Михаил Высоцкий - А дело было так…
И он туда же? Ну дают — я тут что, один дурак? Осталось, чтоб Лютик с Тронгвальдом в том же духе начали общаться… Все, списываю себя на свалку истории! А я-то всегда боялся, что для героя слишком умный уродился. Да по сравнению с этими умниками я обычный деревенский дурачок! Бросаю геройствовать, ухожу пасти коров, может, хоть там мне про «концептуальную вероятность регенерации» никто рассказывать не будет!
— В данном аспекте конструктивным будет все же принять меры предотвращения потенциальной опасности, отложив целенаправленное решение возникшей проблемы на долговременную перспективу, — решил тролль.
— Пожалуй, ты прав, — кивнул парень. — Хотя я не думаю, что он успеет ожить до того, как мы дракона замочим…
Ну вот, так бы сразу! Зомбяк, выходит, может ожить, но еще не скоро. Ну и отлично! Вот оживет, тогда и будем с ним дело иметь. Мы ведь еще даже с перевала не спустились, и если будем и дальше памятниками стоять, то так и не спустимся.
— Поехали, — махнул я рукой. — А то опять начинается…
Что именно начинается, можно не уточнять, и так понятно — ветер. Да и Лютик с подозрением оглядывается: чего это мы секретничаем? Не дело психику гнома лишний раз травмировать — она у него и так травмирована, с тех самых пор как еще ребенком в шахте завалило и огромная каменная глыба по макушке пришлась. Нормальный гном никогда Ксерксом Навуходоносором себя не назовет и всем подряд коленки целовать не станет…
Через «ушко» перебрались с трудом — в этом месте ветер всегда самый сильный, но древние мастера постарались облегчить путникам дорогу, поставив на дороге своеобразные заглушки («волновые аттенюаторы», как их обозвал Тын; у меня язык сломается такое вымолвить!). И вот наконец начинается дорога вниз — кривая, извилистая и очень опасная, но какое же это облегчение, ехать и не бояться, что очередной порыв ветра тебя выбросит из седла…
Главное, чтоб облегчение не превратилось в самоуверенность. Камни под ногами все еще покрыты коркой льда, а лошади хоть и вздохнули свободнее, но от многодневной усталости в один миг не избавились. Так часто бывает — посмотришь вниз, на зеленую равнину до горизонта, местами покрытую лазурными веснушками озер, и захочется пришпорить коня, бежать вниз, ни о чем не думая, ноги сами несут, остается лишь перемещать за ними тело… До первого скользкого поворота — до Ушухунской топи — быстрее всего добраться действительно методом вертикального падения. Только вот одна беда — люди, в отличие от птиц, как правило, летать умеют только один раз в жизни. Некоторые особо упертые особи, конечно, и после первой неудачи не опускают руки, но я абсолютно уверен — человеку никогда и ни при каких условиях не научиться летать. Потому что если научится, то это будет уже не человек…
— Ты как? — нагнав эльфа с гномом, спросил я у Тронгвальда.
— Оставь тревоги, милый друг, и не печалься раньше срока. Я жив, а раны зарастут, пока же я — одна морока. Но через день, а может два, я вновь за лук возьмусь могучий, и стрелы снова воспарят, пронзят высоко в небе тучи. Любовь святая исцелит, и милых глаз воспоминанья — ты не тревожься, милый друг, я жив и помню о заданье. Не подведу, когда дракон раскинет крылья перед нами — смогу его я угостить своими острыми стрелами! Скажи, а правда, милый друг, что Алендас отважный сгинул? Навеки сгинул в лютой тьме, навеки нас уже покинул?
— Правда, — кивнул я. — Бедный Алендас… Он погиб, но мы его никогда не забудем!
Вот уж действительно, такой подлости и лживости мы не забудем никогда — столько недель проклятый мертвец притворялся живым человеком, а ведь я с ним хлеб делил, под одной крышей спал, рука об руку с врагами сражался… Как представлю, так оторопь берет — ведь в любой момент мог, проклятый, нож в спину всадить, только страх перед королем-некромантом, выходит, и удерживал… Ладно, чего уж там. Ну недоглядел богатырь, так баянам об этом знать не обязательно, может, и вовсе расскажу про «трагическую случайность, которая лишила нас столь великого богатыря». Мне не жалко. Наоборот, если в истории кто-то из хороших умирает, то она особой популярностью пользуется. Если, конечно, погиб какой-то вспомогательный герой, а не сам Тиналис-богатырь. Мне умирать не положено, я еще должен зло покарать!
— Ай, — только и заметил Тын, поскользнувшись и падая в пропасть, да вовремя успел ухватиться за край обрыва.
— Ой, — согласился с ним принц.
— Ух, — сказали мы все вместе, когда сумели вытянуть тролля.
