Наталья Тимошенко - Подвижные игы для принцесс
Все пора делать отсюда ноги. Монстры… Некроманты… Нет, не идет такой пикничок на пользу здоровью. А теперь, еще и жаренным запахло. В самом прямом смысле этого слова — дым над поляной сгущался все сильнее.
Пошарилась в сумке, отыскивая книгу Диолмара. Вообще-то, на память я не жалуюсь. Но в таких случаях лучше перестраховаться. Тем более, что золотистое сияние рун померкло. Видимо врата поддерживают связь определенное время. А я, как на грех, не запомнила символ Сомлангритара. Сверившись с записями, я обновила заклинание. Свечение вернулось.
Голова решила некоторое время пожить автономной от меня жизнью. По крайней мере, в ней начались процессы абсолютно от меня не зависящие и моим согласием не интересующиеся — в висках застучало, в ушах зашумело, рот наполнился горечью…
Та-а-ак… В обморок грохнутся сейчас самое время. Не прихлопнет некромант, поджарит свое же заклинание…
Торопясь успеть, до того как собственный организм подложит мне свинью, я наскоро прочитала заклинание открытия врат. По периметру побежали искры, сливаясь в светящийся круг. От их мельтешения, сильнее закружилась голова, и стало темнеть в глазах.
«Нет! Только не сейчас! Ну, пожалуйста… Я хочу увидеть портал в действии…»
Свечение становилось сильнее. На коже зашевелились все волоски. Стало щекотно. И вдруг…, все пространство, очерченное искрами, взорвалось жемчужным сиянием, почти ослепив меня. Мгновение… Другое… Сияние стало меркнут.
А с ним померкло и мое сознание.
Глава 7
Возвращение из царства небытия в мир сознательный, было… (как бы это помягче выразиться?) …в общем, восторга не вызывающим. А как еще сказать, если, даже не открыв глаза, обнаруживаешь, что все тело болит? Даже то, что теоретически болеть не должно. Например, волосы… Ну, может, они конечно и не болели, но моя многострадальная голова чувствовала каждую отдельную частичку покрывавшей ее растительности.
О чем в этом случае думают другие — не знаю, а моей первой мыслью было: «Раз больно, значит — жива». В этом предположении, по крайней мере, было нечто жизнеутверждающее. Правда, после некоторых непродолжительных раздумий (к долгим и обстоятельным размышлениям самочувствие как-то не располагало), в этот вывод прокрались некоторые сомнения: «А может, это меня уже карлики по пещерам плетьми гоняют? За все прегрешения, тумаков изрядно перепасть должно»… Но и этот вывод тоже пришлось отмести за несостоятельностью. Если бы я проследовала тропою мертвых, то прежде чем попасть в ручки исполнителей воли богов, должна была пред ясны очи Отмеряющего Вину предстать. Явить, так сказать, душу для опознания и порицания. Дабы он на деяния «подсудимой» посмотрел и рожицей во все грешки ткнул, предоставив возможность осознать всю глубину своего падения. А как же иначе? Как еще о своих проступках узнать, ежели тебе о них Отмеряющий не расскажет? Вот когда бы я прониклась мыслью (а куда деваться?) о своей полной никчемности, там уже, глядишь, и меру взыскания отмерили бы. И только опосля, наступает очередь этапа, на котором «клиента» предают в руки исполнителей, кои самозабвенно волю богов «в жизнь притворяют». Что дальше? Хороший вопрос. До этого момента, большинство теологических направлений прибывают в благостном единодушии и дружно кивают друг другу головой. Но стоит Отмеряющему сказать свое веское слово, и дальнейшая судьба «духа бестелесного» становится весьма неоднозначной. Другими словами, различные религии, в вопросах загробного существования дружны в одном — полном несогласии с оппонентами. Настолько полном, что доходит до религиозных воин. А уж в ходе их, большинство участвующих, имеют возможность убедиться в истинности или ложности выбранной им стороны… на собственном опыте! В любом случае, основные версии три. По «данным» самой распространенной во Внутренних королевствах концессии, «оттрубив» наказание по полной, можно будет вновь родиться в этом «прекрасном, светлом и чистом» мире. Если, конечно, после экзекуции от души еще что-то останется… Другие, наиболее непреклонные святоши, настоятельно рекомендуют жить в праведности, ибо, в противном случае, грешнику придется ВЕЧНО бегать от карликов по пещерам (бедные карлики!). Но есть и такие религии, что пытаются усидеть на двух стульях, давая возможность душе переродиться, при условии ее не обремененности шибко тяжкими грехами. В чем безоговорочно сходятся все течения — если человек прожил безгрешную жизнь, он имеет шанс занять место в сонме богов. Судя по тому, что за последнее время в божественных рядах прибавления не наблюдалось, праведниками наш мир не шибко-то и кишит.
