Malakla - Один плюс три (СИ)
Соседи и я кивнули этому утверждению. И в тишине ол доктор зачитал, что вся научная братия «должна искать и находить неопровержимые улики сущности бытия и сосуществования науки и магии». «Закруглился ол», — подумал.
— Выдал пипеткой новину, а за здоровьем приходите сами и денежки приносите, — злобно от соседа, а зал проводил ола накнана растрёпанными аплодисментами.
Следующим «первый на селе» пригласил мастера сталелитейного цеха завода «Аксай» Кряжистого Ивана Михайловича. Передо мною поднялся названный камрад, плотного телосложения, в куцем пиджачке, и пошагал к микрофону. Вслед за ним двинулась гора из коридора. Детинушка был ещё больше, чем мастер Михалыч. Типа подмастерья, молодой беловолосый тяж, тащил звякнувшие железки в… авоське!
— Сыскал тару, баклан, — шепнул сосед.
Михалыч, годков так пятидесяти отроду, взгромоздился на трибуну, уверенно плеснул в стакан воды. «Э, да он — пьющий. Мастер наливания» — позавидовал. Мастер оказался мастаком hot шуток. И зашёл опоздавший. «И где я его видел?»
— Господа, э, господа, — Кряжистый замялся под взорами сидящих. «Ха, он же привык по-простому: эту хрень на ту хрень, а ту херь принеси сюда. Бегом». — Господа, изрекать словеса я не умею складно. Но, надоть, — подтвердил мою догадку дядя Ваня. — Судари, я уж сорок лет варю железо. Как начал с шешнадцати годков, кода мине батя привёл на завод, и варганю вот до сих пор; и еще могу токарем, инструментальщиком и исчо слесарить научили. Умелец я на все руки на заводе. Оказия с премией там какие, или ещё чего… Магарыч и все дела. Ну да. А вчерась, мне директор и инженер и заявляют, ехай, Михалыч, без тебя никак. Сюда значит. Ты, грит, наша надёжа и опора. Я грю, што дашь? А мне бы день простоять, да ночь продержаться… Дам выходной, грит, и премию, — дядя вещал без бумажки, «растекаясь по древу», хотя застывший Эверестом, подручный и тянул ему листок с заготовленной речью. — Вот, а сталь, у меня рука лёгкая, глаз — алмаз и все дела, получается аху… кх-кхе, — чуть не проговорил словечко Михалыч.
Зал заржал.
— Ох, извиняйте, господа; я грю, сталь у меня выходить зашибись, — дядька почти исправился. — А, да. Стёпа, а где моя речуга от инженера? — стребовал пропажу виртуоз словечек и забрал мятую бумажку.
— А, Стёпа, на неё уже глаз положил, коричневый, — насмешливый голос из зала. Гы-гы-гы.
— От жеж у него какая какава, — обмолвился Михалыч. — Стёпа, почему тут джирное пятно?
— Там не читай, — от бронзового Стёпы. «Там не играй. И. Поезд мчи-и-и-тся в чистом по-о-о-ле», — вспомнилось. А от дядя Вани, в полный голос:
— Волк позорный. Млять! — Бац. Звяк. Стоявший под правой рукой докладчика стакан от удара кулаком по трибуне от разозлённого мастера, подпрыгнул и опрокинулся. — Ууу! — от мастера.
Зал лёг. Дальше вокруг трибуны летали члены президиума, успокаивали мастера; Стёпа затирал носовым платком воду и оправдывался. Его бас попадал в зону действия микрофона и мы услышали:
— Михалыч, ты чё, распетушился? Я не хотел. Ей-ей… Переволновался я. Живот прихватило… а измял нечаянно, речугу твою… да руки я помыл после тувалета…
Зал ржал. Минут пять уже нас успокаивали, Михалыч на коленке разглаживал бумажку. Многие в зале вытирали выступившие слёзы от нежданно подаренной забавы.
— Итак, судари мои, читаю, — продолжил мастер. И бу-бу-бу о технологии производства стали и тд и тп. Лекция получалась длинная, Михалыч два раза пил воду, устал и бумагу отложил.
«Счас, что-то будет» — предположил. — Но, вот что я хочу сказать, господа, — выпалил дядя Ваня, — после пятого и двадцатого, технология становится не в пи… кхе-кхе, не в пику как вчерашняя.
Гы-гы-гы… Рецидив ржачки в зале. Стёпа прямо расстроился от нового фортеля наставника.
— Извиняюся, господинчики. Нас чё пригласили. Знамо чё, — Михалыч снова перешёл на отсебятину, — чугунку нас одну попросили сделать, вот…
— После двадцатого? — из зала со смешком.
— После тридцать второго, — с издёвкой в голосе, врезал мастер. — Стёпа, давай нали… это самое, собирай изделие.
Опять — ха-ха в зале. Красный Стёпа вывалил железки из авоськи и стал их шустро составлять. Мастер бубнил ЦУ работнику. Подбежал оператор. На экране мы увидели, как из стальной груды слагаются бруски на колёсиках. Минута делов, и получился шарж на пассажирский поезд метро. Вагончики были сантиметров двадцать в длину. Сцепки — из медной проволоки. «И»?
