Илья Новак - Мир вне закона
Я попытался что-нибудь разглядеть.
В темноте проступали очертания отдельных предметов меблировки, но слишком расплывчатые, чтобы понять, где среди них шкаф.
Я медленно двинулся вперед и – разве можно было ожидать чего-нибудь другого? – немедленно стукнулся головой обо что-то твердое и острое.
– Пробил башку? – отреагировал Советчик.
– Трамтарарам! – Я потер лоб. – Ну что за невезение у нас в последнее время!
– На колпаке фортуны мы не шишка.
– Зато у меня на лбу теперь будет шишка.
Он стал говорить, меняя высоту голоса, как будто два человека вели диалог:
– Не на колпаке – но и не на подошве ее башмаков?..
– Ни то и ни другое.
– Так вы живете ниже поясницы, в сосредоточенье милостей ее?
– Мы занимаем место скромное, как должно.
– О конечно, она особа непотребная.
– Ну, ну, – сказал я. – Веселым малым был тот, кто написал эти стихи.
Впрочем, столкновение имело один положительный результат. То, обо что я ударился, оказалось углом шкафа, и вскоре выяснилось, что это как раз нужный мне шкаф. Я обошел ею и нащупал на стене ворсистую поверхность. Тут Советчик заголосил:
– Поторопись, нам промедленье – гибель!
Как черный рок, зловещий, неотступный…
– Чего это ты? – спросил я, и тут в замке входной двери скрипнул ключ. Я рывком поднял ковер, нырнул под него и принялся ощупывать стену.
Дверь открылась, кто-то вошел в лабораторию, а я ощутил под пальцами одной руки вертикальную щель и, секундой позже, под пальцами другой – вторую.
Дверь полуметровой ширины. Я толкнул ее.
– Где выключатель? – проблеял незнакомый голос. Звук шагов стал громче. Дверь не открывалась. Я просунул пальцы в щели и потянул ее на себя. Ни с места.
– А, вот он! – Раздался щелчок, послышалось гудение, над ковром вспыхнул яркий белый свет.
Я замер размышляя.
Дверь не открывалась ни вперед ни назад, но она не могла откатываться вправо или влево, там ведь щели…
Звук шагов возобновился.
Ладно, значит, вверх или вниз. Если вверх, то стена над ковром должна быть шире, чтобы скрывать появление двери, а расширять стену рискованно, это заметно…
Шаги звучали уже возле самого шкафа.
После того как я нажал вниз, дверь легко и бесшумно опустилась.
Я шагнул вперед. Ковер лег на место.
* * *Почти минуту я стоял не шевелясь, гадая, успел ли человек заметить меня, и осваиваясь с новым освещением. Вернее, с почти полным отсутствием оного, за одним небольшим исключением – тонким лучиком света, проходящим через отверстие в ковре и упершимся мне в грудь, после того как я обернулся.
– Погасла свечка – дальше темнота, – печально сообщил Советчик.
– Тонкое замечание, – прошептал я, наклоняясь к отверстию.
Яркий белый свет имел электрическую природу, шел от светильников, похожих на те, что были на РД-станции. Электричество, видимо, производила динамо-машина, находившаяся где-то под полом, откуда доносилось гудение. Шкаф мешал рассмотреть лабораторию, но те устройства, которые я увидел, тоже напоминали аппараты со станции.
Посередине лаборатории сидел и болтал ногами маленький толстенький человечек с круглым розовым лицом и в очках.
Нет, это не Свен Гленсус, решил я.
Незнакомец вскочил, подсеменил к принесенным ящикам и стал раскурочивать один из них. Движения его были порывистые, дерганые.
– Проволока, ага, – быстро произнес он. – А-лю-минь! А тут? Изоляция… Ага, ага… Фьють, фьють… Тпру! Это что? Пань-пань-пань… Предохранители, ого! Здесь у нас что?.. Фьють, фьють…
Беспрерывно что-то бормоча, насвистывая, причмокивая, производя множество звуков и ненужных телодвижений, человек перенес содержимое ящика на стол и принялся что-то там делать, но что именно, я разглядеть не мог.
– Контакт А к контакту Бэ, – доносилось до меня. – Штекер Вэ в гнездо Гэ… Понь-понь-понь… Подходит, м-да… Фьють, фьють… Ах-ха! Готово!..
