Надежда Первухина - Вежливость королев
— Соблюдать очередность при завоевании нашего королевства — прекрасная мысль, ваше величество.
— Что ж, если во дворце имеются вражеские шпионы, они не преминут передать эту мысль своим… работодателям. И все-таки я не помышляю о капитуляции.
— Вы называли меня безрассудным, ваше величество. Но разве то, о чем говорите вы, не безрассудство? Тарсийское Ожерелье будет превращено в груду развалин, если мы не запросим мира. Мне бы не хотелось окончательно лишиться родины. Из-за вас.
— Вот как?! — Лицо Кириены исказилось от гнева. — Значит, это я виновата в том, что идет война?! Я лишаю вас родины? Не вы ли лишили меня моей?! Двуличный хладнокровный негодяй!
— Истеричная дура!
— Ч-что?!
И вслед за «ч-что» на весь тронный зал раскатилось эхо пощечины, полученной герцогом Дюбелье-Рено от Кириены Суорд. Главный Советник еще не успел опомниться и мысленно выругать себя за несдержанность, а Кириена уже подскочила к стене, украшенной роскошным ассортиментом холодного оружия, выхватила гибкую и жуткую даже на вид элристронскую рапиру (такая же висела на перевязи герцога) и яростно крикнула:
— Защищайтесь, мессер Рено!
— И не подумаю, — отрезал тот. — Я не дерусь с королевами.
— Я вызываю вас как Кириена Суорд, гражданка Вольной Монохроммы.
— Тогда тем паче. Вы чужеземка, а мои принципы не позволяют мне убивать иностранных подданных.
— Трус! — Рапира Кириены свистнула в опасной близости от лица герцога, рассекла у плеча перевязь, и фамильный клинок рода Дюбелье-Рено постыдно звякнул о каменный пол.
— Вы меня вынудили, — прошипел герцог и подхватил свою рапиру. — Пеняйте на себя, вольная гражданка!
Только когда ее рапира скрестилась с рапирой герцога Рено, Кириена поняла, как давно она не испытывала этой яростной и грозной радости честного поединка. Единственное, что сдерживало и замедляло движения наставницы-архелаи, было королевское платье, теперь казавшееся мешковатым и неуклюжим. А герцог Рено, поначалу явно оторопевший от ее резкой и эмоциональной атаки, по-видимому, пришел в себя, осознал, что эта женщина и вправду нанижет его на рапиру, как бусину на нитку, и от защиты перешел к целеустремленному нападению.
В конце концов, он тоже человек!
Он не позволит этой воинствующей бестии переходить ему дорогу!
Он собьет с нее спесь!
Герцог был зол и счастлив. Он вновь ощущал себя мужчиной, а не бесполым существом на службе у государства. И он дрался не с Кириеной, нет! Он сражался со своими страхами, своей усталостью и уже одолевавшим его сердце равнодушием.
— Благодарю вас, сударыня! — весело прокричал он, делая изящный выпад и едва не раня еле успевшую закрыться Кириену. — Благодарю!
— За что?! — Кириена могла биться холодным оружием без устали. К ней возвращались прежние ловкость и сила, о которых она позабыла, надев королевское платье. Она прежняя! Грозная и опасная, как целые полки со знаменами!
— Вы дарите мне истинное наслаждение в этом бою!
— Вы мне льстите, мессер Рено!
— Нимало! А как вам понравится этот выпад?!
— Бросьте, герцог! Разве это выпад! Мои ученики сражаются куда лучше вас!
— У вас больше не будет учеников, сударыня!
Рапиры грозно звенели, герцогу пот заливал глаза, а Кириена чувствовала, что еще минута — и она рухнет от тяжести собственного платья.
— Вы надеетесь меня прикончить, герцог? — прокричала она. — А как же вы объясните мою гибель королевству?!
— Легко! У меня в запасе есть ваша копия! Она-то и будет делать все, что ей прикажут, потому что ума у нее еще меньше, чем у вас!
— Мерзавец!
— Просто хороший политик!
— Тогда получайте, «просто хороший политик»!
Каким-то невероятным, неизвестным герцогу фехтовальным приемом Кириена выбила из руки противника клинок так, что тот узкой молнией взмыл вверх. Кириена перехватила падающее оружие, отступила и, тяжело дыша, спросила:
— Что вы теперь сделаете, герцог?
Герцог хотел было от души ответить, но…
— Кхм-кхм. Тысячу извинений… кхм… за то, что вмешиваюсь в этот чудесный… кхм… поединок, но… кхм-кхм… неотложные дела заставляют меня… кхм… нижайше просить аудиенции у Ее Величества. Кхм.
— Что такое? — не сразу опомнилась разгоряченная боем Кириена. — Вы кто?
И бросила выразительный взгляд на Главного Советника. Тот гневно нахмурился:
— С каких это пор представителями Славной Затумании попираются все правила дворцового этикета? Как вы объясните эту дерзость, сударь?! Кстати, вам нелишне было бы назвать себя!
