Терри Пратчетт - Бац!
— Это когда вы подписываетесь на нее и каждый месяц вам приходит новая война? — спросил он. Но такого рода вещи были напрасны с Детритом. Он воспринимал юмор как своего рода помрачение ума у людей, которое можно преодолеть, говоря медленно и терпеливо.
— Нет, сэр. Когда по кланам посылают энту дубинку, энто значит, что они призываются на войну.
— Черт возьми! В Кумскую Долину?
— Да, сэр. И я слышал, что Король-под-горой и убервальдские гномы уже на пути в Кумскую Долину. На улицах только об энтом говорят.
— Э… Динь-динь-динь? — послышался тихий и очень робкий голос.
Ваймс вытащил Крыжовника и уставился на него. В такое время, как сейчас…
— Ну? — спросил он.
— Двадцать пять минут шестого, мистер «Вставьте Свое Имя», — нервно сказал бес.
— И что?
— Если вы будете добираться пешком, то в такое время дня, вам надо отправляться прямо сейчас, чтобы успеть домой к шести, — ответил бесенок.
— Патрыций хотел вас видеть и энти семафоро-граммы поступают и все прочее, — настаивал Детрит.
Ваймс не сводил глаз с бесенка, который еще больше смутился.
— Я иду домой, — наконец сказал он и пошел. Впереди в небе собирались черные тучи, возвещая очередную летнюю грозу.
— Они нашли тех трех гномов около колодца, сэр, — продолжал Детрит, погромыхивая следом. — Похоже, что их убили сами же гномы, очень похоже. Скальты умотали домой. Капитан Моркоу поставил стражников на каждом выходе, которые они смогли обнаружить…
Но они прокопались через полгорода, подумал Ваймс. Кто знает, как далеко простираются эти туннели? Куда ведут все эти туннели?
…И ему нужно разрешение на взлом той большой железной двери на Паточной улице — говорил Детрит. — Так они смогут поймать менее важных гномов.
— Что другие гномы говорят по этому поводу? — кинул Ваймс через плечо. — Живые, разумеется?
— Многие видели, как доставали мертвых гномов, — ответил Детрит. — По-моему, большинство из них сами бы дали Моркоу в руки лом.
Давайте прислушаемся к толпе, подумал Ваймс. Сыграем на ее чувствительности. Кроме того, когда надвигается гроза, к чему волноваться из-за нескольких дополнительных капель?
— Согласен, — сказал он. — Передай мое согласие Моркоу. Я знаю, что Отто будет там со своим чертовым ящиком для картинок, так что, когда дверь буду ломать, пусть это делают гномы, хорошо? Чтобы на картинке было полным-полно гномов?
— Вот эт правильно, сэр!
— Как там юный Кирпич? Сможет ли он дать показания под присягой? Он понимает, что это такое?
— Полагаю, что понимает, сэр.
— Перед гномами?
— Он сделает энто, если я его попрошу, сэр, — ответил Детрит. — Энто я могу обещать.
— Отлично. И отправь кого-нибудь на семафоры, чтобы они послали сообщение каждому констеблю, в городах и в селах, между нами и горами. Пусть попросят высматривать группу глубинных гномов. Они нашли, что искали и дали деру, я уверен.
— Вы хотите, чтобы их задержали? — спросил сержант.
— Нет! Пусть никто и не пытается! У них есть оружие, изрыгающее пламя. Я только хочу знать, куда они направляются!
— Я скажу им энто, сэр.
И я иду домой, сказал себе Ваймс. Всем что-то от меня нужно, хотя я не самый острый нож в посудном ящике. Черт побери, я вообще, должно быть, ложка. Но сейчас я собираюсь быть Ваймсом, а Ваймс собирается читать книгу «Где моя корова» малышу Сэму ровно в шесть часов. И воспроизвести все это хрюканье и блеяние как надо.
Он быстрым шагом шел домой, срезая дорогу, а мысли в голове у него плескались как суп, и ребра время от времени напоминали о себе — да, они все еще здесь и болят.
Ваймс оказался перед дверью как раз в том момент, когда Вилликинс открыл ее.
— Я доложу ее Милости, что вы вернулись, сэр, — сказал он вслед Ваймсу, спешащему вверх по лестнице. — Она чистит драконьи загончики.
Малыш Сэм стоял в своей кроватке, глядя на дверь.
День Ваймса стал умиротворенным и совершенным.
Кресло было завалено игрушками, выбранными Сэмом на этот час — тряпичный мяч, маленький обруч, шерстяная змея с пуговицей-глазом. Ваймс сбросил их на ковер, сел и снял шлем. Затем он стащил проклятые ботинки. Комнату можно не обогревать после того, как Сэм Ваймс снимал ботинки. На стене детской тикали часы и с каждым тиком маленькая овечка перепрыгивала через ограду.
Ваймс развернул довольно пожеванную и прослюнявленную книгу.
— «Где моя корова» — объявил он и малыш Сэм засмеялся. Дождь барабанил в окно.
— Где моя корова? Это моя корова?
Вещь, которая разговаривает, думал он, в то время как его рот и глаза перехватили задание у рук. Я разберусь с этим. Почему она заставила одних гномов убить других?
— Она говорит "Бее!" Это овечка!
…Почему мы вообще полезли в эту шахту? Потому, что мы узнали, что там произошло убийство, вот почему!
— Это не моя корова!
…Все знают, какие гномы сплетники. Как глупо было запрещать им сообщать нам о случившемся! Вот таковы они — забурившиеся гномы, они думают, что им достаточно приказать и так оно и будет!
— Где моя корова?
…Вода камень точит…
— Это моя корова?
Где же я недавно видел доску для игры в Бац?
— Она говорит "Иго-го!"
Ах, да, Умноруль. Он был очень расстроен, не так ли?
— Это лошадка!
У него была доска для игры. Он сказал, что очень любит играть.
— Это не моя корова!
Он действовал не по своей воле, насколько я могу судить. Похоже было, что он умирал от желания что-то рассказать мне…
Где моя корова?
Как он на меня смотрел…
— Это моя корова?
Я был так разозлен. Не говорите Страже? Что они ожидали? Можно было подумать, что он мог знать…
— Он говорит "Аррргх!"
Он знал, что я рассвирепею!
— Это бегемот!
Он хотел, чтобы я рассвирепел!
— Это не моя корова!
Он просто жаждал, чтобы я рассвирепел!
Ваймс фыркнул и в быстром темпе прокукарекал весь оставшийся зоопарк, не пропуская ни одного животного, поцеловал сына и подоткнул одеяло.
Внизу раздался звук разбитого стекла. О, кто-то уронил стакан, сказал его передний мозг. Но его задний мозг, который более пятидесяти лет благополучно проводил его через все уличные опасности, прошептал: черта с два, разбили! Повар был выходным в этот вечер. Чистюля должна была быть у себя наверху. Сибилла кормила драконов в саду. Остается Вилликинс. Дворецкие не роняют вещей.
Снизу донесся тихий кашель и звук чего-то вонзающегося в мясо. А меч Ваймса висел на крюке на другом конце зала потому, что Сибилла не любила, когда он носил его дома.
Стараясь не шуметь, он обыскал детскую в поисках чего-либо, что могло бы стать оружием. К сожалению, когда они выбирали игрушки для ребенка, они полностью отказались от всех твердых предметов с острыми краями. Зайчики, цыплята и поросята были в достаточном количестве, но… Ага. Ваймс кое-что заметил и выкрутил его.
Бесшумно передвигаясь в толстых изношенных носках, он прокрался вниз по ступеням.
Дверь в винный подвал была открыта. Хотя сам Ваймс в последнее время не пил, вино выставлялось для гостей и Вилликинс, следуя своему долгу дворецкого перед нынешними и последующими поколениями, следил за его наполнением и покупал редкие марочные вина для ценителей.
Что это было, хруст стекла под ногой? Не скрипят ли ступени? Сейчас он все выяснит.
Ваймс спустился в сводчатый подвал и осторожно шагнул в темноту.
Здесь чувствовался запах… Слабый запах мазута.
Маленькие засранцы! К тому же, они могут видеть в темноте. Ваймс нащупал в кармане спички, его сердце оглушительно стучало. Пальцы вытянули спичку, он сделал глубокий вздох…
Чья-то рука обхватила его запястье, он остервенело отмахнулся палкой от игрушечной лошадки, которая тут же была вырвана у него из рук. Инстинктивно, Ваймс пнул в ответ и кто-то застонал. Руку Ваймса тут же отпустили и откуда-то снизу раздался придушенный голос Вилликинса — Простите, сэр, я кажется наткнулся на вашу ногу.
— Вилликинс? Какого черта тут происходит?
— Пока вы были наверху, сэр, нам нанесли визит гномские джентльмены, — ответил дворецкий, медленно выпрямляясь. — Через подвальную стену. Должен сказать, что мне пришлось обойтись с ними довольно жестко. Боюсь, что один из них мог умереть.
Ваймс огляделся по сторонам. — Мог умереть? Он больше не дышит?
— Я не знаю, сэр. — Вилликинс с большой осторожностью поднес спичку к огрызку свечи. — Я слышал бульканье, но сейчас оно затихло. К сожалению, они напали на меня в тот момент, когда я выходил из ледника, и мне пришлось обороняться первым, что попало под руку.
— И что же это было?
— Нож для колки льда, сэр, — невозмутимо ответил Вилликинс. В руках он держал восемнадцатидюймовый отрезок заостренной зубчатой стали, созданной для того, чтобы распиливать лед на бруски. — Еще одного джентльмена я насадил на крюк для мясных туш.
