Алекс Орлов - Тютюнин против ЦРУ
– Ладно, – буркнул Тютюнин.
В замке провернулся ключ, Сергей удивленно оглянулся. Дверь распахнулась, и в квартиру вбежала сияющая теща. По случаю праздника Олимпиада Петровна была наряжена в розовое платье с лентой, в одной руке она держала букет гвоздик, а в другой – бутылку шампанского.
– Первый день без этого придурка! – закричала Олимпиада Петровна, однако тут она увидела Сергея и поперхнулась своей радостью, как прогорклым кефиром.
– Это что же, – произнесла она, – мой узелочек с сухариками вам не пригодился, Сергей Александрович?
– Не пригодился, Олимпиада Петровна. Оставьте себе, – ехидно ответил Тютюнин.
Теща неловко присела на софу и отстраненно уставилась на горку левых носков, а Люба отложила вязанье и, подойдя к матери, сказала:
– Ну чего ты, все же обошлось.
В этот момент в дверь позвонили. Сергей вышел открывать и увидел Окуркина. У него было красное лицо, а глаза сияли, как на прошлое Первое мая.
– Получилось, Серег! Получилось!
– Чего получилось?
– Тыклики! Они работают, заразы! Кстати, с возвращением! Я, как в газете прочитал, просто слезы, понимаешь, полились.
– В какой газете?
– В центральной.
– И чего там написано?
– Что Сергей Тютюнин, больше известный под кличкой Фенимор, создавал двойную отчетность на предприятии «Втормехпошив». Дескать, признался во всем и уже посажен.
– Вот сволочи, – покачал головой Сергей.
– Да ладно. Главное, что ты сбежал! Пойдем, работу тыкликов продемонстрирую!
– Постой, почему это сбежал? Меня полностью оправдали.
– Да? А в газете написано, что ты сбежал, опасен и в городе объявлен перехват.
– Тоже в центральной?
– Тоже.
– Вот сволочи… – Сергей вздохнул, затем махнул рукой и сказал:
– Иди, я сейчас спущусь, только пирожков возьму с собой.
84
«Запорожец» стоял прямо у подъезда, и возле него вилась детвора, как будто это был какой-то «мерседес».
– Видишь, как облепили! Чуют силу, чуют! – прокомментировал Леха это явление.
Разогнав мальчишек, они сели в машину и примерно с минуту сидели в торжественной тишине.
– Ну давай, – сказал Сергей. Леха повернул ключ зажигания. Вопреки ожиданиям Тютюнина, мотор не затарахтел, как три бензопилы, а приятно заурчал, вызывая лишь легкое подрагивание корпуса.
Сергей удивленно посмотрел на сияющего Окуркина и заулыбался.
Леха осторожно тронул машину с места, и они выехали со двора.
– Возле стройки бетонка старая – там и попробуем, – сказал Окуркин.
– Как знаешь, – ответил Тютюнин, получая удовольствие от прогулки. – Эх, а про пирожки-то я забыл!
– За коленки держись, сейчас взлетать будем! – предупредил Леха, выводя усиленный «запорожец» на испытательную трассу.
Остановившись в начале запыленного куска асфальта, Окуркин погазовал, оглашая окрестности угрожающим рыком. Потом подмигнул Сергею и, крикнув: «За рулем Шумахер!» – отпустил сцепление.
«Запорожец» едва не встал на задние колеса и с ревом понесся вперед, вдавливая пассажиров в слабые спинки кресел. В глазах у Тютюнина потемнело, и он успел порадоваться, что не начал кушать пирожок.
Вскоре заскрипели тормоза, «запорожец» пошел юзом, и Окуркин лихо развернул машину на сто восемьдесят градусов.
– Ну как? – спросил он, заглушив двигатель.
– О-о! – только и сумел произнести Тютюнин. – И это все тыклики?
– Они самые!
– И что, они сейчас там, в моторе?
– Ну да. Я их сам подсаживал в выхлопную трубу. На них были прорезиненные штаны и блестящие калоши… – сообщил Леха. – Нам нужно в деревню смотаться, Серег, чтобы побольше горючки доставить. Ты же видишь, тыклики этого стоят.
– Тебе раньше и этого «запорожца» хватало, без тыкликов.
– Да ты что! Нам с ними это… сотрудничать надо. Они мне знаешь что сказали?
– Что?
– Что у либерастов есть машинка по умножению пивных банок.
– У кого? – не понял Тютюнин.
– У ихних этих… оппонентов.
– И чего эта машинка делает?
– Банки умножает, чудак. Закладываешь две штуки, а вытаскиваешь четыре.
– Да? – удивился Сергей. Хоть он и опасался ехать в деревню, но умножитель банок им с Лехой очень бы пригодился.
– Ладно. Когда поедем?
– Давай завтра. Я на работу могу не идти, потому что завод мне за пятьдесят лет задолжал, а ты вообще в бегах.