Толстяк повернулся, сжимая в руках клубок разноцветных проводов и незнакомых мне деталей. Он метнулся к устройству, в котором я признал деформационную машину, но только очень неказистую с виду и без кристалла-энергонакопителя в месте пересечения штанг.
– Готово. Ага, ага!
Незнакомец повернул что-то, на консоли управления зажглись разноцветные лампочки.
– Хорошо! – сказал он. – Мо-ло-дец!
Дверь открылась, и в лабораторию вошел еще один человек, полная противоположность толстяка.
Тот был маленький и плотный, этот – длинный и худой, тот – с залысинами, этот – обладатель длинных каштановых волос, собранных на затылке в хвост, у того лицо круглое и розовое, у этого – вытянутое, бледное, с носом, напоминающим птичий клюв.
– Что за мужчина – восковой красавчик!
– Урбан! – рявкнул вошедший за спиной толстяка. – Работаете?
Толстяк подскочил, охнул, развернулся на толстых коротких ножках и возмущенно заблеял:
– Ах-ха! Вы когда-нибудь убьете меня своими выходками!
Гость довольно осклабился, сел в кресло, положил ногу на ногу и спросил:
– Сделали корреляционный блок?
– Сделал, ага. – Урбан Караф взгромоздился на стул и опять заболтал ногами.
– Функционирует?
– Функци… пашет как бык! Ага.
– Это хорошо.
– Понь-понь-понь…
– Я хотел спросить… – начал длинный, но толстяк перебил его:
– Это вы, Гленсус, виноваты в том, что мы до сих пор торчим здесь! Вы, вы, вы!
Длинный поморщился, а я приник к отверстию. Итак, этот крючконосый субъект – Его Боссовство Свен Гленсус собственной персоной. Мой, видимо, самый опасный враг в Ссылке. Невероятно, как такому худосочному дылде аристократической внешности удалось захватить здесь власть и подчинить себе стольких бандюг.
– Все вы – изобретатели, художники, литераторы, всякие творческие личности, – заговорил Гленсус, – чокнутый какой-то народ. В чем это я виноват?
– Почему вы отправляете в другие реальности местных аборигенов и разных уголовников, вместо того чтобы переправиться туда самому… вместе со мной? Теперь, когда нужное количество КРЭНов уже накоплено?
– Я вам тысячу раз объяснял. Что мы имеем в данный момент? Реальность Вне Закона, которая черная и «плюс на минус», да?
– И что с того?
– То есть из нее крайне сложно выбраться…
– Сложно, но можно, – ответствовал толстяк. – Этот ваш Мак Маклер вместе с Кралевски сумели удрать, да что-то вас забыли с собой прихватить. И я тоже нашел способ. Правда, кристаллы горят после двух-трех деформаций, но все же деформации происходят! Ага?
– Ага, ага… Только есть одно возражение. Кто вы, по-вашему, такой?
Урбан стукнул себя в грудь:
– Знаменитый ученый Урбан Караф! Неповторимый и единственный.
– Не то. Ссыльный ученый Караф. А я – ссыльный чиновник Гленсус. Что мы будем делать в сопредельных реальностях? Как жить? Ну, и кроме того, поверьте, как только Эгида узнает о нашем побеге – а рано или поздно она об этом узнает, – нас немедленно водворят обратно, предварительно позаботившись, чтобы возможности для второй попытки не было. У меня не будет ни замка, ни наемников, у вас лаборатории и защиты. Вас устраивает подобная перспектива?
– Только эта перспектива и сдерживает меня. – Ученый погрустнел и перестал болтать ногами. – А то бы я давно отсюда…
– Правильно, это крепко сдерживающий фактор. Теперь вернемся к тому, что мы имеем. Машина, сконструированная моим бывшим компаньоном-изобретателем, заблокирована, и воспользоваться ею мы не можем…
– Умная голова Мак Маклер, ага, – вновь перебил Урбан. – Наверное, даже такой же талантище, как и я… Редчайший случай! Принципиально новый способ деформации – без кристалла. Невероятно! Главное, он исхитрился, имея в своем распоряжении только посылки макрофагов, создать устройство на принципиально новой схеме.
– Вы работали с ней? – спросил Гленсус, и оба посмотрели на стоящую в углу металлическую тумбочку с кнопками и переключателями. Рядом на полу лежала круглая пластина, соединенная с тумбочкой переплетающимися проводами.
– Работал, – ответил наконец ученый. – Глухо, ага. Я не могу снять его блокировку. Рискую сжечь все устройство.
– Обманули они меня… – