Андрей Белянин - Черный меч царя Кощея
— Понятия не имею, — пожал плечами я. — Наверное, надеется увидеть там стыд и раскаяние за неумение вести себя в гостях.
— Да вы уж в трёх царствах нагостились и везде по себе такую добрую память оставили, что хозяева без вил встречать не выйдут! Птицу украл, коня украл, девицу сманил…
— Это не моя вина, — соврал я. — Просто роковое стечение обстоятельств!
Василиса с недоверием погрозила мне пальчиком, но переливать из пустого в порожнее не стала. И так ясно, что уже ничего не изменишь. Раздалось знакомое чириканье, и над нашими головами пролетела белая птичка.
Собственно, назвать её белой можно было лишь по старой памяти. Сейчас она скорее походила на маленькую зебру с крылышками в саже и копоти. Тем не менее распевала малышка весьма бодренько и, сделав над нами круг почёта, полетела в один из проходов.
— За ней? — предложил я.
Царевна повела круглым плечиком и пошла первой. Нам пришлось довольно долго пробираться разными залами, закоулками и переходами, когда вдруг впереди раздался истошный женский крик.
Мы, не сговариваясь, припустили изо всех сил. Я успел первым. Василиса, в тесном платье, бежала медленнее и едва не сбила меня с ног, когда я замер на пороге. Ого, да что же тут у вас творится-то, граждане?!
Представьте себе маленькую комнатку, более похожую на тюремную камеру. Решётка от пола до потолка, за ней благим матом на чистом немецком орёт наша матушка царица, в простом немецком платье с шнуровкой на груди, к ней через решётку лезет мелкий (относительно) змеёныш метров трёх в длину и толстый, как бревно. А у него на спине сидит наш царь Горох в пошлом костюме евнуха и гвоздит животное узорной восточной табуреткой по башке!
— Салам алейкум, эфенди, — вежливо поздоровался я. — Помочь?
— Сделай милость, мать твою прокуратуру, — прорычал государь совершенно нормальным голосом без всякого фальцета.
Я прицелился и с размаху врезал ногой в нижнюю челюсть очередного братца или племянника фон Дракхена. Надеюсь, попал в кадык или горло, потому что злобное чудовище резко захрипело, обмякло и неуклюже повалилось на бок. Ну, собственно, это и требовалось по ситуации.
— Забили ужика, — печально констатировала моя спутница.
— Чё за дура? — повернул голову Горох.
— Василиса Премудрая, — с лёгким поклоном представил я. — Наш человек, из тридесятого царства.
— О майн либер камерад, герр Ивашов, — приветливо помахав мне ручкой, влезла в разговор и Лидия Адольфина. — А зачем эта румяный девица ходиль сюда вместе с вами? У вас есть отношения? Вы есть… как это… шалун, проказник, изменщик коварный?!
— Нет. Потом всё про неё объясню, там долгая история. Вы-то как?
— Сидеть на цугундере…
Мы с царём осмотрели замок, не очень надёжный. После пяти ударов табуретка разлетелась на куски, но царица Лукошкина вышла на свободу. Муж и жена кинулись в объятия друг друга.
— Голубка моя…
— О мин херц…
— Любимая моя…
— О майн либен…
— Ненаглядная моя…
— О майн аугенлихьт…
— Как давно они женаты? — шёпотом спросила меня Василиса, делая вид, что её тошнит от такой розовой сентиментальности.
— Скоро год, — с завистью ответил я. — Истинные чувства проверяются в разлуке, любовь разгорается, как костёр на ветру. Но разве они не прекрасны?
— А так ли уж я хочу замуж?! — игнорируя мой вопрос, спросила царевна саму себя и отошла в уголок.
— Долго тебя не было, сыскной воевода, — тихо обратился ко мне царь, крепко сжимая в объятиях верную супругу. — Меня в полон взяли, казнить хотели, да дьяк Филька спас — уговорил притвориться евнухом безобидным. Змей сначала потребовал штаны спустить, да потом сам засмущался, сказал, что на слово верит…
— Так дьяк Груздев не предатель?
— Этого я не говорил. Он у нас тёртый калач, крутится, как петушок на палочке, свою выгоду ищет. Однако ж покуда на нашей стороне…
Всё верно. Сколько знаю Филимона Митрофановича, он в любой дырке затычка, всегда на четыре лапы приземляется, и в воде не горит, и в огне не тонет. В вопросе выживаемости перед ним любой Джеймс Бонд словно слепой кутёнок. Будь я на месте фон Дракхена, так глаз бы не спускал с этого «слуги верного»…
— Кстати, нам не пора? — Мне показалось, что в коридоре нарастает какой-то подозрительный шум.
