А. Котенко - Мыльная сказка
– Аппликация, - протянул Иван Дурак, - я бы такое носить отказался. Пропала наша Аня.
Рубашку между тем укоротили, попробовали сшить тонкой ниткой, которую притащил Тутанхамон из той же лавки: других, говорил, не продавали. А после того, как царевич померил на себя это новомодное творение, то с кислой миной на лице сказал:
– Отец лягушку за такое на дыбу посадит.
– А что в этой рубашке неправильного? - почесал в затылке программист. - Лично мне нравится. Костюм орка для ролевухи. Только меча не хватает. А еще лучше - костюм Лешего для новогоднего карнавала…
– И что тут волшебного? - тяжело вздохнул царевич. - Надо было у белошвейки какой попросить заказ исполнить, а не у вас…
Он обиделся и, не снимая рубища, покинул гостиницу. Шел Иван-царевич по вечерним улицам тридесятого царства и плакал: не видать ему отцова наследства, ждет его позор неописуемый, зря он с этими авантюристами у Лихого озера связался.
Пришел он в свою комнату и покрасовался перед Аней-лягушкой.
– Вот, что мне твои касатики сделали… Была бы ты человеком, ты бы меня так не опозорила.
Он скинул рубашку в самом темном углу, и под жалобные 'ква' свернулся калачиком и уснул.
Когда его разбудили, серебристая полная луна светила прямо в окошко. Не успев сообразить, кто пришел, царевич вскочил.
– Цыц, ты! - шептало существо.
Иван присмотрелся и узнал в проникшем в его покои своего двойника из другого мира. Рядом с ним стояли рогатая фигура шамахана и девочка с двумя хвостиками.
– Вань, у нас есть гениальный план! - хоть в темноте и сложно было разглядеть улыбку, по тону говорившего царевич понял, гость ликует.
Весь во внимании жених устроился поудобнее, да и лягушка не зевала, сверкала в ночи крошечными глазками.
План оказался очень прост, и царевич, по-братски обняв Дурака, согласился.
– А что ты будешь делать? - наивно спросила девочка у волшебника.
– Колдовать, - шепнул Тутанхамон, сажая лягушку на рубаху.
Маруся не успела днем доделать свой подарок Гороху, и последние стежки ложились на подол уже при свече. Рубашка у нее получалась славная, из купонной ткани, с расписными краями. Ее любимый Феофан, не дождавшись, когда невеста закончит, уснул прямо на лавке под окном. Отец ее, боярин Савелий, храпя на всю комнату, растянулся на другой скамье под окном. Нет, у него была своя кровать, но папашка решил тоже увидеть, когда его единственное чадо закончит работу.
Вполне возможно, если бы Савелий спал немного потише, ничего бы не произошло. Но события, как известно, имеют свойство совпадать так, как хочется судьбе.
Маруся отвлеклась от своей работы, когда заметила, что за окном вдруг полыхнул огонь. Она, отодвинув в сторону шторку на крошечном окне, выглянула и… осталась стоять как вкопанная.
Недошитая рубашка упала на пол, а белошвейка сползла вслед за ней и потеряла сознание. Она даже не пикнула.
Шорох в огороде не разбудил ни жениха ее, ни отца. Две пары любопытных глаз посмотрели в окно: девушка без сознания, остальные спят без задних ног.
– Yes! Дай пять! - шепнула Милли, хлопнув Ивана Дурака по ладони.
– Это единственный случай, когда я повелся на твои импортные выкрутасы, - сурово хмыкнул агент.
– А что, Хэллоуин - веселый праздник, - они уже отошли от дома и любовались пятью тыквами, выстроенными в ряд, - Вань, неужто не знаешь? Trick or treat!
Милли, показав агенту язык, выбежала на улицу. Она успела запечатлеть на фотоаппарат ее с Иваном творение, и теперь любовалась полученной картинкой.
– Ладно, придет она в себя, еще разок в окошко глянет, и опять в обморок грохнется. Страшные у нас рожи получились.
Девочка, подпрыгивая то на одной, то на другой ножке, мчалась в сторону постоялого двора.
– Диверсия удалась! - любуясь ночным небом, протянул программист.
Но Милли этого не слушала. Она впервые в жизни вырезала глаза на настоящей тыкве.
Таз для стирки в волшебном растворе стоял прямо под окном невесты Фёклы. Напевая веселые мотивы, девушка разглядывала получившуюся рубашку: лучшая ткань, красивейшая вышивка, мерки с царя Тимофей самолично снимал. С таким подарком станет она первой рукодельницей в тридесятом царстве.
