Елена Никитина - Огненный путь Саламандры
— Сию минуту, — не растерялся хозяин и с совершенно серьезным видом удалился выполнять столь необычный заказ.
— Полоз, я не знаю, что с тобой сделаю, — прорычала я, буравя благоверного многообещающим взглядом.
— Сначала реши, ЧТО ты со мной сделаешь, а потом уже угрожай, — отмахнулся от меня как от назойливой мухи гнусный подстрекатель. Все его раздраженное сверх меры внимание было сейчас направлено на гордо возвышающегося над столом эльфыреныша. — А вот кое-кто у меня сейчас точно схлопочет, и далеко не по ушам, а на полметра ниже. Предатель! Тебе жить надоело?
— Как раз наоборот, — задрав еще выше нос, ответил Мираб, — поэтому и заказал побольше. У меня молодой растущий организм, мне усиленно питаться надо…
— Сейчас твой растущий организм, несмотря ни на что, так и останется молодым, правда посмертно.
— А я найду, кому питание маленькими несносными паршивцами нисколько не повредит, — зловеще пообещала я. — И большими, кстати, тоже. — Это уже был камень в огород Полоза.
— Вот ваш заказ. — Материализовавшийся словно из ниоткуда Перман поставил перед нашим зарвавшимся кровососом очередной стакан с подозрительно красной жидкостью. Мираб взял его в руки и поднес ко рту как священную амброзию Вершителя. Мы все дружно затаили дыхание. И лишь хозяин гостиницы смотрел на мальчишку с тщательно скрываемой усмешкой.
Но надо отдать должное отважному эльфыренышу, он даже не подавился под нашими жадными взглядами и смело выпил содержимое стакана до дна, даже не поморщившись. Я ждала окончания церемонии с ужасом, очень сильно надеясь, что все происходящее не является ритуалом возмужания лиебе с последующим проявлением кровососущих потребностей.
— Добавки? — поинтересовался Перман, как только Мираб поставил пустой стакан на стол и воспитанно промокнул кроваво-красные губы салфеткой.
— Спасибо, не надо, — вежливо ответил эльфыреныш и с видом победителя посмотрел на напряженно наблюдавшего за ним Полоза. — Если только чуть позже.
— Как вам будет угодно. — Хозяин вновь склонил голову и с чувством выполненного долга удалился на свое рабочее место.
— Что это было? — после траурной минуты молчания подал наконец голос Корн. — Я что-то не до конца понимаю смысл всей этой ситуации. При чем тут кровь? Это встреча с ведьмой так на него повлияла?
Эх, друг сердечный, лучше бы тебе и дальше оставаться в счастливом неведении относительно разыгравшегося только что действа. Да и мне тоже. А ведьма тут совершенно ни при чем, что я и поспешила сообщить озабоченному непониманием оружейнику.
— Ты хорошо себя чувствуешь, мелочь безмозглая? — злобно зашипел Полоз, начиная понемногу приходить в себя, и для скорейшего завершения этого процесса залпом осушил свой бокал вина.
— Замечательно, — как ни в чем не бывало ответил Мираб, потянувшись вилкой за сочным куском мяса, и, жадно облизываясь в предвкушении сытной трапезы, положил себе в тарелку еще и куриную ножку. — Хорошо пошла.
Я не выдержала и, подорвавшись со стула, кинулась к барной стойке, где деловито протирал и так сверкающе чистые фужеры хозяин этого кошмарного заведения.
— Перман, признавайтесь, что вы подсунули ребенку?! — зарычала я, опасно перевесившись через столешницу и хватая новоявленного утолителя кровососов за грудки.
Здоровяк поднял на меня невозмутимый взгляд и, не отрываясь от своего основного занятия, спокойно ответил:
— Не волнуйтесь, леди, это был всего лишь самый обычный томатный сок, слегка приправленный солью.
— То есть ты хочешь сказать, что мы все вокруг такие тупые, что не можем отличить томатный сок от крови по внешнему виду, а некоторые и по вкусу?!
— Но это действительно был всего лишь сок. — В глазах Пермана появилось легкое недоумение. — Помидорки особого сорта — «сердце красавицы», они всегда дают такой цвет, за что и получили свое название, да и сок из них отличается особой густотой и специфическим вкусом, а так… я даже магию не применял. Честно.
Пришлось отпустить невиновного. Не без сожаления, правда. Но даже если я буду его пытать с пристрастием, он ни за что не признается в своих кулинарных секретах, ведь такие вещи охраняются и чтятся подчас гораздо строже некоторых магических. А вот кое-какие интересные догадки в мою голову закрались, и их требовалось проверить, желательно побыстрее.