— И то верно, Никита Иванович, — сурово кивнул государь, смешной и страшный в потёках косметики. Всё-таки бородатым русским мужикам средних лет не очень идут эффектные стрелки на глазах.
— А дорогу покажете?
— О том царицу свою проси. Уж как светлая матушка государыня скажет-повелит…
— Может, вот хоть сейчас, перед лицом общей опасности, мы хоть на пару часов можем забыть обо всех этих ваших китайских церемониях?!
— Герр Ивашов, вы есть не сметь мне дерзить! — неожиданно быстро завелась и пошла пятнами трудновозмутимая Лидия Адольфина. — Вы забыть субординацию?!
— Нет, — в свою очередь начал закипать я. — Но мне бы хотелось знать, какого лешего…
— А мне бы хотеть, чтобы вы молча выполнять приказ своего государя и своей государыни! Ферштеен зи михь?! Это вы есть во всём ви-но-ва-а-ат!!!
Наверное, это был первый случай, когда царь Горох испуганно зажал ротик собственной супруге, а я добрых полторы-две минуты орал в потолок отборным русским матом.
Сейчас мне стыдно за те слова. Признаюсь. Но какое же невероятное облегчение я испытал в тот момент, хоть раз высказав в лицо нашей милой матушке царице всё, что о ней думаю. О её Европе, о её тараканах, о её реформах, о вечном поиске крайних и о попытке переложить всё на свете на усталые плечи сотрудников милиции…
Пользуясь минутой затишья, примиряющий голос подала Василиса Премудрая:
— Вы уж простите меня, дуру грешную, необразованную, из дома отцовского замужества ради сбежавшую, а только из комнатки два коридора ведут. Так нам направо али налево?
— Налево, — переглянувшись с женой, признал размалеванный государь. Руку от её нежных губок он отнял далеко не сразу. — Там в третьем зале Баба-яга омолодившаяся сидит, а жена твоя Олёна при ней главной советчицей.
— И там ещё где-то Маняша из деревни должна быть?
— Сам не видел, но, думаю, у них на побегушках.
— Найн, — вырвавшись, буркнула Лидия Адольфина и оправила платье. — Эта глупая девчонка не на побегушках, она сама побегушка!
— В смысле?
— Сбежать от нас! Ей очень-очень есть нравиться тот Змей фон Дракхен!
Видимо, у меня слишком вытянулось лицо, потому что царица победно продолжила:
— Я, я! Она есть изменница короне и фатерлянду! В просвещённой Европе мы таких немножко вешать, найн?
— Суд решит.
— Горошек, он есть опять меня оскорблять?!
Однако на этот раз государь безоговорочно встал на мою сторону.
— Про девку ту опосля думать будем. Сейчас наипервейшая задача не изменниц вешать, а из логова Змеева самим ноги унести. Вот и валим по-хорошему. Налево!
— Хм, но птица свернула направо…
— Никита Иванович, но вот хоть сейчас-то скажи, у кого полезного мозгу больше — у меня али у птички твоей?!
Я задумался. Нет, честное слово, в сложившейся на данный момент ситуации ответ вовсе не был столь уж очевиден. Горох тоже ощутил, что выбрал не тот момент, чтобы ставить меня перед сложным выбором, и, молча махнув рукой, развернулся в сторону левого прохода. Царица, гордо вскинув арийский подбородок, последовала за ним.
— Вариантов у нас немного, — я улыбнулся Василисе, — в конце концов, он мой главный работодатель.
— Да я и не спорю, участковый. Вам, мужчинам, видней.
В тот же миг из коридора раздался звук скрежещущего металла и унылый голос нашего надёжи-государя:
— Иди правым, участковый, никого не слушай. Мы тут, похоже, за решёткой посидим. Небось не соскучимся…
Дальше последовали плохо скрываемые упрёки и выяснение семейных отношений. Думаю, там обеим сторонам нужно было серьёзно выговориться, так что пусть, потом за ними вернёмся.
Да в общем-то и так было понятно, что замок злобного Змея Горыныча наверняка должен был быть буквально напичкан всякими ловушками и западнями. Чего ещё хорошего от него ждать…
— Я так поняла, что мы за птичкой?
— Верно.
Царевна Премудрая кивнула и первой бесстрашно пошла по правому коридору. Нам было необходимо экстренно найти Ягу, а уж там многоопытная глава нашего экспертного отдела помогла бы найти нужное решение, объединив наши силы в единый кулак!
Конечно, бывшая бесовка и сама не промах, но в определённых вещах с бабкой никто не сравнится…
— Странные у вас царь с царицей.
— Весёлые.
— Я бы не сказала.
— Ну уж какие есть. Их же не демократическим голосованием выбирали…
— Угу. А я чую, из-за меня у вас тут проблемы.
