Олег Шелонин - Алеша Драконыч

– Это да-а-а….

– Темнота! – стукнула его костлявым кулачком Яга по темечку.– Бабки – это деньги. Золото!

– С каких это пор золото дешеветь стало?

– А инфляция? Знаешь, почем нынче мухоморовка?

Лицо Кощея преобразилось, стало мечтательным.

– Да-а-а… мухоморовка…. Классное зелье гнала… Как вспомню, волосы дыбом.

– Какие волосы? Ты и тогда уже плешивый был.

– Я ж не говорю – на голове… Ты куда смотришь, старая перечница!

– Неужто еще встают?

– На груди, дура!

– А вот это ты зря. Сейчас обижусь и впрямь весь мир потребую.

– Ягусенька,– залебезил Кощей,– это же обычный треп, оборот, фигура речи…

– Только мне не свисти. А то я не знаю, зачем тебе нужна любовь. Красота, как я понимаю, уже здесь. В казематах твоих сидит.

– Как догадалась? – прошептал потрясенный Кощей.

– С профессионалом дело имеешь. Так на свои сорок девять процентов согласен?

– А на пятьдесят никак?

– Никак.

– Тогда согласен,– обреченно тряхнул головой бессмертный злодей.

Договор, как и условились, подписали кровью и скрепили личной печатью Кощея, которую он заготовил уже давно в предвкушении своего триумфа.

В самом центре красовались элегантно стилизованные под готику инициалы КБ, по периметру шла надпись: «ПОВЕЛИТЕЛЬ ВСЕЛЕННОЙ».

– Да… печать надо бы сменить. Что-то типа ЗАО «Я и К<W0^>о<D>».

– Не понял.

– Где уж тебе, темному. Расшифровываю, вникай. Закрытое акционерное общество Яга и Компания… в смысле Кощей. Звучит?

– Звучит,– согласился Бессмертный.

– Тогда колись, сколько денег осталось?

– Тебе зачем? – всполошился Кощей.

– За надом! – отрезала Яга.– На кону весь мир! Зови своего гнома. Я заказываю, ты платишь. Для начала потребуется мешков двадцать.

– Золота?

– Золота.

Гном вызова Кощея дожидаться не стал. Выкатившись колобком из непонятно какой норки, он радостно уставился в глаза заказчицы. Бланки стандартных договоров и чернильница у него были с собой, наготове.

– Ты погоди,– суетился Кощей, оттесняя гнома с его договорами.– План-то, план какой?

– Я буду жертва злобного Кощея.

– Это ты жертва? – возмутился бессмертный злодей.– Да за такие деньги это я жертва!

– Ты меня утомляешь. Кто кого на работу нанял? Ты меня или я тебя?

Крыть было нечем.

– Значит, так,– не обращая больше внимания на Кощея, повернулась к гному Яга.– Где-то здесь должна томиться пленница.

Гном тут же ткнул пальцем в дубовую дверь, за которой, сжавшись в комочек, сидела Роксана, приложив ухо к замочной скважине.

– Умница. Так вот, рядом сооруди еще одну камеру, в которой буду томиться я, и неприметную дверку между камерами поставь, чтобы бедняжка ко мне пройти смогла. Что-то типа портальчика. Мою камеру обставишь следующим образом…

Кощей безнадежно махнул рукой и поплелся жаловаться на жизнь своей несравненной Манюне. Он понял, что дело в надежных руках. Таких надежных, что скоро от его последней трехсотмешковой заначки ничего не останется.

– Ладно,– бурчал он себе под нос.– Я тебе эти двадцать мешков припомню… потом… как властелином мира стану.

Хитрый Кощей ни с кем не собирался делиться властью.

25

Роксана сидела на жестком каменном топчане, переваривая подслушанные обрывки разговора, и жутко злилась. Какие-то договора, требования… Что-то вокруг нее творилось, но что? Понять было совершенно невозможно. Раздумья прервала толпа гномов, возникших в ее узилище неведомо откуда.

– Подвиньтесь, пожалуйста,– вежливо попросил один из них.– Нам тут портальчик в соседнюю камеру прорубить надо.

– Зачем? – опешила царевна.

Гном пожал плечами:

– Согласно договору, а зачем – нам до факела.

Ошарашенная Роксана слезла с топчана. Деловито осмотрев стену, маленькие трудяги ломами подцепили каменную кровать, отволокли ее в сторону и начали прорубать портал. О порталах Роксана имела довольно смутное представление, хотя не раз видела, как ее отец их творил, но чтоб его прорубали киркой, ломом и лопатой…

Лопаты были из великолепной, явно намагиченной стали. Они входили в камень, как в масло. Очертив ими прямоугольник под рост Роксаны, гномы взялись за кувалды.

– Поберегись!

Дружный удар вынес каменный блок наружу.

