Дмитрий Казаков - Грязная магия
Чтобы отдышаться, он остановился только в зале со старой мебелью.
– Кто там были, типа? – поинтересовался Рыггантропов, с разочарованным видом убирая тесак под мантию.
– Да эти всякие, вроде Зараза Курлыка.
– А тот, который в шкурах?
Тили-Тили оживился, замахал руками, глаза его, похожие на сливы, засветились зеленым пламенем. В свисте появились сердитые нотки.
– Ты хочешь что-то сказать? – йода силился донести до собеседников нечто сложное, что не удалось понять сразу. Пришлось прибегнуть к поэтапной расшифровке. – Люди... близко... рядом... живут... соседи! Ага! Что-то торчит, с ветками... дерево! Соседи, живущие среди деревьев? А, все ясно, этот, в шкурах, выходец из Тайги!
Тайга, Лоскут, заполненный в основном деревьями, располагался к востоку от Ква-Ква и слыл местом диким и малонаселенным. Родина Тили-Тили, Лоскут Курганы располагался еще дальше на восток, поэтому йода хорошо знал обитателей лесного края.
– И чего им тут надо, этим, из Тайги? – для Рыггантропова это была очень длинная фраза. Настоящая речь, пропитанная искренним возмущением. – Понаехали всякие, шагнуть некуда!
– Ладно, возмущаться потом будешь, – Арс прислушался, не преследует ли их кто, – а сейчас пора удирать. Еще не хватало, чтобы эти поклонники неизвестно какого бога нас поймали!
– Ваше здоровье, господин... хе-хе... бывший главный жрец!
– И ваше здоровье, господин... ха-ха... бывший главный жрец!
За этими возгласами последовало непродолжительное бульканье, сменившееся довольным кряканьем.
– Да... непривычно быть хе-хе... бывшим главным жрецом!
– И не говорите, куда как непривычно! Ха-ха! Еще по одной?
–Не откажу!
Содержатель таверны «Священная корова», расположенной в храмовом квартале, пребывал в немалом трепете. Обычно его заведение посещали отслушавшие службу прихожане, иногда забегали выпить кружку-другую младшие жрецы или работающие неподалеку нищие.
Сегодня же у стойки банальным образом напивались самые настоящие главные жрецы! И не каких-нибудь третьестепенных божеств, вроде Бога Кладовок и Чуланов или Богини Старых Подметок, а служители Одной Бабы и Отца Богов (звание номинальное).
Кроме них, были и другие, рангом немного ниже.
Неудивительно, что остальных посетителей словно ветром сдуло, а сам хозяин таверны вел себя так, словно решил прогуляться по лезвию меча. Кто их знает, этих жрецов – проклянут с пьяных глаз, доказывай потом, что ты не шелудивая собачонка...
– Так! – сказал Зубост Дерг, обнаружив, что его кружка пуста. – Надо выпить еще! За то, какими мы были хорошими хе-хе... верховными жрецами!
– Надо! Ха-ха! – Пуфик Нал тоненько всхлипнул. По лицу его текли пьяные, судя по кривым траекториям, слезы.
– Позвольте, но почему были? – пропыхтел жрец Мили-Пили-Хлопса, Бога Войны. – Мы пока еще ими остаемся...
– Это только кажется! – Зубост Дерг подставил кружку спешно подскочившему хозяину таверны. – У нас нет прихожан, нет веры в наших покровителей, которые так неожиданно нас оставили... нет даже храмов, которые лежат в развалинах!
Господин Молчания, не произнесший пока ни слова, заскрипел зубами.
– Так что я, – Зубост Дерг махнул рукой, щедро плеснув себе на грудь, – бывший главный жрец Бевса-Патера, звание номинальное... хе-хе!
– Ха-ха! – поддержал коллегу Пуфик Нал, заливаясь такими слезами, что им позавидовал бы крокодил.
– Да, – согласился поклонник Мили-Пили-Хлопса, – это все печально...
– И за это надо выпить!
Заглянувший в таверну посетитель напоролся на совершенно пьяный взгляд Зубоста Дерга, а завидев одежду жреца, поспешно ретировался задом, точно очень шустрый рак.
– А не пойти ли нам в эти... онани... атеисты? – предложил откуда-то с пола служитель Свауха, Бога-Творца. По поводу того, что именно он сотворил, существовало немало мнений, сам же Сваух претендовал на абсолютность своего творения, заявляя, что сотворил ВСЕ и ВСЕХ.
За подобную похвальбу ему часто доставалось по шее от других богов.
– Атеисты долго не живут, – вздохнул Пуфик Нал, прекращая рыдать. – Рано или поздно какой-нибудь бог обижается... бац, и от атеиста остается только мокрое место! – А иногда сухое, – добавил жрец Мили-Пили-Хлопса, – но обязательно пустое.
