Гай Юлий Орловский - Ричард Длинные Руки - принц
Все почтительно поворачиваются в мою сторону и застывают в поклонах, мол, признают меня верховным лордом, который держит власть в крепко сжатом кулаке.
Я бодро взбежал на второй этаж, здесь уже стража, отобранная лично мною, ближе всех к лестнице стоит Айсватер, затем Хрурт и неразлучный с ним Ульман…
Я спросил тревожно:
— Как с Динальдом?
Айсватер ответил мирно:
— Спасибо, ваше высочество, мы не жалуемся.
Я спросил настороженно:
— А что случилось?
Он чуть пошевелил плечами.
— Да так… Он так маскируется под стену, что идешь мимо и не видишь, а он сзади ка-а-ак гавкнет!.. Ну а мы и так все время настороже…
— Понятно, — сказал я с удовлетворением, — осваивается парень. Хорошо. Где он сейчас?
— Возле ваших дверей, — сообщил Айсватер. — С Переальдом.
Я кивнул, пошел дальше. Переальда увидел издали, Динальда нет и близко, пока не присмотрелся лучше, уже предупрежденный, заметил, что рисунок кладки каменной стены в одном месте не совпадает, я кивнул Переальду, а в сторону Динальда сказал бодро:
— Прекрасная маскировка, Динальд!
Он медленно стал видимым, но проговорил еще из пустоты:
— Спасибо, ваше высочество. Как вы увидели?
— Государь все должен видеть, — ответил я, — и даже замечать. А ты хорош, хорош…
Сейчас он весь в чешуйчатой броне, даже лицо, хотя оно все-таки не в чешуе, а как бы из одинаковых таких прямоугольных чешуек, что не внахлест, как везде по телу, а плотно встык, а когда он улыбается или гримасничает, кожа или что там вместо нее растягивается, и между чешуйками можно рассмотреть нечто зеленое, в то время как чешуйки практически серые.
Гримасничать ему трудно, можно только на растяжение, но растяжение в одном месте обычно вызывает сжатие в другом, так что обычно его лицо выглядит застывшим, как бронзовая маска.
— Мы сделаем все, — сказал я, — чтобы отыскать, как это сделано и как можно этому дать обратный ход.
Он сказал смущенно:
— Ваше высочество… надо ли вам этим заниматься? Это наша работа и наш долг. Кто-то погибает, кто-то остается увечным, а я вот отделался всего лишь чешуей. Не стоит вам такой мелочью забивать голову…
Я хлопнул его по плечу.
— А я и не забиваю, ишь, размечтался!.. Но всем алхимикам велел искать способ, чтобы нашли метод обратного хода. Это не только для тебя, не задирай нос, а для нужд народного хозяйства. Вдруг еще применят как оружие массового поражения? И все станут ящерами? Противоядие нужно искать и готовить заранее.
Он вздохнул, но заметно успокоился, что не нарушает работу ни лорду, ни вообще канцелярии.
Я вошел в свои покои, и тут же из кресла выметнулась эльфийка и бросилась на шею.
Я погладил по голове, спине, почесал за ушами.
— Малышка, ты ничего, кроме этого кресла, не освоила? Смотри, их десяток! А какой диван…
Она ухитрилась помотать головой, прижавшись щекой к моей груди.
— Не… хо…чу…
Я огляделся по сторонам.
— А где твои фрейлины?
Она буркнула, надувая губы:
— В моей комнате.
— А ты чего в моей?
— Я от них прячусь, — сообщила она.
— Здорово, — протянул я пораженно, — ну даешь, принцесса… Понимаешь, белочка, быть принцессой — это не только удовольствие, но и работа. Причем работы куда больше, чем удовольствия. Пойдем, я тебя отведу к ним.
К моему удивлению, она сказала без колебаний:
— Пойдем.
В ее комнате, что не комната, а целые апартаменты с отдельно расположенной роскошнейшей спальней, будуаром, только называется как-то иначе, ванной и приемным залом, фрейлины во что-то играют весело и с визгом, но едва открылась дверь, все вскочили и присели в глубоком поклоне.
Платья у всех приличные, в том смысле, что мне смотреть особенно не на что, вырезы начинаются от горла, я могу только фантазировать, глядя на выпуклости, это не роскошное и почти раскрепощенное Сен-Мари, скорее бы туда…
— Леди, — сказал я благожелательно, а как еще раз говаривать с женщинами, — принцесса Лалаэль, насытившись моей учтивой беседой, изволила вернуться в свои покои. Обучите ее, во что с таким азартом играете, а я потом подумаю, наградить вас или поотрубывать головы.
Когда я вышел в коридор, со стороны лестницы торопливо поднимался Меганвэйл. Завидев меня, сразу преклонил колено, я сказал коротко:
— Герцог?
— Ваше высочество?
