Анастасия Завозова - Таран и Недобитый Скальд
— Завшивела, опрыщавела! Чтоб я этой гадости больше не видела!!! Тут не Париж!
Дрожащая девка натренированно укрылась за тумбочкой и испуганно голосила оттуда:
— Ой, госпожа, граф меня убьет! Он за эти белила во Франции столько денег отдал! Ой, бедная я, бедная!
Я разъяренно запустила в нее пуховкой:
— Не вой! А графу скажи, что я сама ему всю морду в белилах обваляю, если возникать будет!
— Будет, будет! — закивала служанка, собирая с пола остатки замазки и пряча их в карман. — Вы уж, если что, будьте добреньки, скажите, что я ни при чем. Мне ведь все равно достанется… Так что ж вы, краситься совсем не будете?
— Не буду! — отрезала я. — Лучше приготовь мне огуречный лосьон на спирту…
Девица пришибленно закивала и приступила к моей прическе. Безжалостно дергая мои кудри, она тихо всхлипывала, давя на жалость, я же рассматривала свое новое личико в зеркале. М-да, белила и замазка впрок не пошли. И вообще с таким авангардным личиком я могла стать музой разве что Малевичу. Бледная, худая, с резкими чертами лица и кожей, попорченной подрывной деятельностью французской побелки. Представляю, на что Павла была похожа, когда полностью замазывалась и надевала парик. Господи, ее в темноте-то не пугались? Вообще-то и сейчас я выглядела не лучше. Но все равно по замку надо будет ходить поосторожнее — обойдемся без лишних жертв. Хотя так хочется повыскакивать из-за угла!
Девица в темпе закончила дергать мои кудри (тоже ничего особенного — похоже на жесткую черную проволоку, причем лежалую). Я со страхом взглянула на прическу — нагромождение локонов под потолок, для верности закрепленное хлебными корками и палками. Жуть! Стивен Кинг поседел бы от ужаса! Ну вы себе представьте — девица с рожей, похожей на “Черный квадрат” Малевича, расцвеченный прыщами и с огромной проволочной байдой на голове, смахивающей одновременно на кучу компоста и неоготический замок! С башенками!!!
Я уже открыла рот, чтобы взвыть пьяной сиреной, как сообразила, что это такая мода. Ну вообще-то, если быть оптимисткой и мыслить позитивно, вполне, вполне… Жан Поль Готье слезами и соплями счастья улился бы, если бы увидел это… произведение готического искусства. Ведь правду сказал какой-то ботаник эпохи просвещения: “Женщина была бы в отчаянии, если бы природа создала ее такой, какой ее делает мода”. Только сейчас я осознала всю правдивость этих слов… Я решительно отвернулась от зеркала, почесала нос и спросила девицу:
— Что господин граф?
— С утра уехали охотиться.
— А женихи мои хреновы? Ой, любезные, я хотела сказать…
— Вы изволите говорить о молодых господах? — переспросила она.
— А что, в доме есть еще мои женихи? Да тут просто какое-то торжество полиандрии! — в кои-то веки я употребила это слово правильно.
— Чаво?
— Слово такое умное, — пояснила я, — можешь на кухне использовать, разрешаю. Означает парадоксальную ситуацию, когда много-много мужиков хотят жениться на одной бабе. Естественно, встает вопрос, а чем так хороша эта самая баба. Ответ: а) деньгами, б) деньгами и в) она еще и готовить умеет.
Сомневаюсь, что служанка поняла что-то из моей прочувствованной тирады, но она послушно записала слово куском угля для чернения бровей на переднике и сказала:
— Господин Шандор завтракает, а господин Золтан уже позавтракал и уехал на верховую прогулку.
Понятно, путь свободен. Я отпустила бедную служанку, ей, пожалуй, хватит впечатлений, и еще раз с омерзением погляделась в зеркало. Представляю, сколько у меня денег, чтобы кто-то захотел на мне жениться, да еще и в таких количествах. Ула не замедлил появиться сзади и съязвил:
— Богиня, да и только! Слава богу, что вшей не успели развести…
— Не сыпь мне соль на раны, — пробурчала я. — А не то я тебе покажу кузькину мать, бабушку и сестру!
Ула послушно перевел разговор на другое:
— Послушай, некоторое время меня не будет… Срочное дело, понимаешь. В общем, я вернусь завтра, будь тут поосторожнее. Желательно, чтобы ты окопалась в комнате и сказалась больной…
— Что?! — завопила я. — Ты же сам говорил, что любая мелкая нечисть тут только и мечтает, чтобы съесть или завязать меня узлом! И ты бросаешь меня в такой опасности, перебежчик, дезертир, предатель мотыльковый! Ну все — я тебе отомщу! Уйду в монастырь, вот будешь всю жизнь вместе со мной псалмы распевать!!!
