James Bibby - Амулет
Толкнув дверь, инспектор вошел в здание управления. Как он и ожидал, внутри было безлюдно. В кабинете, кроме сержанта Раси, никого не было, да и тот спал, положив голову на сложенные руки.
Раси наконец усвоил ту простую истину, что, ночуя в участке и питаясь в полицейской столовой, он избавляет себя от опасности пищевого отравления. Несложный по своей сути урок вернул сержанта к активной жизни.
Трасса на цыпочках пересек комнату и положил на стол Кратавана лист с перечнем заданий и ордер на арест Сараккана. Было важно, чтобы все думали, что он следует указаниям шефа. Затем инспектор тихо выскользнул из кабинета и, перепрыгивая через ступеньки, взлетел на второй этаж, где находился офис Причуды.
Дверь, на счастье, была незаперта. Приоткрыв ее, он юркнул в комнату и бросился к столу. Выдвинув нижний ящик, Трасса достал лист бумаги.
Это был официальный бланк – пустой ордер на арест, заранее подписанный и скрепленный печатью суперинтенданта (что строго запрещалось правилами, но шеф любил иметь под руками готовые экземпляры в целях экономии времени). Оставалось только подставить нужное имя. Трасса выбрал одну из ручек начальника, обмакнул перо в фиолетовые чернила, какими любил пользоваться Причуда, и отчетливыми буквами заполнил пустую строчку.
Миал из Минас Лантана.
Отлично! Готово! Инспектор промокнул чернила, задвинул ящик, на цыпочках вышел из кабинета и сбежал вниз по лестнице.
Ливень на улице не прекращался. Сунув ордер во внутренний карман плаща, детектив накинул капюшон и шагнул под дождь. Теперь желательно было до поры до времени не попасться на глаза суперинтенданту, а потом, когда пробьет час, произвести арест.
С надеждой в сердце и голодным урчанием в животе инспектор Трасса двинулся по мокрой улице в поисках харчевни, где подают ранний завтрак и приличное пиво.
Впервые с момента знакомства Гларт и Макоби повздорили.
Проснувшись, они обнаружили, что ясная теплая ночь сменилась мрачным, серым, холодным утром. Походная постель Макоби промокла от выпавшей росы. Девушка продрогла, тряслась от холода и была голодна. В эту минуту она вдруг осознала, что ей все надоело.
Три дня ее гоняли и преследовали по всему Среднемирью. И виной всему был злобный, помешанный на власти негодяй Миал. Больше она бегать не станет. Теперь его черед беспокоиться. Сегодня наступил день, когда он собирался вернуться в Кумас… Макоби решила с помощью амулета перенестись прямо во дворец и, заручившись поддержкой Сараккана и его людей, арестовать Миала, как только он появится. Все просто!
Но Гларт настоятельно просил не торопиться. Он считал, что, прежде чем предпринимать какие-либо шаги, следует отправиться в Кумас инкогнито и посмотреть, что там творится. Монах сказал, что в городе у него есть два приятеля, которые живут в студенческом квартале, и что будет разумно двинуться к ним.
После продолжительных споров и дебатов Гларт вспомнил, что имеет дело с дочерью правителя Кумаса, привыкшей поступать по-своему. Он не стал больше спорить, порывисто схватил девушку за руку, заглянул в глаза и попросил довериться ему еще один раз. От прикосновения к Макоби у него зашлось сердце и зазвенело в ушах.
Принцесса нехотя подчинилась. Она согласилась войти в город незаметно, но все же заставила Гларта пообещать, что они встретятся с Миалом безотлагательно.
Немного повспоминав, девушка представила тихую улочку в студенческом квартале, куда амулет мог бы их транспортировать. Предупредив Дариана о перемещении, Макоби с Глартом взялись за руки, и перстень перенес их в город.
Обнаружив на рабочем столе ордер на арест Сараккана, констебль уголовной полиции Кратаван вздохнул с облегчением. В ту ночь он так и не смог уснуть. Его не покидала тревога, что инспектор не отступится от задуманного и наломает дров.
Вчера при встрече Кратаван не сказал Трассе, какие санкции грозил применить против него суперинтендант в случае посягательства на свободу Миала. Наименьшим злом было разжалование инспектора до ранга констебля. Но это понижение в чине беспокоило Кратавана больше всего. С одной стороны, для него это было бы неплохо, так как его повысили бы до сержанта уголовной полиции. С другой стороны, сержант Раси стал бы инспектором, а у Кратавана не было ни малейшего желания работать под начальством человека, не способного правильно произнести слово «расследование», не говоря уже о том, чтобы провести его.
