Инесса Ципоркина - Дерьмовый меч. Дилогия
Вот блин.
— Блин! — кивнул Чкал. И с глупым видом добавил: — Горелый.
Ох, и полетят чьи-то головы, дайте только с кучи встать!
— Ты лежи, лежи, величество, — с неожиданной заботливостью забормотала Мене-Текел-Фарес. — Дай я тебе седло под голову положу, чтоб помягче лежалось…
Отпихнув предложенное седло, я, шатаясь, встала на ноги и обратила скорбный взор туда, где под завалами дерева и камня догорала Сивилла Графоманская, ныне покойная. Когда наведу мосты с этим самым Промом, велю на всех емкостях с концентратом писать «Дубинками не кидай — убьет!».
А сейчас исполним предсмертную заповедь легендарной Сивиллы: упакуем вещички и отправимся в Хогвартсорбонну. «Собачий вальс» разучивать. Разучим и вернемся сюда с четким планом действий: сыграть на рояле без единой фальшивой ноты — и пусть волшебный инструмент, тронутый нашим королевским мастерством, вернет нам нашего царственного мужа. Пока он окончательно не потерял ориентацию, необходимую для счастливого брака!
Тут в руку мне попытались всунуть что-то… большое. Отвлекшись от государственных мыслей, я опустила взгляд и с визгом запрыгнула на ту самую кучу прелых листьев, с которой успела сойти. А под ноги мне упал предмет КРАЙНЕ неприличной формы, да еще и фосфоресцирующий вдобавок. По нему прокатывались разноцветные световые волны, он весь мигал, переливался и выглядел… завораживающе. Но и устрашающе.
— Эт-т-то ш-ш-што-о-о? — прошипела я, совсем как Мене-Текел-Фарес, когда падала сквозь крышу в дом злосчастной Сивиллы.
— Стояк. Великий, — вздохнула Менька. — У Кабздецов я его сторговала, он теперь наш. Можем идти убивать этих Близнецов-Нимфоманов или как их там.
— Так куда нам? В Хогвартсорбонну или к фон Честерам? — затормозила я.
— А это уж ты решай! — неожиданно самоустранилась моя премьерша. — Королева ты аль не королева?
Вот это номер! Это что ж мне, ОДНОЙ государственные вопросы решать? И отвечать за принятые решения в одиночку, вплоть до народного бунта и казни на гильотине? В груди неприятно сжало. Нетушки. Все по одной статье пойдем, если что.
— Мене-Текел-Фарес! Чкал! — величественно произнесло мое величество. — Я созываю МЧС.
— Кого созываешь? — хлопнул ресницами Чкал.
— Малый Чрезвычайный Совет! — мстительно пояснила я. — Вот чтоб через час все были в какой-нибудь Самоглавной зале кабздецова замка. Но сперва всем принять душ! От вас смердит сексом!
Потуга двенадцатая
Изгибистые извилины дороги стелились под копыта коней, радостно предоставленных графом Маном после того, как я милостиво подписала бумаги на усыновление бога секса семьей цу Кабздецов. Почему бы не увеличить и укрепить ячейку общества ради комфорта дальнейшего путешествия, резонно рассудила Менька, и изрядно дополнила предложенный графской четой список бонусов.
Малый Чрезвычайный Совет прошел бестолково, но плодотворно: для начала выпили за упокой безвременно ушедшей Сивиллы Графоманской, павшей жертвой нелепой ошибки. Оказывается, очнувшись от расплаты за Великий Стояк, верные подданные кинулись искать свою королеву. Группа быстрого реагирования в составе Чкала, Меньки и Навигатора вскорости отыскала искомый предмет поиска в хижине склонной к космополитству легенды Чернолесья, и увидев сквозь стеклянную крышу, как я «бросаюсь на старую ведьму с ножом», не раздумывая устроила акцию прикрытия…
После минуты молчания мои свежепомытые соратники единогласно проголосовали за то, чтобы остаться в гостеприимных стенах еще на недельку… или на месяц. Против не было ни одного, воздержавшихся. Тем более, о каком воздержании может идти речь, когда от ночной вахканальи даже мебели сделалось неловко? От мысли о перспективе остаться в этом логове семейных ценностей еще хотя бы на ночь мне стало так дурно, что пришлось немедленно отменять демократию и волевым монархическим решением отправлять всех на сборы в путь. Как ни крути, а все дороги ведут в Хогвартсорбонну: там в библиотеке пылится заветный восьмитомник — ключик к Философскому Роялю; там с нетерпением ждет Абрашеньку Пихто загадочный профессор Лёдд, о котором я должна расспросить внезапно обретенного сводного брата Прозака; наконец, там будет ждать после ремонта «Вездессущая Толерантность», готовая нести нас прямо в логово Близнецов-Властелинов, оказавшихся коллекционерами-затейниками.
