Предложение руки и перца (СИ) - Юраш Кристина

— Ты видел, что с ней твориться? Ищите эту тварь! — послышался знакомый голос.

Когда я снова очнулась, то увидела перед собой зеркало. Оно стояло перед кроватью, а в нем отражалась я. Видок у меня был еще тот! Ни о какой красоте речи быть не могло. Я напоминала пушистого енота. Серые тени залегли вокруг налитых кровью глаз. Волосы были взъерошены, а губы шелушились, словно у меня диатез. Кожа была мертвецки бледной, без единого яркого пятна. Цвет ее уходил в землистый… И это пресловутая вампирская красота? Мое отражение было полупрозрачным. Я видела очертания подушки за моей спиной.

— Это и есть вампирская красота? — прошептала я, снова нервно облизывая сухие губы.

— Кто тебе сказал, что вампиры красивые? Вампирская красота в глазах жертвы. Вампиры обладают даром очарования. Жертве они кажутся прекрасными, поэтому люди добровольно подставляют шею, — мрачно отозвался голос в темноте. Шторы были плотно задернуты, пока я подползала к зеркалу, глядя на свои клычки. — Это называется миф выжившего. Если жертву удавалось отбить, то потом она взахлеб рассказывала о красоте неописуемой, хотя остальные видели обычный труп.

По моим щекам потекли слезы, которые я размазывала полупрозрачной рукой. Я залезла под одеяла, свернулась и затаилась. Кровавый туман снова окутывал меня, а мне казалось, что я ловлю кровавые капельки языком. Очнулась я в полумраке. В комнате никого не было. Я убедилась. В зеркале отражалось болезненное чудовище со впавшими щеками.

— За что мне все это, — вздохнула я, чувствуя, как каждый вздох дается мне с трудом. На столике грудой валялись книги. Несколько стопок стояло на полу. «Тысяча советов, как убить вампира», «Убийство вампира для чайников», «Куда воткнуть кол? Сто двадцать одно отверстие», — прочитала я на обложках, содрогнувшись при мысли, что на этот раз это — конец. Доигралась! Клыки застучали, как каблуки по плитке, а я смотрела на свои бледные руки. Я свернулась в клубочек, тихо всхлипывая. Не хочу быть вампиром! Хныча и причитая, я накрылась одеялом с головой.

— И чего это мы скулим? — послышался раздраженный голос. Я закусила палец, понимая, что все, моя песенка спета.

— Ты… Ты убьешь меня, если я стану вампиром? — спросила я, не вылезая из своего убежища.

— Я тебя убью за то, что ты меня не послушалась. Так что разницы для тебя особой нет. А если нет разницы, то к чему переживания? — мрачно пошутил голос. Я слышала в нем хорошо скрываемые нотки усталости.

Я захныкала, прислушиваясь к своему едва ощутимому дыханию.

— Мне и так гадко, — прошептала я, не будучи уверенной, что меня услышат. — Я всю жизнь мучаюсь из-за всего дара. Если бы ты знал, что такое быть менталистом!

— Расскажи, — произнес голос. — Откуда мне знать?

— Понимаешь, — прошептала я, чувствуя, что мне и так конец. Мне просто хотелось об этом с кем-нибудь поговорить! Вы не представляете, как! Не пойду же я к психологу со словами: «Здравствуйте, я — менталист. У меня запрещенный дар!». Там такая паника начнется!

— Менталист, — задумчиво продолжила я, чувствуя, как привычный ком стягивает горло. — Это вечное одиночество… И ведь никому не скажешь! Тебя мигом повяжут и все! У меня нет подруг, друзей… Никого. Ты вроде бы маг, и как бы нет… Я не могу сотворить простейшее заклинание! Но это не страшно. Страшно жить с осознанием, что так будет завтра, послезавтра, через год, через тридцать лет. Ничего не изменится. Ни семьи, ни родных, ни друзей, которые могут что-то заподозрить. Ни… любимых…

Я горестно вздохнула, разглядывая свои руки.

— А теперь представь себе, что ты никогда не бываешь один! Круглосуточно, семь дней в неделю, год за годом. Тысячи картинок, тысячи меток. Тысяча почесываний, тысяча глупых и бессмысленых движений. Вот ты видишь, как кто-то ковыряется в носу, а потом изучает содержимое носа с такой внимательностью, словно от этого зависит будущее страны. Все министры, все военачальники, командующие. Все ходят с твоим клеймом. Ты видишь, кто с кем изменяет, кто разглядывает себя в зеркале, приподнимая пузо и орет на весь дом: «Я — пламенный жеребец!», кто пытается взять взятку, кто пытается ее дать, видишь войско справа, слева, с фланга. А где-то твоя собака на газоне с выпученными глазами благодарит повара за вкусный ужин… И единственный способ уничтожить метку — убить ее носителя или уничтожить вещь! Знаешь, мне для полноты жизни, только тебя не хватало, несносная девчонка!