— Да, — добавил я. — Довольно. Привал. На сегодня мы уже навоевались достаточно. Всем отдыхать…
Ночной дозор я назначить забыл — двое суток беспрерывных волнений, тут даже богатырь устанет…
И стоят перед ними горы высокие, до самых небес, дуют ветра, воют звери дикие. Но не испугать зверям сердце богатырское, не сломить волю богатырскую — поехали дальше побратимы, прямо через горы лютые, через горы снежные. Долго ехали, а на ночь в пещере остановились. Легли спать, утром проснулись и видят — их волки окружили. Да не простые, а огромные, каждый размером с двух быков будет, и лап у них не четыре, а восемь, и клыки длинные-длинные. А еще у них хвост змеиный, да и никакие это не волки, а чудища неведомые! Только в горах они обитают и всех героев едят. Но не испугался Тиналис-богатырь, не испугался Алендас-богатырь, не испугались побратимы верные, эльф и гном, не испугался тролль, и даже царевич не испугался. Достали они оружие богатырское — кто меч, кто лук, кто топор, а кто дубину — и начали с чудовищами сражаться! Долго они сражались, уже и солнце село, и луна, уходят силы богатырские, но их вера держит! Потому что знают отважные путники, что не просто так, а на правое дело идут, дракона лютого сразить, людей от горя избавить, и греет их огонь сердец, а потому никакие чудовища нестрашны! День и ночь сражались герои, и еще день, и еще ночь — и дрогнули полчища нечисти, испугались силушки богатырской, бежали в дали неведомые! Обрадовались побратимы, но видят они — Апендас-богатырь, друг их верный, в крови лежит, умирает.
Подошел к другу Тиналис-богатырь и говорит: «Не бойся, Алендас. Мы тебя не бросим, мы тебя с собой возьмем, в город воротимся, и залечат твои раны, и опять мы вместе будем подвиги совершать». Но Алендас-богатырь ответил: «Нет, мой друг. Чувствую я, пришел смертный час. Жизнь я не напрасно прожил, но настало время уходить. Не печальтесь, друзья, идите и сразите дракона лютого!» Ответил ему Тиналис-богатырь: «Мы сделаем это, друг!» Улыбнулся Алендас-богатырь и умер, потому что раны ему нанесли серьезные, и даже богатырю с такими ранами не жить.
Опечалились побратимы, терзают их думы тяжкие. Похоронили друга своего верного, как по обычаям богатырским подобает, и насыпали над ним курган, чтоб никакие хищники никогда до тела богатырского не добрались.
Долго шли они по горам. Их и снегом засыпало, и ураган с ног сбивал, и чудовища лютые покоя не давали. Повела их воля богатырская, и память о друге верном. Ураган их путал, да запутать не мог, метель крутила, да закрутить не могла, вьюга снежная с пути сбивала, да сбить не могла. Даже черти рогатые не смогли героев воротиться заставить, и прошли они через горы, и вновь засияло над ними солнце, и даже на душе легче стало.
Глава 7
Интересно, они действительно так устали или кто-то снотворное подмешал? Уже солнце давно встало, а Тиналис дрыхнет, Тронгвальд тревожно во сне ворочается, Лютик стонет и ногами дергает, Тын большой палец сосет — есть у тролля такая дурная привычка. Один я и проснуться, и завтрак на всех разогреть успел, и о лошадях позаботиться. Ладно, не буду тревожить, лично мне Кервранский перевал показался очень даже гостеприимным местечком. Ну ветреное малость, ну зверушки не всегда хлебом-солью встречают, но по сравнению с домом родным ничего особо страшного не заметил. Даже забавно — замкнутая экосистема, уникальный природный баланс. Я раньше только в книжках читал про горные долины, где до сих пор огромные ящерицы бродят, а тут собственными глазами увидел. Расскажи отцу, он был бы просто счастлив — те же шкуры бескрылых карг на вес золота покупает, а тут рядом, можно сказать под самым носом, водятся. Отряд зомби в сотню мертвецов, и за неделю всех «адских девочек» отловят, а что другая страна, так отца подобные мелочи никогда не волновали. Он вообще к понятию государственных границ с иронией относится. Попробуют соседи жаловаться, так быстро научит, что такое высшая некромантия в действии.
Интересно, когда велел мне дракона убить, он вообще догадывался, куда я пойду? Наверное, не очень. Я и сам до встречи с Тиналисом этого не знал, так что отцовских ловушек на пути можно больше не опасаться. От Алендаса избавились, что уже хорошо, теперь очередь за драконом. А вообще, отец молодец — я знал, что он теорией зомбирования живых увлекается, но даже не думал, насколько продвинуться успел. Традиционно считается, что это не совсем возможно — живая и мертвая материи обладают различными степенями родства: если их напрямую смешать, то ничего хорошего не выйдет. Другое дело изменить мертвую форму, придав ей на время подобие жизни, или изменить живую форму, заставив ее умереть. Первое как раз некромантией называется, а второе убийством. Но чтоб человек одновременно оставался живым, ел, пил, спал, смеялся и при этом состоял из мертвой материи… Только отцу, видно, такое и по силам сотворить! Интересно, как обстоят дела в плане размножения — если бы у Алендаса родился ребенок, то кем бы он стал? Хорошо, что я не некромант, от таких рассуждений голова кругом идет…