Поэтому у него гора с плеч свалилась, когда он увидел список заданий на день. Ему предстояло отправиться в «Черный жезл», захватив с собой Раси, Свина и несколько дюжих молодцов из бригады последнего. Они должны были арестовать человека по имени Кишкорез и его товарищей, у которых там на десять утра была назначена встреча. После допроса задержанных нужно было препроводить в камеры. В четыре часа пополудни Кратавану надлежало явиться во дворец, чтобы арестовать Сараккана по обвинению в убийстве полковника Де Венчаса. Однако после этого пункта следовало короткое дополнение, не оставлявшее сомнений относительно истинных намерений Трассы. Беспокойство снова овладело Кратаваном.
Сараккан немного сомневался в честности намерений Трассы, но выбора у него не было.
Офицер все же склонялся к мысли, что инспектору можно верить. Его сомнения относительно искренности мотивов полицейского окончательно рассеялись, когда тот попросил солдат.
Сараккан обвел взглядом лица десяти верных гвардейцев, с которыми прослужил не один год. Они собрались в тесном караульном помещении, расположенном под его комнатой.
– Сегодня, если все пойдет по плану, – сказал он, – вы станете свидетелями прибытия хорошо известного и всеми любимого лица королевской крови на его, как он надеется, веселую, хоть и наспех устроенную свадьбу. – Сараккан сделал паузу и улыбнулся. – Их ждет, как вам известно, западня. Ваша работа состоит в том, чтобы никто не улизнул и никто из посторонних не успел вмешаться. Нужно позаботиться, чтобы операция прошла не на глазах у широкой публики. Мне бы не хотелось, чтобы наша жертва сбежала. Что делать в случае чего, вы знаете. Приступайте! Увидимся позже.
Солдаты выслушали инструктаж и, отсалютовав командиру, вышли. Сараккан молча наблюдал, как, стуча подкованными каблуками, они спускались по ступенькам вниз, после чего опрометью бросился наверх, в свою комнату. Там он сел на кровать и постарался взять себя в руки. Все было готово. Оставалось терпеливо ждать. Сараккан очень надеялся, что не совершил никакой ошибки и что его расчеты правильны…
Зрелище было удручающим. Бесчувственные тела лежали на полу и на трех траченных молью диванах с пятнами засохшего пива, которые вместе с двумя хромоногими столами составляли единственные предметы скудной меблировки комнаты.
Столы и все свободное пространство пола покрывали следы недавнего пиршества. Картину опустошения довершали груды грязных тарелок и немытых стаканов, горы пустых бутылок, набитые окурками пепельницы и остатки еды. Утро после студенческой попойки мало у кого способно вызвать вдохновение.
Одно тело пошевелилось. Это был парень со второго курса философского факультета по имени Шлигол. Он очень страдал от головной боли и не знал, куда от нее деться. В висках стучало. Мутило. Студент чувствовал себя совершенно разбитым.
Он сел и с трудом разлепил глаза. Стук не прекращался, и было похоже, что голова тут ни при чем. Кто-то молотил в дверь квартиры, находившуюся каких-нибудь двух шагах от него. Дурнота не проходила, хотя была вызвана не гулкими ударами в дверь, а, вероятно, тремя бутылками вина, опорожненными накануне вечером. Однако посторонний шум облегчению мук Шлигола никак не способствовал.
– Убирайтесь прочь! – крикнул он слабым голосом.
Стук на минуту стих, но тут же возобновился с новой силой.
– Клатт вас так! – рявкнул студент. – Проваливайте к едрене фене!
Площадная брань как будто возымела нужное действие, потому что воцарилась относительная тишина, нарушаемая храпом и сопением дюжины носов и глоток. Шлигол уже собирался поздравить себя с одержанной победой, когда увидел, что сквозь дверь что-то стало просачиваться.
В помещение медленно втекала непонятная субстанция, для которой запертая дверь не была помехой. При виде призрачной тени у Шлигола отвисла челюсть и зашевелились волосы, вслед за чем его начала бить дрожь.
В страхе он пополз назад, размазывая по мокрому от вчерашних возлияний ковру попадавшиеся на его пути объедки и пепел, пока не уперся спиной в стену. Дальше отступать было некуда. Дух с любопытством наблюдал за ним, потом, к ужасу Шлигола, начал приближаться. Студент зажмурил глаза и закрыл лицо руками, стараясь отогнать жуткое видение, но светящаяся тень зависла над ним, призрачный рот открылся и заговорил.
