Николай Бородин - Верхом на удаче
Второй раз я очнулся от ощущения чего-то теплого на моем лице. Это что-то активно бегало и щекотало нос и веки, заставляя просыпаться. Разлепив один глаз, я едва не подскочил на месте – Ди сидела рядом и занималась совершенно невероятным для нее делом – пускала в меня солнечных зайчиков. Наверное, у меня был такой ошалелый вид, что она, ни слова не говоря, поднялась и, хмыкнув, вышла.
Только тут я заметил, что лежу на походном мешке, а под ногами у меня знакомая и уже ставшая почти родной верхняя палуба одного из аптаров. Снаружи, за занавесками, судя по всему, был день, во всяком случае, светило яркое солнце. Но мы по-прежнему стояли, следовательно, тому была какая-то действительно важная причина. Сомневаюсь, что город нам взять не удалось, – ведь наша затея была абсолютно безумной, а значит – обреченной на успех. Но перед тем как выбраться наконец наружу и выяснить у моей спутницы (что-то с ней явно не то сегодня…), что же произошло, мне надо было немного прийти в себя. Откинувшись на мягкий войлок, я позволил себе расслабиться и просто полежать, глядя в потолок. Так… Что я помню из вчерашнего? А почему сразу вчерашнего? Сколько времени-то прошло? Да нет, не мог я проваляться без сознания больше полуночи, значит, будем считать, что вчерашнего. Вроде как кого-то видел… А, точно, Диана! И она у меня что-то спросила, а я вроде как даже ответил. Правда, потом почему-то рухнула крыша, но это все ничего… Вот только почему у меня повязка еще и на скуле?
Попытавшись встать, я понял, что несколько переоценил свои силы, но подняться и устоять на лапах все же смог. Да, любой человек от подобных дырок свалился бы на месте, особенно слабонервный – просто от их вида. По-моему, у меня не было ни единой части тела без повязки. И болело под этими повязками будь здоров! Но мы же не ищем легких путей, верно? К тому же какой из меня военный вождь, если я буду валяться без дела на мешке? Поэтому, сжав покрепче зубы, я отдернул полог и вылез наружу.
То, что я там увидел, конечно, не могло соперничать со зрелищем пускающей солнечные зайчики Ди, но все равно впечатляло. По кромке стен вдали и по догорающим кое-где домам было понятно, что мы все еще в Итлиме, вернее, в том, что от него осталось. Посмотрев направо, я углядел краешек усадьбы терроманта, из окон которой сейчас небольшими струйками начинал пробиваться дымок. Слева, облокотившись на перила помоста и устремив взгляд в никуда, стояла Ди. А посередине, если взглянуть вниз, находилось нечто невообразимое.
Я точно помнил, что вчера (все-таки пусть будет именно вчера) там находилась казарма. Но теперь на ее месте, захватив еще и половину площади, красовалась невероятных размеров ямина. Глубина дыры была такой, что стоявшее уже довольно высоко солнце не доставало до дна, освещая своими лучами только верхнюю часть осыпающихся стенок. Что тут произошло, оставалось для меня загадкой, но, судя по умиротворенному виду Ди, она приняла в местных развлечениях самое деятельное участие.
– Свет, чувствуется, ты знатно повеселилась! Не хочешь объяснить, куда делся город?
– Да в общем-то не произошло ничего особенного. Лучше расскажи, что за карусель устроил ты сам? Сколько я ни билась, пытаясь это понять, так и не смогла.
– Да так, ничего особенного, – с невозмутимым видом ответил я и, подставив морду лучам солнца и крепко зажмурившись, сладко потянулся. Раздражение Ди, казалось, можно было пощупать – так ей не хотелось участвовать в равноценном обмене. Но, поскрипев для острастки клыками (стращать предполагалось меня любимого, который в это время преспокойно и нагло отогревался на солнышке), она пришла к выводу, что рассказать мне про свои похождения все-таки придется.
– Я же сказала, ничего особенного. Магов ты, судя по всему, всех стянул на себя, а мне достались жрецы. Ррыт их знает, как сразу четверо неслабых иерархов забрели в Итлим. Может быть, планировали идти дальше, но задержались здесь, язви мохаррин их мать… – Пару мгновений Ди, плотно прикрыв глаза, что-то бормотала себе под нос, но затем продолжила, не иначе как заметив, что я уже успел известись от нетерпения: – Да кроме того, тут под казармами, где-то глубоко, хранился местный артефакт. Ох и чашка же, я тебе скажу. Старше Зарана раз в пять. И явно с таким содержимым… Все прелести совокупного удара Света я на себе испытать, хвала Темному, не успела, но чего мне это стоило! Как видишь, тут почти ничего не осталось. Все верно, только это в основном из-за меня. Мне пришлось открывать Прорыв.