– А может их и нет, этих богов? – неожиданно заявил Господин Молчания, которому пиво все же развязало язык. – Может, мы их сами придумали?
Остальные жрецы вытаращились на него.
– Надо просто перестать в них верить, и они пропадут! – судя по тому бреду, который он нес, служитель Тумпа Немо в последний час не только пил, но и курил, нюхал и глотал всякую пакость.
– Ага, они пропадут, а как ты будешь зарабатывать на жизнь? – даже в самую тупую голову хоть раз в жизни приходит умная мысль (просто ошибившись адресом). Сейчас это случилось со жрецом Свауха. – Не будет богов – не будет храмов. Нет храмов – нет приношений. На что будешь жить? Что, подашься в нищие?
Хозяин таверны на всякий случай присел за стойкой и опасливо поглядывал на потолок, ожидая, что в принявшем опасное направление богословском диспуте захотят поучаствовать сами обитатели Влимпа.
Подобные случаи были известны.
– Вот жрицы Раздины смогут без храмов обойтись, – с завистливой убежденностью заявил Пуфик Нал, – они на жизнь будут этим, шлюшеством зарабатывать...
Служитель Одной Бабы не всегда был евнухом.
– Это запросто, – Зубост Дерг кивнул, после чего минут пять восстанавливал равновесие. – А жрецы Вяжи станут убийцами... А ты, – нащупать ногой валяющегося на полу служителя Свауха ему удалось только с третьей попытки, – станешь плотником, или кузнецом...
– Это почему?
– А твоего бога изображают с множеством рук! В одной пила, в другой – молоток, в третьей – еще чего-то... Творец он или нет?
– Так то бог! А я при чем? – жрец Свауха обидчиво засопел. – Я из всех инструментов только перо держать умею, которым распоряжения по храму подписываю...
– И то верно! – поддержал служитель Мили-Пили-Хлопса. – Я, хотя и служу Воителю, не гожусь для битв!
Жрец Бога Войны телосложением напоминал огромную свеклу и с немалым трудом помещался в алой парадной мантии. Славился он тем, что с помощью седалища уничтожил немало стульев, лавок и табуретов, а так же как бесстрашный истребитель еды.
– Ну, почему не годишься, – заметил честный Зубост Дерг, – если положить тебя в эту... катаплюльту... и выпустить в осажденный город, то ты запросто проломишь собой стену!
Жрец Мили-Пили-Хлопса задумался, обидеться ему или нет. Мыслительный процесс шел медленно, и пока он добрался до конца, жрец благополучно забыл, чем именно его оскорбили.
Пришлось вернуться к разговору.
– Ничего, – бухтел Зубост Дерг, пытаясь разобраться, какая из пяти кружек перед глазами настоящая, – надо мыслить позитивно! Мы создадим свое дело, в смысле, будем чего-нибудь делать... – а нам за это будут Платить...
– Обязательно! – согласился Пуфик Нал, глядя, как жрец Бевса-Патера хватается за воздух. – И за это надо выпить!
– Надо! – Зубост Дерг огляделся. – Эй! Где-то тут был хозяин заведения! Никто случайно не превратил его в мокрицу?
Арс размышлял, сидя в «Сушеном драконе». Шли занятия, и в харчевне было не так людно. Привычный гомон, запахи горелой и одновременно протухшей пищи совершенно не мешали сосредоточиться.
Настоящий студент может думать в любых условиях. Ну, или хотя бы изображать мыслительный процесс.
Арс прекрасно понимал, что втроем с последователями неизвестного бога, сумевшими заразить безумием добрую половину города, им никак не справиться. Значит, нужно обратиться за помощью.
Оставалось решить – к кому?
К ректору? Такой вариант Арс оставил на крайний случай. Глав Рыбе не отказался бы выслушать студента, памятного ему по истории с реализатором справедливости. После того случая преподаватели стали относиться к Топыряку с подозрением. Если же он обскачет их второй раз, его просто возненавидят.
Декан мэтр Тугодум славился выдающейся язвительностью. Общаться с ним захотел бы только мазохист особого рода, которому нравится быть мишенью издевательств и насмешек.
О том, чтобы поискать помощи за пределами университета, Арс даже не задумался. Нет такой проблемы, с которой не могут справиться маги. А если такая обнаружится, то всем остальным о ней лучше не сообщать.
Оставался заведующий кафедрой демонологии.
Урно Кеклец, занимающий эту должность, мало походил на типичного университетского волшебника. В отличие от большинства преподавателей МУ, ярых теоретиков, могущих внятно и долго говорить о том, чего не делали никогда в жизни, он был практиком.
Три десятилетия странствий по Лоскутному миру в качестве охотника на демонов стоят немало, особенно если закончились они не у надгробия с надписью «Тута пагиб доблесный Урно Кеклец», поставленного над пустым местом (от того, кто терпит поражение в схватке с выходцем из Нижнего мира, в лучшем случае остается несколько клочков одежды).