— Пойдемте в кабинет, — сказал я. — У вас какое-то лицо… серьезное.
Он прошел за мной молча, и даже когда я закрыл за нами дверь и указал ему на кресло, поклонился и остался ждать, пока сяду я сам.
— Итак, герцог, — сказал я, — выкладывайте, что успели натворить и что только собирались. Я уже слышал, что в мое отсутствие в Геннегау и Савуази на столе голыми пляшут, но здесь, думаю, ввиду военного времени пока обходитесь без этого необходимого для демократического общества ритуала…
Он даже не улыбнулся, ответил очень серьезно:
— Да, ваше высочество, как-то обходимся. Тем более что сразу после вашего отбытия на подавление мятежников Ее Величество королева Мезины Ротильда Дрогонская…
Я поморщился, прервал:
— Она уже не королева! Давно. Продолжайте, герцог.
Он чуть запнулся, что-то лицо у него в самом деле странное, словно сильнейшее беспокойство борется с затаенной радостью.
— Ваше высочество, — проговорил он наконец, — леди Ротильда изволила отбыть в неизвестном направлении…
Я охнул:
— Что? И от нас сбежала?
Он развел руками.
— Увы. С ней отбыли и граф Меркель, ее слуги… Я узнал поздно, все было проделано под покровом ночи. Я тут же послал на поиски лучших разведчиков…
— И что?
Он вздохнул.
— Безрезультатно.
— Безрезультатно, — пробормотал я. — Еще бы… Думаю, она так всех достала непомерными требованиями, что все только обрадовались, когда сбежала. Думаю, особенно и не искали.
Он вскрикнул обиженно:
— Ваше высочество!
Я отмахнулся.
— Это не про вас, а про тех, кто искал. Могли сделать вид, что не заметили даже отчетливые следы… Впрочем, особенно ломать голову не придется. Я догадываюсь, куда направилась эта сумасшедшая… Только бы не разыгрывала мою карту!
— Ваше высочество?
Я пояснил со злостью:
— Начнет везде трепать языком, что она — моя супруга, а я за нее кого угодно порву, как Бобик тряпочку! Найдутся идиоты, что поверят…
Он буркнул обеспокоенно:
— Это точно. Идиотов много.
Я стиснул челюсти, стараясь ухватить какую-то правильную мысль, а то их слишком много и все правильнее правильных, одни скакуны, пристрелить бы половину, чтобы остальные притихли… Инстинкт подсказывает, что нужно махнуть рукой и забыть: баба с воза — кобыле отдых, но человек существо сложное, руководствуется не умом или инстинктами, а чаще всего глупостью.
— Дорогой герцог, — сказал я, — еще раз пошлите на ее розыски лучших следопытов. Кто отыщет, пусть немедленно призовет конную стражу и вернет ее. Если придется, то связанную и с кляпом во рту.
Он ответил с сочувствием:
— Шансов мало.
— Знаю, — огрызнулся я. — Но если она успеет добежать до Мезины… я даже не знаю, как реагировать!
Он вздохнул и развел руками.
— Ваше высочество, не смотрите на меня так. Я тоже не знаю. Я старше только по возрасту, но не по опыту в… таких делах.
— Ну спасибо, — сказал я едко. — Хорошо, герцог, пока отдохните и наберитесь сил, ибо скоро они вам все понадобятся… Да, и по дороге там пошлите ко мне Бальдфаста Бредли. Если, конечно, он уже прибыл.
— А он мог успеть?
Я потер ладонью лоб.
— Нет, я же гнал сюда на полной скорости. Но иногда мне кажется, что ему удается передвигаться даже быстрее меня.
Он воскликнул шокированно:
— Ваше высочество!
— А если он прибыл, — закончил я, — то, будучи человеком исполнительным, не пойдет развлекаться, а станет терпеливо ждать вызова в приемном зале.
— Хорошо, — сказал он с сомнением, — поищу.
Часть третья
ГЛАВА 1
Альбрехт вошел с достоинством человека, умудренного опытом и знающего себе цену, вежливо поклонился мне и чуть глубже и с явным удовольствием — прекрасной эльфийке, а она, к моему удивлению, улыбнулась ему и подала руку для поцелуя, к которой он и припал, как мотылек к наполненному нектаром цветку.
— Граф, — сказал я сварливо, — не увлекайтесь. Я знаю, что у бабочек так бывает, но принцесса этого может не знать.
— Как поэтично, — воскликнул он, — и у бабочек такое бывает… Это нужно увековечить!
— Уже увековечено, — буркнул я. — Признавайтесь, граф, как положение дел в нашем королевстве? В общих чертах?
Он коротко усмехнулся.
— Ваша показная жестокость, ваше блестящее высочество, и готовность казнить по любому поводу припугнули все живое в герцогстве. Думаю, даже и неживое.