Ну да ладно… Главное, что Отмеряющий Вину фигурирует во всех широко распространенных религиях Раскорда и «плановый междусобойчик» с ним всех почивших — событие неизбежное и крайне важное, а значит, мимо внимания пройти никак не должно. Но поскольку я сего судьбоносного момента в своей жизни не припоминаю (а забыться такое не могло), следовательно… с карликами я слегка загнула!
«Тогда почему так паршиво? Бурная вечеринка?»
Мозги со скрипом заворочались под крепкими (проверенно!) костями черепа, тужась явить миру скрытые во мраке забвения дела минувшие. Медленно, словно выплывая из тумана, перед внутренним взором стали проявляться фрагменты чего-то жуткого и странного. Какие-то монстры… Черный маг… Зареванная принцесса… Охваченная огнем поляна…
Увы, долго прибывать в блаженном неведении не вышло. Память все-таки решила вернуться на законное место. По-хозяйски ворвавшись в сознание, она заставив меня подскочить, широко распахнув глаза.
«Ой, мама!»
Я думала, что было больно? Оптимистка! Резкое движение вынудило меня пересмотреть свои прежние воззрения. Потому как все тело попросту скрутило и сложило пополам. Уткнувшись лбом в коленки, я силилась одновременно вздохнуть и сглотнуть вставший в горле комок. Из глаз прыснули слезы.
Чьи-то мягкие ладони попытались приподнять меня за плечи. Видимо, чтобы придать телу более полагающее трупику положение.
Я взглянула на доброжелателя. Сквозь слезы и упавшие на глаза волосы с трудом просматривалась смутно знакомая фигура.
— Лина?
Н-да-мс. Наверное, лучше общаться жестами. Звук голоса по мелодичности соответствовал хрипу умирающего от удушения. Бедная принцесса аж вздрогнула. А потом, всхлипнув, обхватила мою голову руками и уткнулась лбом куда-то в район макушки, обильно орошая ее слезами.
«И откуда она столько слез берет? Это ж воду бочками пить надо, чтоб необходимый запас жидкости поддерживать.»
Помотав головой, мне удалось высвободиться из нежданных объятий. Заодно, утерла своей шевелюрой зареванную мордашку принцессы. Очень удобно, не надо платок искать. Главное, чтоб Лина не привыкла, а то с присущей ей «чувствительностью и сентиментальностью», ходить мне вечно в ее соплях.
«Чего это вечно? Мы что ж, собрались одной большой и дружной семьей поселиться?»
Я имела ввиду, до тех пор, пока мы ее папочке с мамочкой не сгрузим. Но когда это еще будет?
— Лина, вода — это хорошо. Но лучше когда она в кружке, а не на моей голове.
— Ты хочешь пить?
Э-э-э… Я вообще-то не об этом. Но…, пить я и вправду хочу. Причем, просто зверски.
Я согласно закивала головой, поскольку выданная ранее тирада полностью истощила голосовые резервы.
Тут же мне под нос ткнулась кружка. Судя по тому, как в нее вцепились Линины пальцы, она собиралась меня поить.
«Ну уж дудки. Нашла, тоже, дите малое!»
Решительно, но без резких движений (дабы не вызывать жалость своей скривившейся рожицей и закушенной губой), подняла руку и отобрала питье. Им оказалась тепловатая жидкость, подозрительно пахнущая травами. Я принюхалась. Похоже, сбор из моих запасов. Интересно какой? А то мне рвотного для полной остроты ощущений как раз не хватает. Или еще чего поинтереснее… Я осторожно пригубила отвар. Ромашка, календула и легкая горечь ивовой коры — это из противовоспалительного набора. А еще мята, мелиса и еле ощутимый аромат шиповника… Липа, березовые почки… Вяжущее послевкусие рябины, … Лимонник … Тьфу ты, пропасть. Эти горе лекари смешали вместе успокаивающий и тонизирующий отвары. Толку-то с этого месива?
«Так и вреда нет. Главное — хорошие намерения. А их, судя по концентрации настойки, хоть отбавляй.»
— Это что? — Я вопросительно глянула на Лину и потрясла кружкой.
— Ну… Это… Это то, что ты нам с Алеисом заваривала… Я решила, лишним не будет. Что-то не так?
— Нет. Ничего страшного… Не умру…
И дабы не обижать доброхота своей черной неблагодарностью, выпила все залпом без остатка. Тем паче, пить хотелось, как при изрядном похмелье. Тут уж не до хорошего: даже затхлая болотная жижа, аки чистейшая родниковая водица пойдет.
Когда последние капли влаги, канули в недрах томимого жаждой организма, принцесса выхватила кружку и умоляюще уставилась на меня своими синими глазенками.
