Терри Пратчетт - Carpe Jugulum. Хватай за горло!
– Возможно, только раз в жизни священнослужителя выпадает такой шанс…
– Просто ты не годишься для этой задачи, – пояснила Агнесса. – Вот если бы их можно было прогнать религиозной брошюрой, лучше тебя кандидатуры и не придумаешь.
Вдруг ей в голову пришла одна мысль. И в голову Пердиты пришла та же самая идея. Агнесса задумчиво посмотрела на лежащего под дождем Овса.
– Брат Мельхио будет крайне недоволен моим поведением, – сказал он, наконец поднимаясь на ноги. – Только посмотри на меня, весь в грязи. Э… А почему ты на меня так смотришь?
– Гм… У меня появилась одна странная идея. Вампиры по-прежнему не влияют на твою голову?
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, на твое сознание? Они по-прежнему не знают, о чем ты думаешь?
– Ха! Большую часть времени я сам не знаю, о чем думаю, – с несчастным видом произнес Овес.
– Правда? – спросила Агнесса. «Правда?» – спросила Пердита.
– Он был прав, – пробормотал Овес, не обращая внимания на окружающий мир. – Я всех подвел. Мне следовало остаться в семинарии, согласиться работать переводчиком.
Как ни странно, ни грома ни молний не было. Был просто сильный, безжалостный дождь.
– Но я… готов предпринять еще одну попытку, – сказал Овес.
– Правда? Зачем?
– Разве Казрин не возвращался целых три раза в Махагскую долину, дабы вырвать чашу Гиреада из рук солдат-улитов, пока те спали?
– Целых три раза?
– Да. Я… я почти в этом уверен. И разве Ом не сказал пророку Бруте: «Повсюду, где темно, я буду с тобой»?
– Вполне возможно.
– Согласен. По крайней мере, очень разумные слова.
– Исходя из всего этого, – предположила Агнесса, – ты решил предпринять еще одну попытку?
– Да.
– Почему?
– Иначе… какая вообще от меня польза? Кстати, а какая от меня польза?
– Думаю, второго раза нам не пережить, – сказала Агнесса. – Они отпустили нас только потому, что хотели поступить жестоко. Проклятье! Я должна решить, что нужно делать, тогда как решать должна не я. Я же дева, во имя всего святого! – Она увидела выражение его лица и почему-то, по совершенно непонятной причине, добавила: – Специальный термин для обозначения младшей из трех ведьм. Не я должна принимать решение. Да, я знаю, что это лучше, чем заваривать чай!
– Э… Я ничего не говорил о чае…
– Правда? Извини, значит, это был кое-кто другой. Что, по ее мнению, я должна сделать?
«Особенно после того, как тебе показалось, что ты знаешь, где она прячется», – добавила Пердита.
Вдруг раздался скрип, и они услышали, как открываются двери Главного зала. Появился свет, тени заплясали в поднятом сильным дождем тумане, потом донесся всплеск, и двери захлопнулись. Правда, перед этим прозвучал смех.
Агнесса поспешила к нижним ступеням лестницы, за ней по пятам шлепал Овес.
В этой части двора собралась особо широкая и грязная лужа. И в ней, в разорванном платье, лежала матушка Ветровоск. Волосы, обычно стянутые в тугой узел, были растрепаны.
На горле ее была кровь.
– Они даже не удосужились запереть ее в камере или еще где, – кипя от злости, сказала Агнесса. – Просто выбросили, как… как обглоданную кость!
– Полагаю, они решили, что она теперь и так взаперти. Бедная пропащая душа, – покачал головой Овес. – Давай, по крайней мере, укроем ее от дождя…
– Да, конечно.
Агнесса схватила матушку за ноги и поразилась, насколько тяжелым было это с виду такое хрупкое тело.
– Может, отнести ее в город? – предложил Овес, судорожно кряхтя под весом свой части ноши.
– Не слишком удачная мысль, – отозвалась Агнесса.
– Но наверняка…
– И что ты скажешь? «Можно, мы оставим у вас матушку? Кстати, проснувшись, она превратится в вампира…»
– А.
– Люди и раньше не слишком-то радовались появлению матушки. Ну, разве что за исключением тех случаев, когда она приходила их лечить.
Агнесса пыталась что-то рассмотреть сквозь дождь.
– Обойдем замок со стороны конюшен, там есть навесы и сараи…
Король Веренс открыл глаза. За окном спальни стеной лил дождь. Света не было, кроме того, что просачивался в щель под дверью. В этой же щели виднелись тени двух дремавших на стульях охранников.
Загремела ставня. Один из убервальдцев открыл окно, выглянул в штормовую ночь, не увидел ничего интересного и, волоча ноги, вернулся на свое место.
Все казалось очень… приятным. Веренс чувствовал себя так, словно лежал в теплой ванне, где расслабленному телу очень удобно, очень хорошо. Пусть мировые проблемы беспокоят других. Он покачивался, словно бревно, дрейфующее по теплому морю жизни.
