Оля Виноградова - Ох уж эти темные!
Оборотни повесили нос и хмуро шныряли раздраженными взглядами по обочине вдруг опустевшей дороги. Кучер на козлах кареты, казалось, засыпал на ходу периодически забывая о необходимости понукать лошадей, а те и вовсе едва переставляли копыта. Эльфы забились под крышу и взирали на мир через окно кареты большими грустными глазами. Иллинойс по макушку закутался в милый шарф в мелкую с ноготь черепушку, нагло пристроился между двумя кланниками и все равно мерз, однако, не торопился высказывать недовольство — будь ты трижды Темный Властелин, но с погодой не поспоришь, а если стоны до уха Кель долетят, то ехать ему на коне под открытым небом. Исключительно в качестве меры по закалке характера и здоровья.
Противоположное сиденье в карете занимали кашевар и придворный целитель. Если первый мирно спал положив голову на средних размеров закопченный походный котелок и аккуратно немногозвучно храпел, вплетая мелодию сна в дробь дождя по крыше и цокот лошадиных копыт, то Лассо ди Кассино бодрствовал, пристально разглядывая Властелина. Иллинойсу взгляд оборотня категорически не нравился.
Целитель смотрел на эльфа так, как ученый смотрит на крайне интересный исследовательский материал и в уме прикидывает, какие операции будет производить: в кислоту окунет, на составные части разберет или до температуры кипения нагреет. Разве так должно смотреть на стандартного Темного Властелина, с которым не первый год знаком? Конечно, до сего дня Император немного иной расцветки был, но смена окраса не повод ценный материал на опыты переводить! Да и отмоется он на первой же стоянке и так уже вся кожа чешется.
Увы, ни на первой, ни на второй стоянке отмыться не получилось. В обед непогода помешала, избавив нежный теплолюбивый организм эльфа от купания в ледяной воде протекающей рядом со стоянкой речушки, а вечером… Его темнейшество вытащило герцогиню прямо из-за стола и прямо в баню…
Иль не хотел. Он правда не хотел. Он пытался справиться своими силами, но, похоже, только усугубил ситуацию.
— Что за… — выдохнула Правая Рука, стоя посреди фиолетовой лужи в парилке. Потеки фиолетовой краски были и на осиновых гладко оструганных бревенчатых стенах и некогда белоснежном боку печки. Крупные капли такого же цвета падали с потолка. Одна из них приземлилась на нос герцогини, свесилась с его острого кончика, не удержалась и влилась в большое фиолетовое зеркало под ногами женщины, отражающее ее растерянное лицо.
Властелин прятался за дверью. Он не то, чтобы боялся показаться на глаза Осантэйе, скорее стеснялся, но деваться из замкнутого пространства пять на пять квадратных метров было некуда. Разве что в бочку с холодной водой, чан с кипятком или в печку, где весело, словно насмехаясь над ним, трещали березовые дрова.
— Кель, — выглянул из-за двери Иллинойс. — Кель, мне твоя помощь нужна… — Ему даже не потребовалось делать жалостливое лицо, он и так выглядел жалобнее некуда.
Правая рука свела к переносице брови, помахала рукой перед глазами, нащупала рукой стену и прислонилась к ней.
— Иииль, — протянула она, запинаясь, — ты еще одну расу придумал?
— Нет, — виновато мотнул головой эльф.
— Почему ты тогда фиолетовый, а волосы у тебя розовые? — Выгнула одну бровь герцогиня вопросительным знаком идеальной формы.
— Потому что кожа не отмывается, а волосы покрасились!
— Но как? — Поинтересовалась подробностями Осантейя.
Элементарно! Когда идея настолько сильно захватывает умы, что самомотивация взлетает на небывалую высоту — за несколько предрассветных часов можно успеть многое. В частности не найти магов-иллюзионистов, зато отыскать страдающего бессоницей женского цирюльника, который за бессовестно огромную плату согласился немного «поколдовать» над «нелегалами» — так эльфы представились человеку. Естественно тот использовал подручные и привычные ему материалы как то: платиновый и иссиня-черный краситель для волос с особо стойким закрепителем! Безусловно он бы смылся… через тридцать-сорок применений мыла и мочалки, но ведь Властелин на свою беду отправился в баню, где не до конца въевшаяся в кожу краска сотворила свое фиолетовое дело.
— Что мне теперь делать? Я же на чучело похож! — Иллинойс в сердцах пнул ни в чем не виноватый ковшик для воды.
— Ну почему же похож, — сморщила нос герцогиня. — Тебя хоть сейчас на поле к столбу ставь. Вороны со смеху сначала облысеют, а затем от стыда сдохнут, — эльф поджал губы и бросил на Кель предупреждающий взгляд. Именно сейчас ее сарказм казался ему неуместным. В данной ситуации не язвить надо, а меры какие-то предпринимать! Например, перекрасить его заново. Что веселого в розовых волосах, которые к тому же потеряли шелковистость и блеск, став ломкими и пористыми?! А в фиолетовой коже с аллергическими пупырышками? Мало того, что цвет категорически нетрадиционный, так она еще и жутко чешется!
— Так, — вздохнула Правая Рука, — настоящего тебя мы все равно публике не показываем, но с этого дня и до счастливого момента, когда черная твоя душа перестанет обширным пятном отражаться на твоем теле, выходить из комнаты без амулета, питающего иллюзию внешности тринадцатого наместника, я тебе запрещаю. Один, в запертой на три засова комнате рассматривай себя в зеркале сколько угодно, но чтобы ни одна живая душа тебя в таком виде не видела.
Иллинойс ждал немного не того. Он думал Кель решит его проблему щелчком тонких волшебных пальцев, а его, скажем так, прикрыться попросили. Мол, что ты своими ошибками народ в краску вгоняешь?! Сиди и не высовывайся, пока само не рассосется. Не факт, что рассосется, но ты все равно жди. Недовольный, а потому до маленьких демонят в печенках раздраженный Темный Властелин покинул баню под личиной тринадцатого наместника, размышляя насчет подходящей цветовой гаммы для своей Правой Руки.
Дождь не кончался. После целого дня плача небо продолжило лить слезы и ночью, и утром, и весь следующий день. Не успокоилось к вечеру, когда уставший и тихо звереющий от сырости отряд появился на пороге последнего на их пути постоялого двора перед преодолением горного перевала «Язык змеи», а значит несколькими ночевками под открытым небом. Каждый хотел высушиться, запастись теплом и как следует отдохнуть. Поручив лошадей конюхам, скарб носильщикам, а свои тела дорогим и не слишком постельным девушкам отряд разбрелся по комнатам до утра. Все, кроме Лассо ди Кассино.
Оборотень только сделал вид, будто отправился спать. Он действительно поднялся на четвертый этаж вместе с Кель и Властелином. Пожелал им спокойной ночи, пошумел для вида у себя в комнате и через пятнадцать минут преодолевая усталость спустился вниз.
Таверна при постоялом дворе была большой, под стать самому двору: три этажа, шесть залов. В четырех из них музыка, пляски, в двух поговорить можно и не только алкоголем залиться, но и неплохими полезными для здоровья отварами побаловаться.
Лассо не знал наверняка получил ли адресат письмо, но надеялся на это, а еще на то, что забыл старые обиды и успел добраться до постоялого двора, но если нет? Где тогда искать ответы? Отчего-то целителю казалось важным получить их как можно быстрее.
Искомый оборотень нашелся в пятом зале. Впрочем, именно с него ди Кассино и начал поиски. Тот шум, который царил в залах с первого по четвертый не выдержали бы уши никакого хвостатого.
Лассо высмотрел сидящего у стены старика: широкое загорелое лицо, скрытые под кустистыми бровями острые глаза, немного кривые губы и крупный мясистый нос. Тонкость черт лица ди Кассино младшему досталась от матери. Зато отец наградил его гибким умом. Мать, увы, свято верила в необходимость держаться в тени мужчины. Быть может поэтому целителя так привлекала сила и независимость Кель?
— Здравствуй, отец, — сел напротив старика Лассо.
— Сын, — сухо кивнул барон, давая понять — ничто не забыто и ничто не прощено, но на уступки старик готов неохотно пойти. — Я прочитал письмо.
— Расскажешь? — Целитель отвлекся на светловолосую официантку с необъятной грудью и таким же необъятным зазывающим декольте, заказал кружечку брусничного морса, облизал губы и вернулся к отцу, чьи толстые пальцы аккуратно отрывали полоски от красно-коричневого бока вяленой рыбы.
— Расскажу, но только потому, что вспомнил Росану после твоего письма, а следом потянулись и остальные воспоминания, — старик усмехнулся, почесал пальцами с расслоившимися желтыми ногтями щеку с белой неаккуратной щетиной…
Росана сама пришла за Отанасом после очередного похода Темного Властелина в степь. Не в цепях, как пленная наложница, но и не рука об руку с ним, как фаворитка. Она всегда была сама по себе. По-хозяйски расположилась в комнатах бывшей жены Императора. Переделала в до этого закрытых покоях все под себя.
