?
— Сожра-а-а-ла! — радостно пропели гости.
— Неправда! — спокойно заявил Персей. — Вы врете!
— Сожра-а-а-ла… — надрывались пьяные приятели Полидекта. — Оле-оле-оле-оле-е-е-е!..
— Как вам не стыдно, — попытался воззвать к совести присутствующих благородный герой.
Впрочем, довольно безуспешно.
— Не сты-ы-ы-дно… — слаженно выдали гости.
— Короче, — теряя терпение, выкрикнул Персей, — как ты и просил, я убил Медузу Горгону и принес в мешке ее голову!
— Наверняка ты обманываешь меня, — раздраженно ответил Полидект, — убирайся к Посейдоновой матери, не видишь, я пирую.
— Лжец, лжец, лже-э-э-эц!.. — мелодично выводили присутствующие.
— Да заткнитесь вы! — с чувством рявкнул герой.
— Не оскорбляй моих друзей! — вскочил со своего места перекошенный царь. — Ты, обитатель полей асфодела!
— И все-таки, — угрюмо буркнул Персей, — я настаиваю…
— На чем?
— На том, что выполнил твое поручение и убил Медузу.
— Это не имеет никакого значения, — отмахнулся Полидект, — мне нужен был предлог спровадить тебя как можно дальше, причём желательно в один конец.
— И вот я вернулся!
— Убирайся! Нам не о чем с тобой разговаривать.
— Ты унизил мою мать!
— Что-о-о?!
— Да-да, ты оскорбил ее действием, развратный старикан, угрожал бедняжке скорой расправой.
— Да, угрожал! — гордо подтвердил царь. — А теперь убирайся.
— Хорошо, — мрачно кивнул герой, — а как тебе вот это?!
Полидект одурело уставился на лохматое нечто в вытянутой руке героя.
— Что еще за дребедень?
— Голова Медузы Горгоны!
ХЛОП!
— Суеверный, уродец! — довольно констатировал Персей, придирчиво рассматривая каменную статую правителя Серифа.
— Урод, урод, урод, оле-оле-оле-э-э-э!.. — подхватили веселые гости.
Голова Медузы на них не подействовала, ибо пьяные в сандалию греки ни во что, кроме полного кувшина вина не верили, даже во всемогущих богов.
Пир шел своим чередом, и каменная фигура царя на самом почетном месте совершенно никого не смущала. Слуги все так же подливали в царский кубок вино и… о чудо, напиток каждый раз куда-то бесследно исчезал, а каменные щеки мраморного правителя заметно при этом розовели.
Посреди безумного веселья стоял великий Персей и крепко думал, как же ему назвать свою новую статую.
Вариантов было мало, точнее, никаких.
Но тут взгляд гениального скульптора упал на перевязанную ногу изваяния. На ум мгновенно пришло броское название: «Нога, которую рубили».
Глупость, конечно, но лучше, пожалуй, и не назовешь.
Глава седьмая
ПЕРСЕЙ В АРГОСЕ
Итак, справедливость восторжествовала.
Тиран был наказан, веселые гости как следует погуляли, ну а Персей отомстил за поруганную честь матери. Во всяком случае, так объявили официально.
Власть была торжественно передана старшему брату Полидекта, бедному рыбаку Диктису, который некогда выловил из моря ящик с живыми скитальцами. Хоть в чем-то убогому да повезло. Отдать царскую корону Диктису решил Персей, ну а Зевс такой поступок только одобрил. Олимпу было выгодно, чтобы в Греции правили добродушные дураки, а не алчные кровавые тираны. Да и смертным от этого только лучше.
Услышав удивительную новость, Диктис со страху убежал в лес, ибо заподозрил во всем изощренный план брата, задумавшего все-таки погубить бедолагу родственника, дабы тот не претендовал на престол.
Ловили рыбака где-то около суток. Солдаты тщательно прочесывали лес, а когда новый царь был наконец найден, то с ним пришлось здорово повозиться. Диктис оказал жесточайшее сопротивление: дрался ногами, кусался, плевался и все время норовил ударить кого-нибудь в зубы своей плешивой головой. Рыбака поспешно оглушили обмотанным тряпкой мечом и торжественно отнесли в царский дворец.
Церемонию восшествия на трон Диктис прошел, не приходя в сознание. Неподвижно лежащего царя облачили в роскошные одежды, а на лысоватую голову надели золотую корону.
Но с короной вышла одна неувязочка, уж слишком большая она была, спадала с головы убогого. Пришлось пойти на хитрость и приклеить смолой золотой головной убор к лысой макушке.
Но неприятности с новым правителем на этом не окончились.
Когда царь Диктис благополучно пришел в себя, то сразу же огласил покои душераздирающим воплем раненого кентавра.
Во дворце тут же начался очередной переполох, и расслабившаяся было стража снова бросилась ловить беспокойного правителя.
А все дело в том, что, проснувшись в царских покоях, болезный решил, что умер, благополучно отойдя в мир иной, где наконец свершилось его самое заветное желание стать царем острова Сериф.
Но особенно Диктиса напугала приросшая к голове золотая корона.
Вторично поймать безумца оказалось еще сложнее, чем в первый раз. Диктис учел все свои былые ошибки, с легкостью уворачиваясь от неуклюжих солдат, больше мешавших друг другу, нежели действительно ловивших царя.
Положил конец всему этому безобразию могучий Персей, вовремя подставивший пробегающему мимо правителю подножку. Диктиса схватили, скрутили и отвели прямо к каменному изваянию младшего братца. И только после этого до рыбака дошло, какое счастье ему привалило.
— Спасибо тебе, благородный Персей! — так новый царь обратился к великодушному герою. — Твой великодушный поступок будут помнить в веках.
А ведь прав оказался, шельма! Я вот сейчас через столько лет сижу и пишу о тех самых событиях, блуждающих отдаленным эхом в веках.
Славно правил царь Диктис, рыболовство поощрял, выпустил из тюрем греческих поэтов. Но это все еще ничего, кабы новый правитель особым декретом не амнистировал греческих философов, содержащихся в каменоломнях острова Сериф.
В принципе, они все равно там ни сатира не делали и лишь днями напролет чесали языками. Надсмотрщики день и ночь ходили в сандалию пьяные, вот дисциплины и не было. Заключенные не сбежали лишь благодаря природной лени и нестандартному философскому складу ума. Да и кормили в каменоломнях Полидекта неплохо; бараниной, козьим сыром и свежим молоком.