Мне стало стыдно настолько, что я опять поползла в свою норку.

— Можно, если я все-таки обернусь вампиром, то буду спать не в гробике, а под одеялами? — пробурчала я, чувствуя, что он не обязан вытаскивать меня из моих неприятностей. — Ты убьёшь меня, когда я стану вампиром?

— Нет. Я хотя бы буду знать, где ты находишься, — послышался голос, пока я кусала себя за холодный пальчик. — Будешь жить здесь. Я буду кормить тебя преступникам…

Я всхлипнула и тихо разревелась. Дверь хлопнула, и я закусив палец, прислушалась.

— Вы попытались утешить ее? — раздался старческий голос. — Как я вас учил? Нежно, мягко, плавно…

— Я был нежен. Так нежен, как только мог, — огрызнулся знакомый голос. — Я утешил ее тем, что буду кормить преступниками… Это означает то, что от голода она не умрет. Второй раз.

— Ваше Величество, — всхлипнул старик. — Вы безнадежны! Ну кто вас так учил ухаживать за девушкой?

— А что? Я недостаточно ухаживаю? — в голосе прорывалось раздражение. — Ухаживание — это постель, одеяла, вампир, которого мы никак не изловили! Неужели это не считается? Или лучше, если я буду виться вокруг нее, разбрасываясь словами?

Я замерла, боясь шелохнуться. Нет, в вампиризме есть один плюс. Хороший слух.

— Женщины любят ушами! — послышался голос старика, наполненный отчаянием.

— Значит, если я их оторву, то меня будут недолюбливать? — враждебно поинтересовался «ухажер».

— Ваше величество, — замялся престарелый советчик. — Вы могли бы сказать, какая она красивая… Сравнить ее со звездой!

— Ты размер звезды знаешь? — поинтересовался голос.

— Нежная, как облачко, — не сдавался старый «ловелас».

— В облаке несколько тонн веса. Дальше! — отмахнулся знакомый голос. — Цветочек? Ты прекрасна, как цветочек, только у многих на тебя аллергия? И на тебя чихать хотели в период твоего цветения?

— Я сдаюсь! Я, правда, сдаюсь! — заныл старик, тихо подвывая. — Вы упрямы и непереубеждаемы!

— Пить, — стонала я, мечась алом мареве. Меня уже мало волновала принцесса и ее половые трудности. В висках стучала болью неуемная жажда…

С трудом разлепив глаза, я увидела силуэт, стоящий надо мной.

— Пить, — просипела я, чувствуя, что сердце делает один — два удара в минуту, а затем наступает пугающая тишина. Я с надеждой ждала нового удара, радуясь ему, а потом снова боялась тишины.

— Не делайте этого, Ваше Величество, — послышались голоса, когда я облизывала шелушащиеся губы. Он расстегнул манжет, снял перчатку. — Если вы дадите ей крови, то это только ускорит процесс…

— Вон отсюда, — не поднимая глаз от драгоценной пуговицы произнесло его величество. Перчатка упала на пол.

— А вдруг она вас заразит? — взмолился какой-то мужик, едва ли не бросаясь в нам. — Вы станете вампиром!

— Вы будете первым, кого я буду жрать по ночам. Тем более, что сейчас она не опасна.

Дверь закрылась. Я попыталась пошевелиться, а все тело ломило от боли. Мое отражение в зеркале напоминало призрака. Мои глаза безотрывно смотрели на запястье, которое приближалось ко мне, пульсируя венкой. Не было ничего кроме меня и этой вены… Мои губы приоткрылись, пока глаза жадно впивались в кожу.

— Ты… Ты точно уверен? Ты предлагаешь мне у тебя отсосать…. Эм… кровушки? — прошептала я, опомнившись и с сожалением воротя нос. — Может не надо?

Вена манила, зачаровывала, пока у меня дрожали губы.

— Пей. Или аттракцион невиданной щедрости закончится, — мне ткнули в лицо запястьем.

— А вдруг я тоже стану видящей? — перепугался маленький без пяти минут вампир.