Замок графа Мана давно скрылся вдали, и вскоре Черному лесу на смену пришел Пречерный — еще более мрачный и негостеприимный.
Постепенно члены команды перестали таить на меня зуб за пазухой за столь поспешный отъезд, но все еще иногда краснели, встречаясь взглядами друг с другом. Дорогой же ценой досталось нам оружие против фон Честеров…
Кони неторопливо рысили по заросшей дороге, которую обступали вековые чертополохи, сплетающие ветви где-то высоко над головой. В редких просветах мелькал парящий в небе Чкал, ведущий разведку с воздуха. Густой подлесок провожал наш отряд голодными взглядами и шорохами, над головами ухали филины и еще какие-то ухари.
Решив, что романтики на наши головы с избытком выпало в графском замке, я частично плюнула на инструкции пирожков с предсказаниями, и вела свой отряд в соответствии с общепринятым графиком, то есть с дневными переходами и ночным отдыхом. Во время одного из переходов едущий в авангарде Финлепсин притормозил, и указал на засохший остов огромного мореного гномо-дуба. Казалось, что ствол кто-то пожевал, словно гигантскую зубочистку, измочалив прочнейшую древесину и засыпав траву вокруг щепой.
— Семикрылые пятихуи, — пояснил добровольный экскурсовод-натуралист.
— Ни фига себе зубки должны быть! — оценила Менька. — От гномо-дуба топоры из арагонита с искрами отскакивают!
— Зубы тут ни при чем, они как раз крошечные. Основное оружие этих тварей заключено в названии, и я имею в виду не крылья… Во время брачного периода самцу пятихуя лучше не попадаться на пути, потому что никакие доспехи не спасут.
Я машинально проверила пряжки бронетрусов, суровые бойцы нервно поежились и схватились за оружие, Поппи шумно сглотнул и покрепче прижал к груди свой объемистый мешок.
— Не волнуйтесь, сейчас у них летняя спячка. Легенда гласит, что этих тварей создало некое божество, чтобы покарать местных жителей за ослабевшую веру. С тех пор Пречернолесье обезлюдело… К счастью, семикрылые пятихуи активны только зимой, когда созревают плоды виагрового дерева, необходимые им для, гм, полноценной жизни. Питаются кленовыми шишками, строят гнезда и выводят потомство. Иначе целому региону грозила бы экологическая катастрофа. Весной они в своих гнездах впадают в спячку до осени и сосут…
— Гусары, молчать! — рявкнула я. Мало мне ночных кошмаров после графоманской вечеринки!
— Какие еще гусяры? Нет здесь никаких гусей! — недоуменно оглянулся Финлепсин. — Шишки кленовые они зимой заготавливают, а потом все лето сосут. Что тут такого?
— Простите, но я не могу больше терпеть! — деликатно прокашлялся капитан Бляд. — Кто испортил воздух? Или это у Гаттера в мешке что-то протухло?
Все подозрительно принюхались и асинхронно уставились на меня. Действительно, вонь нарастала в тригонометрической прогрессии…
— Меч! — в порыве догадки закричала Мене-Текел-Фарес. — Опасность!!!
— Воздух!!! — истошно завопили с высоты наши ВВС в лице Икариота, на лету выдергивая из ножен лук и накладывая стрелу. Черепа, украшающие лук, мелодично постукивали зубами, пока Чкал пытался выцелить пикирующую на наш отряд бестию: размером с крупную курицу, напоминающую помесь капустного кочана и кальмара. Только вот целилась в нас эта зверюга не мягкими щупальцами, а пятью двенадцатыми своего названия. От ее пронзительного мерзкого верещания подкашивались ноги и глаза.
— Пятихуй-шатун! В боевом возбуждении!.. — сдавленно просипел разом побледневший Финлепсин, и волосы у него в носу поседели на глазах. Принц попытался упасть в обморок, но безуспешно, потому что я находчиво сунула ему под нос Дерьмовый меч вместо нашатыря.
— Накаркал, юннат хренов! — Выхваченный мной из ножен меч источал предупреждающее зловоние и казался раскаленным от ярости. — Уж сколько раз твердили миру: не буди лихо, пока говно не всплыло! Сейчас в наших тушках понаделают лишних отверстий! Надеюсь, эта пятиствольная аэровафля не испытывает влечения к магическим артефактам…
Несмотря на безнадежность ситуации, мои бравые подельники выхватили оружие: капитан Бляд извлек из бархатных лосин шпагу и аркебузу; Менька пускала солнечных зайчиков любимой третьфазолунной секирой; Финлепсин со свистом раскручивал свою боевую косу; Тупи, путаясь в шнуровках и пряжках, поспешно скидывал набедренную повязку, чтобы совершить боевую трансформацию; и даже Поппи в кои-то веки не поспешил испариться с поля боя, а сжимал в руке что-то, напоминающее барабанную палочку с артритом.