Ему показалось, что он слышит чьи-то голоса, причем голоса эти доносились откуда-то из-под подушки.
– Рикт, ги'тае йон хелан верзунов?
– Ах, дракс-передракс ента килт!
– Хьюп?
– Нах счеткс та тетра… йин, тан, ТЕТРА!
– Хьюп! Хьюп!
Что-то зашуршало на полу. Стул под одним из охранников подскочил и с бешеной скоростью помчался к окну.
– Хьюп!
Стул вместе с сидевшим на нем охранником вылетел на улицу сквозь стекло.
Второй охранник успел встать на ноги, но перед ним прямо из воздуха вдруг что-то выросло. Для Веренса, выпускника Шутовской Гильдии, это выглядело как высокая пирамида, составленная из совсем крошечных акробатов.
– Хуп! Хуп!
– Хьюп!
– Хуп!
Пирамида поднялась до уровня лица охранника.
– Чо зыри, чими? На мал-мала люлей! – заорала стоявшая на вершине фигурка и бросилась охраннику прямо между глаз.
Раздался громкий треск, и охранник свалился навзничь.
– Хуп! Хуп!
– Хьюп!
Живая пирамида просыпалась на пол. Веренс услышал топот маленьких ножек и вдруг увидел прямо у себя на подбородке маленького, покрытого татуировками человечка в синем остроконечном колпаке.
– Сейу, кроль! Ка насче гуль-гуль, э?
– Здорово, – пробормотал Веренс. – И сколько ты уже галлюцинация?
– Тя че не вставакс, беда-беда?
– Это хорошо, – сонно произнес Веренс.
– Аухтахельвайт!
– Хьюп! Хьюп!
Веренс почувствовал, как его поднимают на кровати. Сотни маленьких рук, передавая его друг другу, поднесли короля к окну и выбросили в пустоту. Сквозь полудрему он подумал, что стена вроде бы гладкая, по ней нельзя так мягко и плавно спускаться. Вокруг раздавались бодрые вопли: «Та йа! Та ми! Хьюп!» Крошечные пальчики держали его за воротник, за ночную рубашку, за толстые шерстяные носки…
– Отличное представление, – пробормотал он, мягко опустившись на землю.
Но уже в следующее мгновение, покачиваясь из стороны в сторону примерно в шести дюймах над землей, он исчез в ночи.
Увидев сквозь дождь тусклый огонек, Агнесса забарабанила в дверь, и мокрое дерево сменилось лишь чуточку более приятным лицом сокольничего Ходжесааргха.
– Нам нужно срочно войти! – сказала она.
– Конечно, госпожа Нитт.
Он отошел в сторону, чтобы они могли внести в тесную комнату матушку Ветровоск.
– Она ранена, госпожа?
– Ты же знаешь, что в замке вампиры! – выкрикнула Агнесса.
– Да, госпожа.
Тон голоса предполагал, что сей факт услышан и принят к сведению и теперь Ходжесааргх вежливо ждет, когда последуют объяснения, хороший этот факт или плохой.
– Они укусили матушку Ветровоск. Мы должны положить ее на что-нибудь.
– Есть моя кровать, госпожа.
Кровать была маленькой и узкой, предназначенной для людей, которые ложатся спать, только когда смертельно устают.
– Она может немножко запачкаться кровью, – предупредила Агнесса.
– Я постоянно пачкаю ее кровью, – бодрым тоном откликнулся Ходжесааргх. – И пол тоже. У меня есть мази и бинты – в любом количестве, если нужно.
– По крайней мере, мази и бинты не повредят, – кивнула Агнесса. – Э… Ходжесааргх, а тебе известно, что вампиры сосут из людей кровь?
– Правда? Тогда им придется встать в очередь за моими птичками, госпожа.
– И это тебя не беспокоит?
– Госпожа Ягг дала мне огромный тюбик мази, госпожа.
Вот и вся реакция. Ходжесааргху было абсолютно наплевать, кто управляет замком, лишь бы его птиц не трогали. На протяжении многих веков сокольничие занимались крайне важным делом – в частности, дрессировкой ловчих птиц, которая требовала немалых усилий, – ну а управлять государством они предоставляли любителям.
– Она промокла насквозь, – сказал Овес. – Давайте укутаем ее в одеяло или еще во что-нибудь.
– Нам понадобится веревка, – откликнулась Агнесса.
– Веревка?
– Она проснется.
– То есть… нам следует ее связать?
– Что происходит, когда вампир хочет превратить тебя в вампира?
Овес сжал в ладони медальон в виде черепахи и напряг память.
– Кажется, что-то попадает в кровь, – сказал он. – Думаю, если уж они захотят сделать тебя вампиром, ты им обязательно станешь. Иначе быть не может. Тут все дело в крови, а ей сопротивляться бесполезно. Против ты, не против – не имеет значения. Этой силе невозможно противостоять.
