Владимир Лещенко - Чародей на том свете
– Так сколько?
– Ну, тысяч тридцать, если вместе с дебенами… – буркнул Проводник.
Тем временем цена на Кириешко росла, хотя и не так быстро. Торги шли вяло, состязались в основном двое – уже пожилой, морщинистый демон, почему‑то в сомбреро, и костлявая тетка неопределенного возраста.
– Три тысячи семьсот мани раз…
– Три семьсот пятьдесят! – демон ударил кулаком по скамейке. – Маргарита, ну не перебивай цену, зачем он тебе? Ты же Верхним миром почти не занимаешься! А мне он в самый раз – выдрессирую его, обучу чему надо – будет мне музеи чистить, всякие полезные вещи носить… В кои‑то веки попался такой экземпляр и так дешево! Марго, отступись! Ну, хочешь, тот саркофаг, что тебе нравится, подарю?
– Три тысячи восемьсот, – с издевательской улыбкой проворковала Маргарита.
– Тварь распутная! – выкрикнул демон, чуть не плача (наверное, у него были проблемы с финансами). – Три девятьсот!
– Четыре тысячи! – внезапно выпалила Эля.
– И‑эхх, – в отчаянии сцепил руки демон.
– Ты с ума сошла?! – оскалившийся Упуат явно готов был вцепиться в девушку зубами. – Тебе‑то он зачем сдался? Да за такие деньги я куплю тебе целый гарем!
– Успокойся, гарем мне без нужды, а вот этот человек может пригодиться… Это он звал.
Проводник задумчиво почесал лапой за ухом и заткнулся. Раз уж Исида считает, что нужно, то…
– Итак, – с прежней невозмутимостью продолжил аукционист. – Окончательная цена – четыре тысячи мани. Четыре тысячи – раз…
Костлявая дама зло сощурилась, признавая поражение.
– Четыре тысячи мани – два! Четыре тысячи мани – три! Продан!
Упуат едва слышно завыл, изливая всю горечь от мысли о неизбежном расставании с деньгами.
– Покупательница соблаговолит пройти в офис, дабы оплатить покупку? – с дежурной вежливостью осведомился аукционист.
(Еще бы ему быть невежливым – четыре тысячи мани: отличная цена!)
За железной дверью конторы рынка их встретил низший демон какой‑то незнакомой разновидности, краснокожий, с рыбьими глазами навыкате.
Некоторое время служащий переводил глаза с Упуата на Элю, с Эли на Даньку, должно быть, не понимая, кто тут хозяин, кто слуга. Потом, видимо, решил не вдаваться в такие тонкости.
– Как будете платить – наличными или переводом?
– Переводом, – проворчал Упуат. – Или, любезнейший, мы похожи на идиотов, чтобы таскать с собой такие деньги? Без охраны?
Он ловко вытащил из кармашка на ошейнике кристалл с символом Второго Сокарисского банка – подарок Менеса.
Приказчик невозмутимо взял из лапы волчка кристалл, приложил его к извлеченному из‑за пояса жезлу. На кристалле высветилась нужная цифра.
– Отлично, уважаемый, – протянул магический камень обратно псу, но его как бы между прочим перехватил Даня, вызвав новый приступ ворчания Проводника.
– Эй, Рамесу, Хнумхотеп, давайте сюда товар.
Двое египтян ввели Кириешко, шею которого украшал широкий ошейник с длинным ремнем, намотанным на руку одного из конвоиров.
– Вот, он ваш, – поводок был вложен в руку Эли. – Всего доброго.
Когда они вышли, Данила снял с пребывающего в прострации капитана ошейник.
Кириешко посмотрел на Горового, на Упуата, на печально улыбающуюся Элю… Потом бухнулся в ноги археологу и зарыдал, целуя его сандалии.
Глава пятнадцатая
ЗАГОВОР
Из окна гостиницы, расположенного в трех с гаком сотнях метров над землей, Даня мог рассмотреть Сокарис как следует. Воистину, город, протянувшийся во все стороны, был исполински огромен, и даже отсюда не были видны его границы.
На многие километры тянулись кварталы, являющие собой хаотичное смешение архитектур разных эпох. И если кое‑где древний египетский стиль и проявлялся, то это были лишь островки в море.
Внизу в рыжих амдуатовских сумерках копошились толпы людей, демонов и иных созданий. Зажигались огни увеселительных и прочих заведений, голограммы выглядели волшебными миражами.
Неподалеку от их обиталища располагался квартал увеселительных заведений.
Рестораны, клубы, варьете, притоны и пристойные бордели… Что бы ни говорил Упуат, но от людей сильные этого мира научились очень многому.
– Итак, уточняем диспозицию, – голос Кириешко вывел его из задумчивости.
Заседание тайного общества заговорщиков под предводительством мятежного нетеру длилось уже не первый час. На повестке дня стоял один‑единственный вопрос: «Освобождение из застенков самодержавия соратников вождя». То есть Тота с Хнумом.