Я покосился на свою спутницу. Нет, то есть тот факт, что она жива, меня совершенно не удивлял, иначе я бы слишком легко от нее избавился. А вот ее состояние (неоправданно бодрое, на мой взгляд) казалось мне несколько странным. Да после Прорыва (жаль, что не затянуло туда, жаль…) она должна два дня пластом лежать, а тут бегает…
– Что лыбишься? – Все-таки глазастая она, зараза. – Думаешь, что я сейчас не должна даже на ноги подниматься? Верно, в общем-то, думаешь. Хожу я, конечно, сносно, а вот колдовать что-нибудь в ближайшую седмицу вряд ли смогу. Но ты не бойся. Если мне что-нибудь не понравится – я тебя и без волшбы достану.
На моей морде появилось кислое выражение, которое грозило к ней прирасти. Самое неприятное – она была права, в чем я не раз имел случай убедиться. Нет, она не выйдет против меня в открытом бою. Она просто не даст мне до него добраться. Хоть теми же болтами, от которых я, в моем нынешнем состоянии, навряд ли увернусь. Или просто подсыплет в еду толченой чистовой травки. От которой, гм, много чего открывается. И сражаться мешает, потому как нужник за собой в бою таскать несподручно.
Памятуя о нашем негласном уговоре, теперь рассказывать начал я. Вернее, «начал рассказывать» сильно звучит – сначала мне потребовалось выразительно возвести очи горе, знаменуя тем самым начало глубокого мыслительного процесса. Что же я там такое учинил-то? Как с похмелюги, ничего не помню. Ан нет, что-то все же помню…
Све-э-эт. Как же трудно вылавливать обрывки каких-то картинок прошлого, да еще и потом стараться их составить вместе! Надо бы взять на заметку и как-нибудь устроить нечто подобное Ди. А пока у меня болела голова. Сильно болела. Потому что я таки вспомнил, что же произошло там, в усадьбе терроманта.
Не хотелось, конечно, признавать, но спасся я только и исключительно благодаря тому подарочку, который буквально накануне сделал мне Учитель. Именно он, когда я закрыл глаза, появился у меня перед внутренним взором, самым наглым образом нарушая все сосредоточение для обстоятельной отходной молитвы. В этот момент я был готов его убить, что, впрочем, отвечало его цели завладеть моим вниманием. А дальше началась самая натуральная карусель, о которой меня спросила Ди.
Мне показали заклятие, от которого все волосы на моей голове немедленно встали дыбом. В основном из-за того, что я, на свою беду, представлял, что мне предстоит сделать (сомнений в том, что предстоит, у меня не было никаких – ведь это был хоть какой-то шанс!). Вызов Ледяного голема однозначно относился к разряду высших заклинаний. Чуть послабее Молота Тьмы, но не сильно. И тут мне, простому (гм?) воину без особых магических способностей, предлагается за (сколько там? О, превосходно, две полные секунды!) ничтожно малый промежуток времени его состряпать. У меня успела возникнуть мысль о том, что при раздаче подарков Учителю было бы неплохо соотносить их возможности с возможностями одаряемых. Возникнув, она успела молниеносно погаснуть, потому как лапы уже рванулись творить, я даже не успел сообразить, что они, собственно, делают.
Положение существенно облегчалось тем, что под моими лапами хлюпала здоровенная лужа крови – как известно, призывать всегда удобнее при жертвоприношениях. Оставалось надеяться, что моих невеликих силенок хватит, чтобы удержать появившуюся из небытия жуткую тварь в узде достаточно долго. Но основательно подумать над следствиями моего, возможно, опрометчивого поступка мне не удалось, потому как я уже воткнул лезвие протазана в центр лужи у себя под ногами (как чувствовал, что поможет!) и наспех кинул плетение заклятия.
Ощущения были примерно похожи на то, что я испытал, получив в грудь молнию. Не из приятных, но зато незабываемые. Меня словно вывернуло наизнанку, хорошенько встряхнуло, а затем вернуло в прежнее состояние. Кровь под моими лапами, вскипев, мгновенно испарилась, взметнув в воздух клубы пара, которые, словно подхватив меня со всех сторон, начали медленно поднимать вашего покорного слугу в воздух. Эльфы, почуяв неладное, пустили стрелы. Здесь не было прославленных аэтерос,[48] «рассылающих стрелы веерами», но хороший лучник обязан держать в воздухе восемь стрел, и ушастые отрабатывали свой хлеб сполна. Другое дело, что для них все было уже кончено. Ибо воздух вокруг меня стал резко охлаждаться и густеть. Кровяной пар обернулся своей обратной стороной.
