Зерно граната. Гадская Академия - София Грозовская
- Уйди! - прикрикнула Никата, размахивая руками. На движение самой ночи камни потянулись со всей округи, формируя кровать и становясь мягкими-мягкими.- Клади.
- Ой, как больно! - пищала Персик. Катя ломанулась к ней и схватила за руку.
- Я тут, моя хорошая. Здесь, - Катриона гладила Персика, роняя слезы и растирая по лицу потоки соплей,- Все будет хорошо. Все хорошо.
- Когда началось? - произнесла Никата, все еще колдуя,- Дед! Воды! Горячей! Два ведра! Быстро!
- А! - Тартар высунулся из дома, и быстро оценив ситуацию, запихнул в дом любопытную ребятню, - Сейчас, родная!
- Мама! - Танатос смотрел на Никату с такой мольбой, что мне самому стало страшно, - Мамочка…
Ночь лишь поджала губы и, взяв за руку сына, поцеловала тыльную сторону. Танатос осел на землю.
- Ты что это? - опешила Катерина, глядя на Танатоса, потом на меня. Дрожащими руками она продолжая держать руку Персика, - Гадес, что это было? Гадес! Я тебя спрашиваю! Что тут происходит?!
“Никата - титан. И не просто титан, а сама ночь. В общем, она знает кто и когда…” - я запнулся, увидев, как побледнела моя половинка. Катя резко замотала головой. Я отвел глаза. Я бессилен.
Среди прекрасных полей Эллизиума раздался голос. Он пронимал до глубины души. Души трепетали перед ним. Танатос затих. Никата подняла глаза. Катя тряслась рядом с Персиком, убирая волосы с ее лица.
“Танатос знал, что боль-исход, и лишь ребенка назовет, Покинет ее жизнь в тот миг, но вскоре рОдится двойник. Обломок силы, что хранишь, цветку красивому вручишь, - скрипучим голосом прозвучало пророчество самой старой, из мойр - И вместе с той, что всех милей, сорви тот цвет, среди камней.”
- Где Геката? - заорал я,но мойра уже замолчала.
Танатос был цвета земли, но нашел в себе силы и подполз ближе к Персику. “Не обращай внимания!”, - утешала Персика Катя. “Ничего страшного. Все будет хорошо!”, - слышался ее дрожащий голос. Персик кивала, не сводя с нее глаз.
Ногу обожгло, я дернулся. В кармане моей туники находился маленький камушек силы, который я отобрал у Персефоны. Мойры считают, я должен отдать его какому-то цветку среди камней.
Где? Где эти ветоши видели этот цветок на камнях?! Я перерыл все! Каждый уголок! Его нет!
- Любимый, - дрожащим голосом Персик позвала Танатоса. Тот тут же навис над богиней жизни, - Побудь со мной. У меня предчувствие плохое. Мне почему-то кажется, что в Аиде наступила зима. Снегом пахнет…
Подтверждая слова молодой Богини крупные хлопья снега, как пепел Тартара, кружились в воздухе и тихо оседали на землю.
- Сень, ты чего? Тебе холодно? - уже почти рыдая шептала Катриона, а Никата растерянно смотрела на меня.
Я пожал плечами. Еще до конца сам не веря тому, что вижу. Я еще раз попытался позвать Гекату, но племянница так и не ответила. По каким мирам ее носит в такой ответственный момент?
- Больно! - визг Персика больно резанул по ушам. Я стоял, как вкопанный, не зная что делать и чем помочь. Я думал умирать больно! Интересно, все женщины так мучаются? Или только богини. Если такое происходит с богиней, то что будет с маленькой смертной? В этот момент я посмотрел на Катриону. Неужели она не боится? Неужели ей не страшно? Как хорошо, что я - мужчина. И мужчины не рожают! И тут мне вспомнился Зюся, который случайно выдавливал прыщ на голове. Так появилась Афина Паллада. Иногда, глядя на Афину мне кажется, что прыщь был вовсе не на голове. А Зюся что-то умалчивает!
Тартар, принесший воду, сжал плечо сына и сочувственно поджал губы.
Персик часто дышала, потом замедлялась и задерживала дыхание, точно следуя всем указаниям Никаты. Я боялся даже представить, что сейчас чувствует мой друг. А как представил, что и мне это предстоит тоже, чуть не осел рядом с ним.
- Сенечка, Сенька, все будет хорошо, - как заведенная повторяла Катриона, не переставая поглаживать по руке Персика. Танатос уже метался туда-сюда, высматривая каждое движение и прислушиваясь к каждому шороху.
Нет, друг мой. Мы не там искали. Внешней опасности нет. Она внутри. Внутри твоего Персика. Я не представлял что делать сейчас, зато прекрасно знал, что сделаю потом. С Зюсей и Деметрой. Медленно и с наслаждением.
Снег падал все сильнее. Хлопья кружили вокруг нас, но холод не ощущался. Персик находилась в каком-то забытье. Она что-то шептала, но никто из нас не понимал, что и о чем она говорит.
- Родная моя, - шептал Танатос, облокотив Персика на себя, и мысленно проклиная себя, судьбу и все, что связано с богами.
Я был солидарен.
- Стой, где стоишь! - рявкнула на меня Катриона, когда я хотел подойти к ней, - Ты - Бог смерти! Еще чего не хватало!
- Что? - опешил я, хлопая глазами. - А кто постоянно вытаскивает вас из позора и проблем?
- Зато сейчас я, смотрю, от тебя толку, - буркнула Катриона и отвернулась к Персику, продолжая усердно протирать дырку в ее руке.
- Это она от нервов, - раздался за моей спиной голос Тартара, - Не обращай внимания. Она просто боится.
- Никата себя так же вела? - задумчиво поинтересовался я.
- Если бы Катриона вела себя как Никата, во время беременности, - усмехнулся Тартар, - Ты бы, говоря деликатно,сдох.
Очень деликатно. Спасибо. Прям сама тактичность. Что-то меня здесь недолюбливают. Видите ли дышу я не в ту сторону. Кто виноват, что я бог смерти? Или мне что? В сторонке постоять? Где бог жизни? Пусть дышит в сторону Персика!
Я попытался возразить и поспорить. Но меня дружно послали. Кстати… Хорошая идея! Я как раз туда и схожу!
- Ты куда? - кричала мне в след Катриона. Я уже занес над головой двузубец. - Ты что нас бросить собрался?
Двузубец очертил круг над моей головой и вошел в землю, верхней частью.
-Гадес, вернись! - кричала Катриона, а меня уже осветило золотое свечение. - Гадес!
Яркой вспышкой, среди тихого сада Элевсина, я возник у подножия храма.