Рыжий кот Барсик прогуливался по подоконнику и подозрительно много мяукал. Он терся об окно, показывая всем видом, что ему тут нравится. Но животное было не одно, а в компании черной кошки Мурки и черепаховой Машки, соседских мохнатых невест. Трио устроило такой концерт, что несчастной девушке приходилось то и дело отгонять животных куда подальше.
Но котов только прибывало. Они шли к окну царской невесты, словно паломники, а девушка ничегошеньки не понимала.
Она выстирала рубашку и положила ее сушиться на веранде. Если верить знахарке Дусе, то после стирки изделие должно было стать непробиваемым для стрел. Царю такое диво как раз полезно: немало завистников в боярской думе у Гороха имеется.
Фёкла сразу спать пошла, а рубашку тем временем облюбовали коты и кошки из соседних дворов.
Ой, не знала девушка, что пока она кота своего гоняла, Иван-царевич налил в тазик со стиркой остатки валерьяны из бутылька.
Как только Иваны и Милли ушли по своим диверсионным заданиям, Тутанхамон обратился к заколдованной сестре:
– Ну что, Анхесенпаамон, не ударим лицом в грязь, не подведем нашу семью?
– Ква, - тихо отозвалась лягушка и положила лапки на мешковину.
Тутанхамон повторил ее действия и закрыл глаза. Он начал произносить странные заговоры, на непонятном языке, которые, сплетаясь тоненькими розовыми ниточками, превращались в целостное полотно.
Есть магия детей Эхнатона, о которой они рассказывают всем. Но в то же время знают они несколько мистерий, способных преобразовать ткань бытия, которые никто не должен видеть. Ни Тутанхамон, ни его любимая сестра не использовали раньше этой магии. Заклинание, с самого рождения прописавшееся в их разуме, ждало своего часа. И вот время настало.
Розовые нити окутали неаккуратно сшитую рубашку и, закружив ее в воздухе, потухли. К ногам парня прямо на лягушку упало тонкой работы изделие, лучше которого никто сшить не мог: все, что вообразили себе брат и сестра, воплотилось наяву.
Иван-царевич, когда вернулся, обнаружил рубашку из тонкой бязи, вышитую красными шелковыми нитками. Поверх нее сидела счастливая, но немного уставшая лягушка. На кровати, не сняв сапог, спал шамаханский колдун.
Уже светало. Срок, отведенный отцом на рукоделие, подходил к концу.
Пожав плечами, парень умылся и, взяв подарок невесты, отправился в покои отца.
Там в своих креслах сидели уже жадные до зрелищ бояре, а Феофан и Тимофей, разложив на золотых подносах творения возлюбленных, терпеливо дожидались младшего брата.
– Неужели жаба шить умеет? - с издевкой спросил его старший.
Иван ничего не ответил, он молча прошел мимо.
Раздетый по пояс Горох вышел к сыновьям.
Первое, что он примерил, была рубашка Маруси, дочери боярина Савелия.
Только поднял царь руки, рубашка затрещала по швам, и рукава оторвались.
– Только в черной избе в таком ходить! - выругался Горох. - Неужели старший сын на такой неумехе жениться вздумал…
– Не прогневайтесь, батюшка, - поклонился в пояс Феофан, - до ночи моя милая шила вам рубашку, от усталости свалилась она, не дойдя до кровати.
– Но рукава-то не пришила! - возмущался отец.
– Царь-батюшка, - кланялась Маруся, - бесы донимали, всю ночь под окошком толпились, желая сглазить работу. Только в себя приду, вроде, отступились, а они снова в окошко стучатся. А утром бесы те превратились в обычные тыквы. Чудеса какие-то.
Боярин Савелий пытался было вступиться за дочь, но разгневанный царь не дал ему ни слова вставить.
– Чудеса отдельно, рубаха отдельно, никудышная хозяйка твоя Маруся!
Невеста старшего сына надула пухлые губки, но спорить не стала: на дыбу не охота. А царь уже примерял батистовую обнову от Фёклы, что девушка достала из большого сундука. Вроде, сшито неплохо, чисто, аккуратненько. Девушка горящими глазами впилась в правителя в ожидании, что же он скажет.
– А где тут чудо? - не понял государь.
– Не пробиваема она стрелами, - улыбнулась невеста.
– Хорошая вещь, хвалю! - таким добрым взглядом Горох давно никого не одаривал.
И тут случилось странное: из сундука один за другим выскочили дворовые коты и, как вопьются длинными когтями в плечи да живот государевы. Мурлыкая, они терлись о белоснежную ткань, оставляя на ней свою шерсть.
Больно было Гороху от постоянных 'ласканий' когтистыми лапками, брыкался он, ругался, но коты не хотели отпускать волшебной рубахи.
– Что же это за непробиваемый наряд такой? - вспылил царь, - коли коту поцарапать через него ничего не стоит!?