Ула, этот поганец, и ухом не повел, и кудряшкой не пошевелил в ответ на мои угрозы. Нет, он у меня точно дождется — уйду в монастырь! Пока что я запустила в него подушкой, от которой он ловко увернулся. Научился лавировать, гад. Надо менять стратегию борьбы.
Ула повторил заунывно:
— Ну так я вернусь завтра. Подождешь?
— Подождем! — угрюмо ответила я. А что мне еще оставалось делать. Этого бесплотного ведь руками не удержишь, подвязкой не удушишь. Я подперла щеку кулачком и молчаливо наблюдала, как мой Помощник тает в воздухе, как пары застоявшегося ацетона. Наконец он полностью растворился, а я решила развеяться.
Самым лучшим способом развеяться я сочла осмотр замка. Мало ли, может, пакость какую-то совершить можно будет. Надо же имидж поддерживать, к тому же всякие мелкие пакости здорово поднимают настроение. Поэтому я решительно прошагала к двери, открыла ее и осторожно выползла в коридор, опасаясь зацепиться прической за дверной косяк. То-то смеху будет, если я повисну на гвозде!
Коридор оказался длинным и унылым. С одной стороны ряд дверей, с другой — стена весьма некстати украшена как будто проковырянными в толстой кладке узкими окошками. Я посмотрела по сторонам. Куда ни глянь — конца не видно. Я для начала свернула налево, дошла до самого конца коридора и обнаружила лестницу, ведущую вниз. Лестница — это хорошо, это всегда пригодится. Прежде чем спуститься вниз, я посмотрела по сторонам и вдруг заметила весьма странную дверь. Все двери в коридоре были чистенькие, вообще все вокруг блестело и сияло, а эта дверь, мало того, что была покрыта толстым слоем вековой грязи, так еще сверху на эту грязь был привешен ржавый амбарный замок. Видно, тетя Ася слишком рано уехала… А может, ее тут и замуровали? Хорошо бы!…
Я заинтересовалась и подошла ближе. Как следует осмотрела замок и дверь, подергала проржавевшую ручку. Оставив бесплодные попытки проникнуть в тайну двери, я вытерла руки об веер из перьев, который тут же пришел в негодность и скукожился.
Воодушевленная тем, что нашла загадку на свою голову, я бодро спустилась по лестнице и вошла в длинный мрачный зал, увешанный, как положено, портретами угрюмых мужиков в кафтанах и бледных баб. Мебель в зале была тяжеловесная и резная под стать общему дизайну. На стенах кроме портретов — гобелены с изображением сцен охоты, на полу тканые ковры. У дальней стены был камин, над ним висела традиционная рогатая голова, уныло глядящая в пол. Над ней не хватало только вывески: “Возвращается как-то муж из командировки…”
Я грустно толкнула первую попавшуюся дверь. Вид рогов, висящих безо всякого практического применения, как я уже упоминала выше, наводил на меня грусть и меланхолию. Оказалось, что в поисках избавления от печали я попала в библиотеку. Книг там было много, и все дорогие. Представляю, сколько бы они стоили в нашем времени. Я побродила по библиотеке, полистала кой-какие книжки. Особенно меня привлекла одна подборочка книг на немецком и французском языках. Этих языков я не знала, но по отдельным понятным словам и живописным картинкам поняла, что книги посвящены черной магии, каббалистике и прочим сходным темам. Порывшись на полке, я вытащила тоненькую книжку, написанную на венгерском. Вертя ее в руках, я внезапно подумала о том, что не знаю этого языка, как ранее не знала и шведского. Однако и тогда и сейчас я прекрасно говорила на них и понимала эти языки. Что ж это раньше мне в голову такая мысль не приходила? Наверное, знание языка было единственным, что я получала от своего очередного воплощения. И, впрочем, тут же забывала. Сейчас я не могла вспомнить ничего по-шведски, кроме одного ругательства, которое на облагороженный русский переводилось примерно так: “Сам дурак!”, не говоря уж об английском, который я знала в школьном объеме (к слову, школьный объем — это счет до десяти и три матерных слова). С венгерским, наверное, будет то же самое, если я вернусь в Россию полноценным человеком, а не идиоткой, которая “в инвалидной коляске сидит, глазом единственным в небо глядит, чешет беспалою ручкой протез, мучит красотку болезнь диатез”…
Я поспешно раскрыла книгу, чтобы отвлечься от грустных мыслей. Жутковатое сочинение оказалось целиком и полностью посвящено вампирам, их определению, ловле и нейтрализации. Приводились различные случаи, когда вампир нападал на человека, множество легенд, а также горячая десятка способов борьбы с кровососами. Из таковых были: традиционный чеснок, крест, святая вода, белые розы и колючки от них в волосах, серебряная пуля, порядком поднадоевшая мне в прошлой жизни, осиновый кол, а также вбивание железного гвоздя в череп предполагаемого вампира или закапывание его лицом вниз, чтобы он не смог выбраться из могилы. Самым действенным способом определения вампиров автор посчитал следующий:
