Владимир Лещенко - Звездная пыль
– Ради… – кто? – насмешливо выкрикнула с первого ряда баронесса Ариадна де Бре.
– Мы, – Орсини запнулась, но лишь на пару мгновений, – считаем себя вправе поднять вопрос о доверии правящей императрице!
Зал невольно охнул и притих.
– Хотя бы по той причине, что теперь вопрос о престолонаследии встал довольно остро, – закончила свою мысль княгиня. – Но не забудьте – есть еще Пятый закон Александры Великой.
Молчание продлилось довольно долго.
– Э-э, – неуверенно проблеяла со своего места заместитель министра двора Эсмеральда де Шабли, – по-моему, э-э, это разговор… э-э… несколько преждевременный – императрица еще не стара и вполне способна, так сказать, подарить нам даже не одну наследницу… Так что… э-э… И ссылка на Пятый закон тут не вполне уместна, точнее – э-э, неуместна вполне…
– И кого же, по-вашему, надо посадить на место Ипполиты? – ехидно вопросил кто-то из зала – кажется, княжна Мария Голицына. – Уж не себя ли ты, Элеонорочка, прочишь в императрицы?
– Если на то пошло, то мой род не менее древний, чем род Ипполиты, – высокомерно фыркнула Элеонора. – Он восходит к самому Майклу Тайсону.
Зал сдержанно захихикал: почему-то немало знатных родов во всей Ойкумене, возводили свою родословную к этому мифическому герою, будто бы жившему на Старой Земле чуть ли не до изобретения звездолетов.
– Ну, так что с этого? – желчно прокомментировала какая-то сухопарая дама. – Вот моя семья так вообще происходит от самой Масяни – но я на трон почему-то не лезу!
Элеонора опешила, старясь собраться с мыслями. Вообще-то, она должна была сказать совсем другое – вспомнить заслуги двух племянниц Ипполиты перед империей, указать на их приверженность старым добрым традициям, образованность и личную скромность (всего-то меньше ста мужиков в гареме на двоих). Но ее понесло куда-то не туда, на разговоры о своих предках – чего доброго, и впрямь подумают, что она…
Между тем среди собравшихся завязался спор, зал загудел.
Но тут вскочила баронесса Ариадна Бре, пулей вылетев на малую трибуну.
– Да вы что, не поняли? Плевать ей на трон и на престолонаследие! Ей просто хочется покуражиться и лишний раз погнать волну в надежде, что ее партия возьмет власть!
– Я не собираюсь выслушивать тех, кому нечего сказать и кто готов угождать императрице каким угодно способом! – изрекла Элеонора и добавила в сторону, но так, чтобы это услышали: – Мужская подстилка!
– А в рыло, дрянь многостаночная? – осведомилась баронесса у оппонентки.
– Что вы ска… Что ты сказала, сука?! – заверещала де Орсини. В этот момент что-то сломалось в ней, и ее хваленое хладнокровие, буквально вошедшее в поговорку, внезапно дало трещину.
Мгновенно вокруг осыпающих друг друга яростной бранью сенаторш скопились пытающиеся их урезонить единомышленницы. Но не прошло и двух минут, как сами они сцепились в нешуточной схватке. Летели в разные стороны разорванные ожерелья и цепи, трещали дорогие туалеты, визг таскаемых за волосы звенел в ушах.
Из клубящейся толпы доносилось:
– Пустите, пустите, я этой твари пасть порву!!
– Ну, смотри, гадина, тебе не жить! Сиськи узлом на спине завяжу!!
– Волосы повыдергаю во всех местах!!
– Убью! Зарежу! Кровь пущу!
На какие-то секунды толпа распалась, и оба лидера враждующих партий вновь оказались друг против друга.
Щегольские туалеты были разорваны и свисали клочьями, физиономии дам украсились синяками и царапинами.
Как рассерженные кошки, ходили они по кругу, словно готовясь к прыжку. Сходство усугублялось еще и тем, что при этом они яростно шипели и фыркали.
– Ну, давай! Трусишь,…?
– Буду делать, что захочу,…!
– Ах так,…?
– Так,…!
– Так,…?! Ну не взыщи тогда.
– А вы знаете, – обратилась баронесса к залу, указывая на слегка оторопевшую княгиню, – знаете, славные подруги, чем эта… стерва занимается у себя в гареме? Не знаете? Ну так смотрите! – И с этими словами вытащила из потайного кармана пачку голограмм и метнула в зал.
Орсини вмиг побледнела, словно догадавшись, что это за снимки.
Между тем карточки уже пошли по рукам.
– Что за порнографию нам подсунули?!
– Пакость, пакость какая!!
– Позвольте, кажется, это…
– Не может быть!!
– Это провокация!!
– Монтаж!!
– Да нет, смотрите, это же ее браслеты… И мужик из ее гарема!! О-о!!
– Да нет, невозможно… Это же… это же… чресло-гортанный блуд!!
– Провокация!!!
– Нора, Норочка, как ты могла! После всего, что было у нас! – заламывая руки, в ужасе застонала баронесса Мария-Тереза де Фри, чьи наклонности были всем хорошо известны, тяжело сползая на пол.
А потом началось…
Всё, что творилось прежде, показалось легкой разминкой перед тем, что происходило в этом зале теперь. С каким-то тягостным недоумением взирала Ирина на зал заседаний, превратившийся в гигантскую бойцовскую арену.
Взгляд ее беспомощно выхватывал из толпы дерущихся то баронессу Адриану де Бре, молодецкими бросками кидающую через себя маркизу де Бибирефф. То эмира Шахерезаду Джедаеву, охаживающую родовой нагайкой ханшу Усаму Тургайскую, на четвереньках пытавшуюся уползти от нее под кресло. То герцогиню Жасмин Дзю – тетку принцессы крови, почтенную Жасмин Дзю! – элегантным свингом отправляющую в нокаут какую-то из окраинных виконтесс.
Герцогиня беспомощно оглянулась: большая часть членов президиума уже успела присоединиться к драке. Вот, перемахнув одним прыжком через трибуну, кинулась в зал ее лучшая подруга – Маргарита Кашкина, на ходу закатывая рукава…
Печально вздохнув, Ирина вытащила мобильник.
– Алло, соедините с комендантом дворца… Марыля, дорогая, тут… в общем, поднимай дежурную роту… Что? Как – знаешь? Что-о-о? Прямая трансляция?!
Мобильник разлетелся мелкими брызгами от удара об пол…
(Как выяснилось совсем скоро, самого страшного удалось избежать. Причем исключительно благодаря заслугам оператора – одного из немногих мужчин на телевидении, Эста Клинтвуда. Обнаружив незапланированную трансляцию, он, не оповещая начальство, догадался смикшировать передачу, пустив внеочередной выпуск новостей. Так что всё происшедшее так и не вышло за пределы локальной сети дворца, и очередной этап хитроумного плана Элеоноры – оповестить о скандале в верхах весь народ – не удался. А то, что случилось совсем скоро, окончательно заставило массы амазонийского населения забыть о злополучном заседании.)
Так или иначе, надо было что-то делать, чтобы прекратить творящееся безобразие. Ругнув себя за неуместную выходку, Ирина спрыгнула в зал.
Чтобы завладеть мобильным униблоком связи, ей пришлось дать в ухо подвернувшейся некстати Денизе де Куку, министру просвещения.
Через мгновение она уже вновь была в президиуме и вызвала пожарную службу.
…Хлынувшие с потолка мощные фонтаны густой пены, управляемые соответствующим образом запрограммированным компьютером – к счастью, пожарные быстро сообразили, что к чему, методично разгоняли сцепившихся, разбивали особенно плотно сбившиеся кучки драчуний.
Они беспомощно барахтались в струях пены, напоминая со стороны людей, сражающихся со множеством змей.
Вот не без труда удалось почти прекратить махание кулаками и оттеснить взбесившихся государственных дам к стенам. Ирина Снежнецкая уже взяла микрофон, чтобы проорать что-нибудь подходящее к случаю, что уймет их, но тут…
Внезапно, перекрывая вопли, брань, визг и шипение брандспойтов, прогремели частые удары гонга, льющиеся из динамиков оповещения. Через полминуты звон металла оборвался, и взволнованный голос сообщил:
«Внимание – боевая тревога! Повторяю – боевая тревога! Западный флот Амазонии атакован превосходящими силами Темной Лиги. Всем военнослужащим немедленно прибыть к месту службы. Всем гражданам быть готовыми действовать согласно нормам военного положения! Повторяю, боевая тревога…»
– Ах, б…ство!! – только и смогла произнести Ирина. Больше слов у нее не было.
Прошло лишь несколько мгновений, и собравшиеся словно забыли о том, что происходило здесь до этого.
Толпа расхристанных сенаторш выкатилась в фойе, смяв цепочку подбежавших солдат…
Когда спустя полчаса осмелевшие служащие дворца, возглавляемые обер-церемониймейстером Георгиной Плюк, заглянули в зал заседаний Государственного совета, глазам их предстало жуткое зрелище.
Роскошный совсем недавно зал напоминал казарму штрафбата после очередного бунта. Драпировки были сорваны со стен, светильники хенецианского стекла разбиты вдребезги.
На полу, среди хлопьев высыхающей пожарной пены, валялись разбросанные рваные бумаги, выдранные пряди волос, клочья дорогой материи и кружев, россыпи пуговиц, запонок, бус, кулонов, обломки кресел и ноутбуков… На рухнувшей люстре болтался чей-то шитый золотом лифчик, кажется, пятого или шестого размера.