Я как можно спокойнее вернулась за наш стол и, словно ничего не случилось, принялась за еду. Полоз и Корн еще пробовали сверлить меня вопросительными взглядами, но, так ничего и не добившись, отстали. В конце концов, страсти страстями, а есть все равно хотелось немилосердно, поэтому ближайшие несколько минут у каждого было чем заняться. Даже оружейник не торопил меня, хотя я прекрасно видела, как ему не терпится поскорее приступить к операции под названием «Воскрешение любимой».
— Мираб, скажи, пожалуйста, а ты сок томатный любишь? — как бы между прочим поинтересовалась я, когда почти все на столе было съедено, а что осталось — уже не лезло. Тепло от ярко горящего очага вкупе с едой изрядно согревало и размаривало.
— Не знаю, не пробовал, — пожал плечами мой подопытный и тоже отвалился на спинку стула с изрядно округлившимся брюшком. — А что?
— Да нет, ничего, — пожала плечами я. — А кровь ты сегодня тоже первый раз попробовал?
— Если не считать твою, когда ты мне клятву давала, то первый, — честно ответил Мираб. — Но тогда я и не распробовал ничего толком, да и напуган был изрядно, не до смакования как-то было. Да что такое-то?
— Все нормально, малыш. Ты кушай, кушай…
Полоз, а вместе с ним и Корн, которые сначала не могли вникнуть в смысл заданного мной вопроса, теперь быстро поняли, что к чему, и дружно расхохотались. От облегчения. За соседним столиком тоже раздался немного напряженный смех. Соседство с кровопийцей мало кого могло оставить спокойным и расслабленным, но вроде пока пронесло. Все всё отлично поняли и успокоились, кроме главного виновника чуть не возникшей серьезной проблемы.
— Хватит надо мной глумиться, — снова надулся эльфыреныш, начиная осознавать, что что-то не так. — В чем подвох?
— Никакого подвоха, — мгновенно перестав улыбаться, ответила я. — Просто нас, благодаря милости Вершителя, сейчас пронесло. А если кое-кто будет продолжать бессовестно заниматься подлым подстрекательством и ставить наши жизни под столь откровенную угрозу, то очень скоро превратится в очковую змею, потому что поставить тебе, — мой пылающий праведным гневом взгляд уперся в Полоза, — два фингала под глазами после таких выкрутасов — сам Лихой велел.
— А я помогу, если вдруг сама не справишься, — охотно поддержал меня отзывчивый оружейник. Ему вся эта ситуация тоже очень не понравилась.
— А те, кто поддастся на такие провокации, — теперь я переключилась на Мирабчика, — будут нещадно отодраны за уши.
— Тут, думаю, помощь тебе вряд ли понадобится, — усмехнулся Корн, глядя на покрасневшего от смущения мальчишку.
— А что он все время ко мне цепляется? — сразу заканючил ушастый.
— Будь умнее и не обращай внимания, — назидательно посоветовала я и не без труда оторвала себя от такого удобного стула: — Пойдемте, что ли, спящую красавицу будить?
Сцинна лежала на кровати в одной из лучших комнат, снятых Корном. Одна рука была вытянута вдоль тела, вторая расслабленно покоилась на груди, голова повернута влево, губы слегка приоткрыты. Такое впечатление, что знахарка прилегла на минутку отдохнуть и задремала. Казалось, тронь ее слегка, и она проснется, но нет. Девушка так спит вот уже не один день, и с каждым восходом солнца жизнь по крупице покидает ее такое молодое и красивое тело. Об этом я узнала из того странного черного омута, куда Алессандра заставила меня смотреть и ждать ответа на заданный вопрос. Там же мне открылся и способ избавления от действия непонятного яда. Да и не яд это оказался вовсе.
— Корн, скажи, только честно, ты целовал когда-нибудь Сцинну? — нарушила я гнетущую тишину в комнате.
— Что? — опешил от неожиданности оружейник. — Сатия, как можно? Она же в таком положении…
— Тогда самое время исправить это недоразумение, — с видом заправского лекаря кивнула я. — Целуй!
— Кого?! — Корн даже шарахнулся от меня, словно я предложила ему что-то неприличное.
— Сцинну, конечно, не меня же!
— Но… но я не могу… вдруг ей будет неприятно… — Оружейник начал серьезно паниковать и искать глазами пути к бегству.
— Ты хочешь, чтобы она осталась жива?
— Хочу!
— Тогда не спорь и делай, что тебе говорят! Твоя любовь к ней ни для кого уже не является секретом.
Последняя фраза возымела нужное действие — Корн покраснел до кончиков ушей и, тяжело вздохнув, шагнул к изголовью кровати. Мы вытянули шеи и затаили дыхание.