– Я не в бегах! – возмутился Сергей и стал нервно есть пирожок. – Я полностью оправдан, поскольку хомяки-связисты не были убиты, а просто бегали в город в самоволку!
– Ты чего-то бредишь, старик. Хомяков-связистов не бывает. Это сказочки для клиентов из дурки…
– Ага, а тыклики бывают, – усмехнулся Сергей.
– Тыклики, Серега, это реальность, данная нам в ощущениях… – с серьезным видом произнес Окуркин.
Тютюнин перестал жевать и с тревогой уставился на друга.
– Ты сам-то понял, чего сказал?
– Конечно понял, – кивнул тот и, уходя от дальнейших расспросов, предложил:
– А давай вон ту будку старую свалим.
– В ней же электричество…
– Да нет там давно никакого электричества, – уверенно заявил Окуркин. – Я ее открывал – все нутро пустое.
– А зачем ее валить?
– Машину испытывать будем. За сколько сто кэмэ набирает, я измерил. Теперь померим «мощность на крюке». Это такая характеристика, обязательная для танков и тракторов.
– У тебя же не танк, – возразил Тютюнин.
– А кто тебе сказал? Сейчас рогом упремся, и увидишь, кто здесь танк.
С этими словами Леха завел машину и, подъехав к старой будке, уткнулся в нее передним бампером.
– Понемножку… – скомандовал себе Окуркин и стал давить на преграду.
Будка качнулась раз, другой. Из-под нее выскочили две крысы и исчезли в пыльной траве.
– Крысы бегут с корабля! – прокомментировал Леха и добавил газу. Будка затрещала и начала заваливаться, однако как-то медленно. Непонятно было, чем же она держалась, если стальные опоры давно сгнили.
Сергей выглянул в окно и понял, что держало дряхлую будку. Оказалось, это был черный, толщиной в руку кабель, который Леха своим «запорожцем» выворачивал из земли.
– Стой! – закричал Тютюнин, но было уже поздно. Будка рухнула и рассыпалась в труху, а увлеченный ею кабель полностью обнажился, протянувшись метров на сто, до железобетонного столба уличного освещения.
В момент, когда Тютюнин это увидел, столб уже падал. Он рвал провода и рассыпал искры, одновременно увлекая за собой следующий столб, а тот – еще один.
Скоро цепная реакция привела к аварии на торговой точке у перекрестка, где трое суток разгружали фуры с ранними арбузами. Свой недоспелый товар продавцы любовно укладывали в загон из дощатых щитов приличной высоты, и, когда один из упавших столбов повалил эти щиты, вся масса зеленых арбузов устремилась на свободу.
Они смели несколько машин и покатились под гору, наводя панику на водителей и пассажиров городского транспорта.
– Гони, чего стоишь! – крикнул Сергей. – Быстрей, пока нас не заметили!
И Леха погнал.
85
Сообщение от агента Зи-Зи пришло ночью. Живолупова извещала босса Джонсона о том, что «объекты» накануне вечером вели себя очень странно и даже спровоцировали в своем районе техногенную катастрофу.
Аудиопушка позволила агенту Зи-Зи перехватить часть разговоров между «объектами», из которых следовало, что утром они собирались выехать за город, возможно для испытания какой-то очередной новинки.
Накануне Хэнк Джонсон проводил инструктаж Техасца и совершенно вымотался. Однако теперь ему не спалось, поскольку уже завтра, если правильно проследить за Тютюниным и Окуркиным, можно было выйти на секретную лабораторию русских.
Джонсон поднялся с постели и, зайдя на кухню, достал из холодильника молоко. Это всегда стимулировало его мозговую деятельность, правда, иногда вызывало газы, что при неприметной работе разведчика создавало проблемы.
Напившись молока, Джонсон позвонил Смиту и предупредил его о завтрашней срочной работе.
– Разве мы не поедем контролировать Техасца, сэр?
– Плевать на Техасца. Этим утром мы можем спасти мир от русской угрозы. Что, если они действительно заменяют китайское население, как думают в Вашингтоне?
– Понял, сэр. В шесть утра я буду возле вашего дома.
– Спасибо, Берк, только что с твоим голосом? Опять дегустация русских вин?
– Как можно, сэр. Просто я попробовал, что такое броженое пиво.
– И что такое броженое пиво?
– Я не очень понял, если честно…
– Ладно, завтра в шесть – у меня, однако будьте готовы отправиться раньше, если Зи-Зи засечет отправку «объектов» в более раннее время.
– Конечно, сэр.
– Что этот Тютюнин, он согласился пойти с вами на выставку мехов?
– Как будто не против. Он сказал, что хотел бы сделать это днем, поскольку опасается своей жены Любы.
– Люба, – произнес Джонсон. – А что, если нам прощупать эту Любу?