– Распишитесь в наряде здесь, здесь и здесь.

– А оплачивать кто будет?

– Кощей, конечно.

– А нельзя ли его в виде дверки сделать. Так, чтоб Кощей не заметил, а открыть только я смогла.

– За отдельную плату нет проблем.

– Кощей заплатит,– немедленно обнаглела Роксана, ставя смелый росчерк под дополнительным соглашением.– Что ж вы так дешево свой труд цените? – укорила она их.– Тут справа явно двух нулей не хватает.

Девушка старательно пририсовала еще два нуля к и без того астрономической сумме.

Гномики завизжали от восторга. Блок был немедленно поднят, подвешен на петли и замаскирован на фоне основной стены так, что даже трещинки было не видать.

– Вам замок какой, английский?

– Ключи вешать некуда.

Единственной ее одеждой до сих пор была штора, которой она задрапировалась на манер римской тоги.

– Нечего мудрить,– распорядился прораб, который тоже наглел на глазах.– За такую нищенскую плату и магического достаточно.

Настроив дверь на ауру Роксаны, гномы приветливо сделали ей ручкой, подскочили к другой стене, на что-то там нажали в самом низу и двинулись в образовавшийся проход.

– А тут такого хода нет? – полюбопытствовала Роксана, ткнув пальцем в стену, отделяющую ее от соседней камеры.

– Есть.

– Зачем же вы дверь-то прорубали? – засмеялась Роксана.

– За что заплачено, то и получено,– пояснил прораб, топавший последним.– А насчет потайных ходов в договоре ничего не сказано.

– Шеф, пошли,– нетерпеливо окликнули его,– пора предъявлять счет к оплате.

Гномы удалились, аккуратно закрыв за собой тайной ход. За стеной раздался возмущенный вой Кощея.

– Забавные дела здесь творятся… Ой! А наружу выход есть?

Девушка кинулась следом, но как ни стучала ногами и руками по стене, проход не открывался. Кляня себя за недогадливость, Роксана пошла изучать соседнюю камеру. Персональная дверь послушно распахнулась, стоило ей лишь коснуться стены.

– Ух ты-ы-ы…

Картина, открывшаяся ее взору, достойна отдельного описания. Помещение, в которое она попала, камерой назвать можно было только условно. Оно утопало в роскоши. Персидские ковры на стенах и полу, ажурный лепной потолок с хрустальной люстрой посередине. Люстра сверкала и переливалась всеми цветами радуги в свете факелов, которые использовались в ней в качестве свечей. Только самый центр ее, шишечка, выполненная из огромного рубина, горел постоянным ровным, кроваво-красным светом, не реагируя на отблески пламени. В дальнем конце зала стоял огромный стол, заставленный яствами. Изрядно оголодавшая к этому времени, Роксана невольно сглотнула слюну. Чего там только не было! Серебряные кубки наполнены хмельным вином, на золотых блюдах копчености, солености, печености. И даже заморское блюдо – шашлык, изготовленный по спецзаказу (разумеется, Яги, которая прекрасно знала гастрономические пристрастия уроженцев Незалежной Украины). Шашлык был сделан из свежей кабанятины. Почему из кабанятины? Да потому, что домашних хрюшек гномы поблизости обнаружить не смогли.

Лишь одна стена камеры не вписывалась в общее великолепие. Она была абсолютно голой, шершавой и единственным ее украшением была сама Яга.

Ведьма висела на стене в позе распятого Христа, прикованная золотыми цепями. Голова безвольно свесилась вниз.

– Опять мучить пришел, Злыдень Невмеручий? – простонала артистка.

– Бабушка, я не Злыдень,– робко сказала Роксана.

Яга подняла голову, посмотрела взглядом мученика на девицу.

– Новенькая… Принцесса небось?

– Царевна… А как ты догадалась, бабушка?

– Кощей только царских кровей девиц ворует.

Ведьма посмотрела на рубин, венчающий люстру. Он по-прежнему светился ярким, немигающим светом.

– Подслушивает, гад,– пробормотала она.

– Что, бабушка?

– Да так, ничего,– успокоила ее Ягуся.– Заговариваться стала.

– И давно ты здесь?

– Давно… ой, давно! Триста лет в этих цепях вишу!

Кощей за стеной довольно потер руки. Услуги Яги обошлись ему недешево, но партию свою она разыгрывала мастерски.

– Не царское это дело под дверьми подслушивать,– попенял он сам себе, выпятив грудь.– Тем более скоро властелином мира стану…

Кощей высоко задрал нос и двинулся к Манюне. Рубиновый кристалл на люстре «камеры» потух. Яга удовлетворенно хмыкнула.

– Триста лет! – сокрушалась меж тем Роксана.– Цепями прикованная! И голодом небось морит Злыдень?