Невысокий, пухлощекий мужчина с благообразной сияющей лысиной и не менее сияющими многочисленными орденами изысканно поклонился и принялся выкашливать свою речь:
— Кхм… еще раз приношу извинения за столь… кхм… не регламентированный, но весьма… кхм… своевременный визит. Весьма… кхм… своевременный. Позвольте… кхм… представиться. Адмирал Охренельсон, главнокомандующий… кхм… флотом его величества вице-короля Славной Затумании, кхе-кхе.
— И что же вам угодно, адмирал? — величественно вопросила Кириена, успев изящно вскарабкаться на ненавистный трон и принять полностью соответствующий портрету королевы Абигейл монарший вид.
— От имени его величества вице-короля… кхм… Славной Затумании я уполномочен сообщить вам, ваше величество, что полчаса назад нашими войсками заняты порт… кхм… Скеден, порт, кхм-кхм, Флексия и крепость Трест. Кхе-кхе.
— Не может быть… — беззвучно прошептал герцог. — Если уж Трест сдался… Это конец.
— Вы совершенно верно изволили оценить обстановку… кхм… герцог, — мило, даже простодушно улыбнулся адмирал Охренельсон, острый слух которого был проблемой для хранения многих государственных тайн Славной Затумании. И не только Затумании. — Если даже крепость, никогда дотоле не сдававшаяся врагу, пала, кхе-кхе, то не сегодня-завтра славные затуманцы возьмут Тарск. Кхм. То есть столицу… кхм… пока еще вашего… кхм… королевства.
— Этому не бывать, адмирал! — крикнула королева.
— Вы напрасно изволите сомневаться в наших… кхм… боевых способностях, ваше… кхм… величество. — Адмирал так и лучился благообразием, словно масляный светильник. — Но монарх Славной Затумании — просвещенный… кхм… и весьма, кхм-кхм-кхм, человеколюбивый монарх. Поэтому я и стою… кхм… перед вами… кхм… в этом весьма неуютном… кха… зале. У вице-короля Хваттинга Третьего… кха… да хранят его боги, имеется деловое и взаимовыгодное предложение к Ее Величеству. Кхе-кхе.
— Какое же? — прищурился герцог Рено.
— Кажется, об этом полагается спрашивать мне, Главный Советник! — прошипела Кириена и мельком глянула на адмирала Охренельсона, который благодушно и не очень правдиво изобразил, что не слышал, как королева препирается со своим Главным Советником.
— Позволите зачитать послание моего… кхм… государя? — только и спросил он.
— Читайте, — обреченно вздохнула королева.
— «Его королевское величество вице-король Хваттинг Третий, государь Славной Затуманим и ее многочисленных колоний, кхм-кхм, ее королевскому величеству королеве Абигейл Первой, повелительнице Тарсийского Ожерелья и Сопредельных Островов… кхм-кхм… желает здравствовать и… кхм… процветать на благо… кхм… народа, отечества и… кхм… веры. Желая предотвратить… кхм… бессмысленное и… кхм-кхм… бесчеловечное истребление… кхм… наших братьев… кхм… по вере, а также ради… кхм… избавления культурных и иных ценностей Тарсийского Ожерелья… кхм-кхм… мы, вице-король Славной Затумании, предлагаем… кхм… следующее». — Адмирал просто засиял от сознания торжественности момента. Он даже предпринял попытки остановить свой кашель, но безуспешно. — Подписать мирный договор на условиях, кои… кхм… будут выдвинуты… кхм… Славной Затуманией без… кхм… каких-либо… кхм-кхм… предварительных условий. Обеспечить… кхм… беспрепятственный… кхм… ввод затуманских… кхм… миротворческих сил в Тарск… кхм… столицу Тарсийского Ожерелья…»
— Что?! — возмущенно воскликнул герцог, а Кириена подняла руку, прерывая забывшего в упоении от своего торжества все и вся адмирала:
— Постойте, сударь!
Штатское «сударь» заставило улыбку адмирала Охренельсона несколько поблекнуть. Но он все еще представлял собой воплощенную любезность и респектабельность:
— Что угодно Ее Величеству? Кхм-кхм…
— Подайте нам это послание, адмирал, — потребовала Кириена совершенно монаршим тоном. — Нам угодно прочесть его лично и лично убедиться в том, что вице-король Хваттинг Третий, доселе отличавшийся острым умом и политической дальновидностью, предлагает нам подобную чепуху!
— Кхм-кхм… — выразительно подтвердил слова королевы Главный Советник.
На миг поблекнув, улыбка адмирала воссияла еще благообразнее и торжественнее. С этой улыбкой и респектабельнейшим поклоном он передал Кириене послание, а сам остался стоять в позе благочестивой статуи религиозного содержания: с медом на устах и змеею в сердце.
