Ведьмой быть не запретишь... (СИ) - Солнцева Велена

— Уходи.

Я неслышно ступая подошла к кровати, от которой так несло тленом что у меня нос горел огнем.

— Мамочка.

Протянула руку чтобы коснуться, но она дернувшись в сторону, воскликнула:

— Не дотрагивайся до меня.

Я замерла в удивлении.

— Почему?

— Не нужно тебе это видеть. Уходи, дочь.

Даже в таком состоянии она все еще командовала. Вытерла со щек градом катящиеся слезы, и все же попыталась прикоснуться к ней как меня отбросило. Тут же вскочила на ноги зло сжав руки, поняла я откуда здесь запах тлена, которого быть и не должно было. Князь отомстил мне за метку, наложив на маму проклятие черной смерти. Мало того что силы из нее тянут, так еще и посмертия спокойного не позволят. Проклятие это накрепко привяжет душу умершого к хозяину и будет он делать с ней все что захочет, часто таким черти раньше промышляли и души у них заместо монет в оплату шли.

— Когда?

Мама так и не показала своего лица.

— Я вернулась, а меня уже ждали.

Снова подошла к ней и несмотря на сопротивление сжала иссушенную руку.

— Зачем ты сюда вернулась, мама?

— Не хотела чтобы ты видела мою смерть.

— Я не позволю тебе умереть, только не ты.

На миг рука сжалась и тут же ослабла. Испугалась до дрожи, но тут же услышала глубокий вздох, она просто уснула. Силы в ней осталось самая капля, которая еще держит ее на этом свете, и та постепенно истаивала, потому медлить нельзя было.

Поднялась, отряхнулась и теперь уже сил не жалея, ибо злость их значительно прибавила, тропу открыла, шагнула в нее и вышла у самых истоков. Там меня ждали-поджидали. Да только ждали то они прежнюю Василису, ту которая слабее котенка была, а сейчас сестры в сторону отошли со страхом глядя в глаза мои. На себя я посмотреть не могла, а потому уверовала в свою ужастность по выражению лиц их. Здесь собрались практически все ведьмы моего ковена, хозяйку свою охранять. Неправильно все это, ибо не должно у ведьм хозяйки быть, вольные мы.

Ермиония Варфоломеевна помолодевшая и похорошевшая на троне своем восседала, среди шипастых розовых кустов. Видя как ведьмы отступили так бой и не начав ее перекосило от злобы и гнева.

— Не кажется ли вам, неуважаемая, что вы нечто чужое себе забираете?

Почему у меня голос такой скрипучий и противный.

— Все по договору, девочка.

— Вы не имели права забирать силу, она неприкосновенна и каждая ведьма передает ее своему роду, получается вы обокрали весь наш род.

Ермиония дернулась вперед, кусты расступились пропуская хозяйку.

— Твоя мать приняла условия много лет назад, не тебе их менять.

— Ошибаетесь.

Она рассмеялась полностью уверенная в себе и в своих силах.

— Тебе со мной не тягаться.

Не говорить же ей, что тягаться я и не собиралась. Мне нужна была ее быстрая смерть, без жалости, и так чтобы дыхание последнее выпить и маме передать, в последнем дыхании ведьмы вся сила ее, а времени у меня мало.

Позвала мысленно матушку землю, которая всем живым управляла, моя сила земли намного сильнее чем сила природы верховной, а потому розовые кусты хоть и нехотя но подчинялись мне, откликнулись на зов земли. Страшный приказ отдан был, гибкие ветви ринулись на свою хозяйку обвивая тонкий стан и шипами вспарывая кожу. Ведьма закричала пытаясь вырваться, и только хуже себе делая. Медленно подошла, вглядываясь в затуманенные болью глаза. Я не слышала как вокруг роптали ведьмы но при этом не спешили помогать своей верховной. Они услышали то что я хотела донести до них. Верховная вероломно забирала чужую силу и жизнь, это то что даже под страхом смерти ведьма не сделает с подобной себе, особенно если вы в одном ковене. Законы выживания жестоки и написаны кровью, а потому и наказываться по всей строгости должны.

— Тебе даже тьма не помогает, настолько ты прогнила.

