Терри Пратчетт - Последний континент
Думминг вздохнул. Ну конечно же… он ЗНАЛ, обязательно должен быть большой проект. ГЛАВНЫЙ проект. Бог вряд ли стал бы устраивать ТАКОЕ только ради того, чтобы облегчить жизнь легковоспламеняемым коровам.
— А мне можно принять участие? — спросил он. — Я наверняка смогу быть тебе полезным.
— В самом деле? Мне казалось, животные и птицы больше соответствуют твоему… твоему… — Бог неопределенно махнул рукой. — Там, где ты сейчас находишься. Где пребываешь.
— Возможно, но они ведь существа немного… ограниченные. Тебе не кажется?
Бог просиял. Нет ничего более приятного, чем находиться рядом с богом, когда тот радуется. Возникает такое чувство, как будто ваш мозг принимает горячую ванную.
— Именно! — воскликнул бог. — Ограниченные! Прямо в точку! Обреченные вечно существовать в ограниченном уголке вселенной: в пустыне ли, в джунглях или в горах — не важно! Всегда есть одну и ту же пищу, вечно зависеть от капризов вселенной и вымирать при малейшем изменении климата. Какая чудовищная и бессмысленная трата ресурсов!
— Полностью согласен! — горячо поддержал Думминг. — А нужно существо изобретательное и способное приспосабливаться, верно?
— Как здорово ты это сформулировал, Думминг! Вижу, ты появился очень даже вовремя!
Перед ними распахнулись створки гигантских дверей, открывая круглую комнату с невысокой пирамидальной лестницей посередине. На вершине пирамиды светилось еще одно облако голубоватого тумана. В облаке то зажигались, то гасли огоньки.
Перед внутренним взором Думминга Тупса развернулась величественная панорама будущего. Глаза у него так горели, что даже стекла очков раскалились — захоти он, и смог бы прожигать дырки в бумаге. Вот это ДА… Разве не это предел мечтаний любого истинного философа? Он изучил теорию, а теперь настала пора перейти к практике.
И на сей раз дело будет сделано КАК СЛЕДУЕТ. Плевать на вмешательство в будущее! Именно для этого будущее и существует — чтобы его менять! Верно, он был против, но… тогда вмешательство затевал кто-то другой. Теперь же к нему прислушивался сам бог — одним словом, есть надежда, что к задаче создания разума подойдут наконец РАЗУМНО.
Для начала следует сконструировать человеческий мозг таким образом, чтобы в глазах людей борода не ассоциировалась с мудростью. Мудрость должна считаться принадлежностью юных, костлявых и очкастых.
— А оно… уже закончено? — спросил он, поднимаясь вместе с богом по лестнице.
— В общих чертах, — ответил бог. — Это мое самое крупное достижение. Откровенно говоря, слоны по сравнению с этим — мелочь. Но еще столько всего доводить до ума… Хочешь, можешь этим заняться.
— Почту за честь.
Голубой туман клубился прямо перед ним. Судя по яркости искр, внутри происходило что-то очень важное.
— А перед тем как выпустить их в большую жизнь, ты им даешь какие-то наставления? — едва дыша, спросил он.
— Только самые простые, — ответил бог. Повинуясь взмаху его морщинистой руки, мерцающий шар начал сжиматься. — По большей части они до всего доходят сами.
— Ну разумеется, — согласился Думминг. — А если они в чем-то ошибутся, ты, наверное, в любой момент можешь направить их на путь истинный. С помощью пары-другой заповедей.
— Это лишнее, — ответил бог. Тем временем голубой шар растворился, открывая их взорам венец творения. — Я нахожу, что простейших инструкций вполне достаточно. Таких, к примеру, как: «Держись Где Потемнее» — и тому подобных. Узри же! Ну разве он не прекрасен? Просто шедевр! Солнце сгорит, моря обмелеют, а он пребудет, помяни мое… Что такое? Думминг?
Декан послюнил палец и поднял его в воздух.
— Ветер по правому траверсу, — сообщил он.
— И это хорошо? — осторожно полюбопытствовал главный философ.
— Возможно, возможно. Будем надеяться, он пригонит нас к тому континенту, о котором говорил бог. А то всякие острова стали меня нервировать.
Чудакулли в последний раз рубанул по черенку и вышвырнул его за борт.
Похожие на трубы цветки, растущие на вершине зеленой мачты, затрепетали. Большой лист — он же парус — медленно, со скрипом развернулся, встав под углом к ветру.
— Я бы назвал это чудом природы, — сказал декан, — если бы мы не разговаривали только что с тем, кто его сотворил. Это портит все впечатление.