— Стёпа, давай, — скомандовал мастер.
— Чё?
— Икс через плечо! — ответ на вылет.
Гы-гы. Стёпа: Фух. И принялся вытирать пот.
Михалыч: Ну?
Работник: Счас, ага?
— Ага…
— Поезд ехай по кругу — гуднул таки Стёпа. Состав бодренько покатил по кругу. «Опаньки!» — от соседа. — А моторчика тама нет, — сказал пролетарий, при абсолютной тишине зала.
Михалыч, соколом осмотрел зал, и торжественно изрёк:
— Сию игрушку дарю Ростовскому музею магии и колдовства. И под крики «бис» и «браво» они удалились. «Супер».
Следующим докладчиком выступил мой сосед — Артур Валентинович Матохин — инженер «М-фона». Увидал на экране: «медный провод = суперпроводник постоянного тока», «скомканная бумага = наушники телефона». «Бумажка = аккумулятор для ноутбука или мобильника». «Чёткий доклад». И ИТ-инженер отдал два образца для музея магии.
Потом выступил профессор филологии, с размышлениями о том, что заурядная речь казаков бойко меняется на речь из XXl века плюс заклинания от казачек и мещанок…
А потом за трибуной оказался…Элиасен Жак Франсуа Мари Паганель, доктор ботаники. Со скучным докладом о пестиках-тычинках и прерванными пищевыми цепочками. Но.
— Здоровенькi булы, дорогие россияне, — в начале заявил ботан. — Я хочу, вам, розпов╕сти о сделанных мною сенсационных открытиях. Господа, хто бачив пласти чернозёма?
Я поднял руку.
— Ось, деревня бачила, — воскликнул доктор. Я свою руку тут же укоротил. «Сам ты — селюк», — зло подумал. А доктор Паганель, погнал нам текст на украинско-русском смешанном языке…
Моя ярь, к тому времени сошла на нет; я заскучал, собрался поспать — и мне стало не до сна. Позади президиума прошагала милейшая леди. Забыв дышать, смотрел на незнакомку. Фигура, взгляд, стать… Я с ней затанцевал танго, зашептал нежности, прижал её чарующую руку к своему сердцу… И она исчезла. «Это как понимать?»
И сидел минут двадцать пять, соображая, что это мне с переляку пригрезилось. «Жаль». Уже и ботаник ушёл со сцены и докладчик-астроном, а я всё восседал деревянным человечком. Ажник, закручинился, ибо незнакомка была чарующе восхитительна своей божественной красотой…
— … магия погнала меня, с перепуга видно, в парк имени Вити Черевичкина, — услышал середину фразы. Или речи. — И там я встретил свою жену. Живём душа в душу…
— Ну, ты, муженёк, смотри сёдни ночью не опозорься, — циничный возглас из зала.
Докладчик мигом сдулся. Шум, гам, склока от соседей циника. И влез пред симпозиума:
— Это недопустимо, — заявил. — Что говорит милейший Акакий Акакиевич, чистейшая правда. Сердца соединяются. И не на небесах, а на грешной земле. Даже в программе «Давай поженимся» на первой кнопке, режиссёры жалуются, что нельзя провести передачу. Миряне знакомятся и идут под венец до эфира! — с апломбом закончил фразу пред.
— Да вы ему ещё свечку подержите, — изрёк наглец, и его погнали из конференц-зала.
А я выпытал у Матохина, что докладчик — полицейский эксперт. «Хлипкий что-то спец». От докладчика ещё услышал, что появилась новая секта неоязычников — верят в богиню планеты — и о двух смертных случаях, которые завершились помещением праха сразу в урны. Плюс бумага от врача о причинах несчастия. Это же подтвердил батюшка отец Денис. Молодой, и в джинсах под рясой. Потом объявили перерыв.
«Можа ну его… говорильню». Вышел, а точнее слинял, из зала, получил назад свой грозный «Глок» от жандарма и под руку сунулась Жанна.
«Вот это по-нашенски» — подумал. Уходить одному было, э, убыточно.
— Господин майор, вы уже освободились? Вы на машине? Подвезёте до квартиры? — дежурные вопросы от незамужней девушки. Кивнул.
Жанна тут же уцепилась за мою левую руку военного. «Соображает». Вышли. Увидав нас, пикет от неоязычников, организованно развернул свои транспаранты: — Да здравствует…даёшь…не позволим…вступайте… — гласили передовицы.
«Так-так». Посредине дамочек стоял тот самый помятый мужичок, с исправленным губной розовой помадой, плакатом. Форпост новой религии загомонил и понял, что обманулся с выходом основной массы научной братии.
— Ууу! — от пикетчиц…
Под эту букву мы и сели в джип. Жанна, закрыв коленки сумочкой, показывала дорогу. По дороге сообщила, что снимает комнату у очень строгого владельца. Намёк на взыскательного, в смысле морали, хозяина, я почти понял. Заехал в продмаг и собрался купить для хозяина бутылку шустовского коньяка. Меня отговорили.