Притянула к себе лицо теряющей сознание ведьмы и коснулась ее губ своими, вбирая в себя вместе с последним дыханием часть силы, которая ей не принадлежала, часть жизни которую она украла. Ее же сила уйдет в землю, потому как детей у Ермионии не было, а я никому не дам принять в себя ее силу. Не заслужила она достойного посмертия, пусть перед своими хозяевами там оправдывается.

Стоило отпустить значительно постаревшую ведьму, как она бездыханным телом рухнула на землю. Опустилась на колени, коснулась теплой земли, которая пульсировала под руками.

— Забери тело себе.

Она послушно распахнула свои объятия, для нее мы все равны, все мы ее дети и из нее вышли.

За спиной царила напряженная тишина, не поворачиваясь к ковену поднялась на ноги и открыла себе тропу прямо к маминому дому. Времени слишком мало, счет идет на минуты.

Она все так же лежала на кровати укрывшись одеялом с головой, только запах тлена значительно усилился.

— Мамочка, я здесь. — рука, которую я схватила и попыталась согреть была ледяная, но искра жизни еще теплилась, где-то глубоко она держала ее из последних сил.

Повернула к себе посиневшее лицо, осторожно коснулась сухих губ передавая всю отобранную силу и жизнь, медленно, по капле она перетекала в изможденное тело. Я отдала все что забрала и теперь оставалось только ждать, восстановление будет не таким быстрым как хотелось бы.

Тихо позвала:

— Кузьмич.

Он обязательно услышит, с ростом моей силы и его собственная умножилась. А вот маминого домового видно не было, спрятался где-то, заслаб совсем. Ну ничего, мама окрепнет и домовой свою силу вернет.

— Чего звала?

Кузьмич с грозно насупленными бровями смотрел в мою сторону. В руках он держал большую деревянную ложку.

— Маму перенести надо ко мне, а я не могу, спешу.

Домовой еще сильнее нахмурился, подошел к кровати посмотрел на ведьму и подхватив ту вместе с одеялом причитая пошел на выход.

— Уже определилась бы, и дракона беспокойного на меня скинула, а он никак спать не хочет все время орет, пришлось связать пока слаб, теперь еще и мать. И что мне с нею делать?

Только открыла рот чтобы спросить как там Дар и почему не спит хотя должен, как домовой все еще ворча скрылся в проходе.

Глава 37

Осталась самая малость, найти князя и желательно как-то по быстрому прибить, моя кровожадность в последнее время не знает границ. Уже чувствую как петля на шее постепенно затягивается и давит, а значит времени мало. Можно конечно сесть и ждать, тогда и я сгину и он задушится.

Необходимо в старую избу вернуться, как бы сильно мне этого не хотелось. Лету на метле часа четыре не меньше, а потому уже с трудом открыла проход и ступила в знакомый лес. Встретили меня там нерадостно, да и лес оказался не таким уж и знакомым. Я его помнила светлым, с широким ромашковым полем, а сейчас прямо перед моей покосившейся избой хлюпало болото, медленно утягивая покосившийся забор. Кикимора постаралась на славу, сдержала свое слово и отомстила поганка. Да и леший тоже в долгу не остался, потому как прямо из избы торчал могучий такой дуб, которого раньше вот точно здесь не было.

— Явилась.

Дернувшись, резко повернулась и увидела княжну. От удивления брови вверх поползли. Что Любава здесь забыла? Как пробралась сюда через болото да лес дремучий., сейчас стеной окружающий мою избу.

Княжна выглядела измученной и изнуренной. Под глазами залегли тени, в уголках всегда капризно скривленных губ залегла скорбная морщинка, а в глазах застыл страх.

— Любава, что ты здесь делаешь?

Она поднялась и только сейчас я заметила в руках у нее венок свой многострадальный, тот который на реку пускала.

— Если ты поможешь мне, я помогу тебе.

Ничего мне не дается в этой жизни просто так, ради доброты душевной.

— Что ты хочешь?

— Ты ведь уже догадалась, что по указу папеньки я с тобой дружбу водила, по крайней мере в начале, потом ты мне понравилась и я уже просто к тебе бегала, ради тепла душевного и доброты бескорыстной. Знала бы ты как мне этого не хватало в отцовском доме.