Волшебников не отличала особая любовь к приключениям. Однако они понимали, что ключ к успеху любого крупного предприятия — запасы продовольствия. Именно поэтому лодка теперь оседала куда заметнее, чем прежде.
Декан выбрал естественную сигару поспелее, закурил и скорчил недовольную мину.
— Не самые лучшие, — заметил он. — Еще зеленоваты.
— Довольствуйся тем, что под рукой, — ответил Чудакулли. — А ты чем там занимаешься, главный философ?
— Готовлю подносик того-сего для госпожи Герпес. Отбираю что получше.
Взоры волшебников устремились к грубому навесу, сооруженному ближе к носу корабля. Нет, она вовсе не ПРОСИЛА его возводить. Она всего лишь обронила замечание — что-то насчет того, как нещадно палит солнце, — и вот уже волшебники сбивают друг друга с ног, наперегонки бегая с разной длины шестами и размахивая пальмовыми ветками. Никогда еще в строительство навеса не вкладывалось столько интеллектуальных усилий — наверное, виной всему была качка.
— А я считал, сейчас МОЯ очередь, — холодно заметил декан.
— Нет, декан, если я не ошибаюсь, ты носил ей лимонад, — ответил главный философ, нарезая сыр полупрозрачными пластинками.
— Всего лишь маленький стаканчик! — парировал декан. — А ты грузишь целый поднос. Даже цветочки в кокос засунул!
— Госпожа Герпес любит такие вещи, — спокойно откликнулся главный философ. — Но она заметила, что даже под навесом чуть-чуть жарковато. Так что, пока я чищу для нее виноград, ты можешь пообмахивать ее пальмовой веткой.
— И вновь вынужден указать тебе на откровенную несправедливость, — возразил декан. — Обмахивание пальмовыми листьями по сравнению с чисткой винограда — лакейский вид деятельности, а я, главный философ, по должности старше тебя.
— Да что ты говоришь, декан? И путем каких же умозаключений ты пришел к такому выводу?
— Это не просто мое личное МНЕНИЕ, это указано в штатном расписании!
— В штатном расписании чего?
— Ты что, совсем уже оказначеился? Незримого Университета, разумеется!
— Правда? И где, интересно, такой университет находится? — поинтересовался главный философ, выкладывая на подносе приятный узорчик из лилий.
— Силы небесные, нет, вы только послушайте, это просто… просто…
Декан махнул рукой в сторону горизонта, и его голос умолк, словно отступив перед неумолимостью времени и пространства.
— Предоставляю тебе разобраться в этом самостоятельно, — произнес главный философ, вставая с колен и почтительно поднимая поднос.
— Я тебе помогу! — воскликнул декан, тоже вскарабкиваясь на ноги.
— Уверяю, поднос очень легкий…
— Нет, ни в коем случае! Я не могу допустить, чтобы ты все делал сам!
Вцепившись в поднос одной рукой, а второй отталкивая соперника, декан и философ, едва не падая и оставляя за собой след из расплескавшегося кокосового молока и лепестков, двинулись к заветному навесу.
Чудакулли закатил глаза. Должно быть, это от жары, подумал он. Он повернулся к заведующему кафедрой беспредметных изысканий — тот возился с каким-то ползучим растением, пытаясь прикрутить им короткий брусок к длинной палке.
— Я вот подумал… — начал Чудакулли. — Все словно с цепи сорвались, здравомыслие сохранили лишь я да ты… Кстати, чем это ты занимаешься?
— Я подумал, может, госпожа Герпес будет не против сыграть в крокет? — заговорщицки пошевелил бровями завкафедрой.
Аркканцлер лишь вздохнул и решил прогуляться по своему судну. Библиотекарь превратился в шезлонг — видимо, его организм счел такую форму наиболее функциональной для плавания. На библиотекаре спал казначей.
Гигантский лист слегка шевельнулся. У Чудакулли возникло ощущение, что зеленые трубы на мачте к чему-то ПРИНЮХИВАЮТСЯ.
Корабль уже отделяло от берега изрядное расстояние, но вдруг аркканцлер заметил стремительно приближающееся к морю облачко пыли. Достигнув берега, облако осело и превратилось в точку, которая стремительно сиганула в море.
Скрипнув, парус захлопал под усиливающимся ветром.
— Эй, на берегу! — крикнул Чудакулли.
Фигура вдалеке помахала рукой и продолжила плыть к кораблю.
Набив трубку, Чудакулли стал с интересом наблюдать, как Думминг Тупс нагоняет лодку.
— Неплохой рывок, да будет позволено мне заметить, — похвалил он.