А началось все с того, что сразу же по возвращении в «Mena House» их отряда, принявшего пополнение в виде военспеца Кириешко, на пороге гостиницы появился судебный исполнитель. Так им представился симпатичный молодой человек с меланхолическим лицом, обрамленным густыми белокурыми локонами.
Физиономия парня отчего‑то показалась Даньке знакомой. Присмотревшись внимательнее, он с удивлением узнал в пришельце… Александра Македонского.
Он‑то здесь какими судьбами? Хотя в свое время великого завоевателя объявили сыном Амона и соответственно египетским богом. И даже мумия его, по некоторым сведениям, была захоронена на земле Та‑Кемета, в Александрии.
– Приветствую тебя, божественный Александр! – обратился к молодому человеку археолог. – Так вот, оказывается, где ты обрел свой последний приют.
Молодой человек печально улыбнулся:
– Привет и тебе, Ра‑Атум Даниил! У меня послание к тебе и твоим друзьям.
Он протянул археологу свиток папируса, скрепленный печатью.
– Ух ты! – охнул Менес. – Так это же из Дворца Двух Маат!
Данька развернул папирус. Написано было древнеегипетскими иероглифами. Он углубился в чтение.
– Ну что там? – нетерпеливо бегал вокруг него Упуат.
– Повестка. Через шесть дней нам надлежит явиться на Суд.
Кириешко присвистнул. С судами лучше дела не иметь. Это он прекрасно усвоил как сотрудник правоохранительных органов.
– Чего им от вас надобно‑то? – недоумевал хозяин гостиницы. – Вы же живые, а туда только… ну, нашего брата приглашают.
Эля в упор посмотрела на Александра, как бы пытаясь по его лицу прочесть, чем для них чреват этот вызов. Красавчик смущенно потупился.
– Распишитесь, пожалуйста, в получении, – протянул он блокнот и уточнил: – Все четверо.
Эля, Владилен Авессаломович и Даниил поставили свои автографы. Заминка вышла с Упуатом.
– А мне как, языком лизнуть или отпечаток лапы поставить? – с издевкой поинтересовался волчок.
Македонянин зарделся, яркие пятна румянца покрыли его щеки, шею и грудь – особенность, о которой писал еще Плутарх.
– Дайте слово, – попросил.
– Слово нетеру! – гордо выпятил грудь Проводник.
Едва он это произнес, на блокнотном листке появилась четвертая подпись – имя Упуата, начертанное сияющими иероглифами и обведенное защитным овалом‑картушем.
– Ни хрена себе! – почесал затылок Кириешко. А Открыватель Путей самодовольно оскалил клыки и подмигнул всей честной компании – знай, мол, наших.
– Тогда до встречи, – раскланялся Александр.
– А стаканчик пропустить знакомства ради? – начал наводить мосты Владилен Авессаломович, беря парнишку под локоток. – Эй, Майонез, или как там тебя, живенько сообрази нам полянку!
Менес тут же укатился в подсобку.
– Я на работе, – заупирался грек.
– Так и мы при исполнении, – не стушевался бравый капитан. – Элечка, детка, приглашай гостя дорогого.
Эвенкийка фыркнула, но особенно выкобениваться не стала. Александр выглядел как фотомодель из глянцевого журнала, и поручение не было для нее неприятным. Подойдя к македонянину, она положила руку ему на плечо и ласково молвила:
– И правда, отчего бы не отдохнуть с дороги?
– Во‑во! – радостно потер руки Кириешко, по‑волчьи жадно наблюдая за первым фараоном Египта, ловко сервирующим стол. – Под водочку, да селедочку, да огурчики малосольные. Смакота!
В рабском ошейнике жилось несладко. Капитан уже чуток подзабыл, как выглядят нормальные человеческие закуски.
Упуат с отвисшей челюстью созерцал картину подкупа должностного лица. Ну, эти русские! Вот проныры. Особенно военспец. В конце концов, неплохое вложение капитала этот капитан Кириешко.
Через каких‑то полчаса мосты были наведены. Владилен Авессаломович, растроганно похлопывая Александра по плечу, называл его Саньком и все принуждал выпить с Элей на брудершафт. Грек поотнекивался, поотнекивался, да и согласился.
– Раз, два, три! – отсчитывал капитан продолжительность поцелуя молодой пары, при этом подмигивая насупившемуся Горовому.
«Фу, ревновать к покойнику?» – успокаивал сам себя археолог, но помогало, прямо скажем, слабовато. Еще и Эля, как назло, хохотала и щебетала без умолку. И знай подкладывала гостю то финик, то маслину, то куриное крылышко пожирнее.
«Вот дуреха‑то. Перебрала на радостях».
В это время в пиршественный зал влетела странная птица размером с голубя и с виду тоже похожая на обычного сизаря, но при этом с человеческой головой. Такие здесь прежде Даньке не встречались, но он знал, что подобное создание зовется «Ба» и является воплощением души какого‑нибудь усопшего.
