Павел Кошовец - Рик: Прогулка в небесах

  - А не обтреплется! - ликующе объявила Люся, запуская ноготки в пышную шевелюру Брадобрея.

  - А не обтреплется! - провозгласила Командирша, принимая позу борца (или борцыцы?) сумо.

  - А зубки на асфальте не хотите оставить? - ещё тише спросил Бланд. Он уже откровенно смеялся. Вот уже баталист хренов - тут юшку кровавую будут скоро добывать, а он вроде в партере сидит и руки потирает в предвкушении зрелища чудесного мордобоя. Каким-то образом собирается отсидеться в стороне?.. А!

  Но это я уже не успел додумать, как и не успел дослушать руладу Бланда - не сомневаюсь, подстёгивающую стороны как надо, покруче магнита... потому как началось. Снежная лавина. Одна сверху, другая снизу. Какая из сторон где - это пусть Кама Сутра решает - у них самые лучшие специалисты по анатомии.

  О, вот оно яркое, яростное зрелище, под общим названием - свалка. Это не картинные, эстетически оформленные инструкторами поединки, когда оператор правильно выбирает свет, а режиссер заставляет пошире кривить лица. Тут сопли и слюни так и летают навроде маскировочной сеточки, тут твою физию трое будут ровнять об пол, как это сейчас делали бландовцы с гвардейцем Дрола. Но тут бдительная Командирша поспешила на помощь подопечному, словно ледокол в тундру, наступив другому, раннее упавшему гвардейцу на руку, также совершенно случайно заехав локтём в бок запрыгивающей на огромного бландовца Нюре.

  Мы с Мишаней переглянулись, понимающе кивнули друг другу.

  - Пора делать ноги, - беззвучно и синхронно зашевелили губами, ибо в сотворившемся визге и оре и при огромном желании сложно было что-то донести до непонимающего собеседника, встали спина к спине и пригнулись.

  Вот так, в образе восьмиконечного насекомого мы и пробирались к выходу, давая по шапке всем, кто сунулся к нам: и чужим, и своим. Как говорится, получали и сами, но что скажите, вы сможете противопоставить лягающейся зебре в квадрате? Вот то-то. Естественно, шишек нам набили тоже изрядно, но главное - мы вывалились из рычащего клубка и, старательно огибая мутузящих друг друга одиночек, потрусили к выходу.

  Теперь можно было и вздохнуть с облегчением, смакуя и переваривая удивительные фрагменты выездной сессии бландо-дроловского цирка, как то: убегающая и истерически ржущая Люся с какой-то мочалкой в руках - и гонящийся за ней, ужасный и пунцовый Брадобрей; рычащий Бурый с перекошенной физией в роли берсерка: отчаянно зажмурив глаза, он суетливо, но молниеносно двигался в кругу пяти бландовцев, несказанно их озадачивая - пока что от оплеух страдали они сами; Командирша, увешанная тройкой противников, раскручивает пружину копьеметательницы, и последнее: яростная Нюра, истратившая всю батарею своего оружия и теперь посредством пресловутых когтей и зубов пытающаяся добраться до неприкасаемого, прекрасно себя чувствующего в некоем защитном коконе и отчаянно смеющегося со всей атрибутикой довольного человека: торчащими в разные стороны зубами и слезами Бланда... Вот, гад, таки вышло по его.

  Глава 3.

  Мы пробежали с Мишаней метров двести, влетели в какой-то укромный тупичок и тормознули. Мы ж не эти... каких их... марафонцы, чтобы весть тащить о крепком столкновении, боксёрском рукопожатии и начале турнира "у кого голова крепче". Мы и не убегали ни от кого... Ну да, кого нам бояться? Маразматических стариканов и воинственных девиц? Да мы их лузгаем как семечки, сидя вечером на крылечке... Это, конечно, приврал - не такие уж мы с Мишаней ветхие, чтобы столь непродуктивно проводить вечера. Просто захотелось уединиться, побыть с другом один на один - без всяких там глупостей, типа: "А ты мою девушку уводил? Уводил. Так я твою машину разбил. Мы в расчёте".

  Действительно, утомила эта гомонливая замковая карусель с постоянным вниманием к собственной персоне и обязательный мордобой. Хочется мягких объятий уютного дивана, невнятно фонящего TV ящика со слезоточивой новостной хренью, бутылочки умопомрачительного холодного (для профилактики зубов - чтоб не расслаблялись) пивка под боком и ни одной - не считая зудящей, вечно голодной комарихи - живой души, кроме, естественно, себя, усталого и разомлевшего. И так часов сто... А после можно и вернуться.

  Дыхание наконец-то стало восстанавливаться - двести метров - не хвост собачий, это же все двадцать тысяч сантиметров! Мы что нанимались в Электроники? В боку покалывает. Неужто крылья пробиваются? Ага, щас - скорее, вторые ноги. В такие моменты начинаешь задумываться о величайшей пользе физкультуры - ну там, железки попереставлять с места на место, поболтаться на турнике или по утрам и вечерам пытаться убежать от инфаркта (желательно поближе к автобанам - так ещё эффективней). Это же как полезно для здоровья! Дурные мысли ни под каким видом не могут прорваться в набухшую кровью от упражнений голову... Посмотрел на прислонившегося к стене Мишаню - тот другим способом борется с дурными мыслями - он их реализовывает и в такие моменты его голова становится блаженно пустой. Правда, в отличие от нормальных мужчин, как раз опосля, у него вновь включается часовой минный механизм.

  - Ну шо? - посмотрел на меня Мишаня. - Сбил адреналиновую аскому? - устало усмехнулся. - Это как у оленьих и лосевых, хвалишься своими ветвистыми, суёшь их под морду всяким медведям и волчарам. А потом бац - и охота проверить их крепость, помахать, пофехтовать. Пока не отшибут, - присел под стеной, вытянул ноги. - Прямо, как у мужиков... Только те в отличие от сохатых своими надбровными приобретениями не хвалятся и тщательно утюжат пилочкой для ногтей и прикрывают макияжем... - внимательно так и серьёзно вылупился на меня; уголки губ сурово загнуты вниз, но в полуприкрытых, практически невозмутимых глазах смешинки.

  - Чего колешься? - огрызнулся я. - Чай не бабочка... - задумчиво поднял голову вверх. - А если и бабочка, то капустница, - покивал сам себе утвердительно с самым серьёзным видом. - Практически вегетарианец, но... - возбуждённо покачал перед его любопытным носом пальчиком, - ... обвинять меня в макияже и прочих косметических гримасах с твоей стороны не хорошо, не хорошо. Мои глаза отдыхают исключительно на прекрасном поле...

  - Кому какой прекрасен, - ухмыльнулся Мишаня, отвернулся и с сосредоточенным видом стал шарить по карманам.

  - ... отличительными признаками которого являются молочные железы, гитарные пропорции, любовь к мыльным операм и всякое отсутствие висюлек ниже ватерлинии, не считая сковороды на поясе, друшлака... - мои праведно горящие глаза уткнулись в некий предмет, место которому здесь, в Замке не было предусмотрено в принципе... в общем, даже теоретически место отсутствовало... Я постарался себя ущипнуть, дабы исключить всякую неявь - и аж подпрыгнул от переусердствования. Будет синяк. - ... и прочих скалок.

  Вытер о штаны враз вспотевшие руки.

  - Откуда? - голос предательски дрогнул, поэтому прозвучало это как-то прокурено, с хрипотцой.

  - От верблюда, - значительно ответил Мишаня и разложил все свои тридцать два перед моим изумлённым и очарованным взором. - Оп-па! - и легонько подкинул бутылку вверх.

  - Осторожно! - воскликнул истерично, в волнении присел и протянул руки, будто страхуя, но в страхе понимая, что своими граблями только причёску на заднице от чиряка возводить... Перед глазами два раза перекувыркнулось чудесное слово "Водка" на алом фоне, а потом намертво вклеилось в обе лапищи моего друга - как младенец в руках отца, впервые взявшего ребёнка. Хотя тут больше б подошло такое сравнение: обезьяна с бананом. Причём обезьяна крупная - горилла, самец, при этом постоянно оглядывающаяся - как бы соплеменники не навалились и не отняли.

  - Хух, - Мишаня вытер не успевшую выступить испарину. - Ты чё дёргаешься под руку, вратать хренов?! Щас отпишу одиннадцатиметровый по яйцам в качестве моральной компенсации, и придётся тратить энное количество драгоценной жидкости на растирку генофонда, - сурово и укоризненно покачал головой. - Поделиться, естественно, поделюсь - я же не чудовище какое-нибудь.

  Я слабо улыбнулся, приходя в норму и закрашивая физию в некрепкий каркаде - сам перенервничал не хило.

  - Ладно, фокусник и жонглёр, оставил бы ты свой цирк на Земле, - прокашлял примирительно. - Хотя бы для меня. Колись, как таможню преодолел?

  Мишаня озадаченно почесал репу.

  - А шут его знает, - скривился оправдательно. - Пьяный был, не помню.

  - Вот так всегда, - проворчал я недовольно. - Хорошая отмазка, на все случаи жизни: чуть что - пьяный был. Навешают когда-нибудь на тебя детёв тучу - пьяный ты частенько бываешь, скажут: "Твои, милый". И станешь ты, Мишаня, отцом - героиней, - заметил его потемневшие от испуга зрачки. - Шучу я! Тем более, наука есть такая - генеалогия, в которой то ли по носу, то ли по ушам определяют отцовство. Ты бы лучше тропку контрабандную запомнил или механизм охмуривания таможенников - именно такие фокусы бы пригодились.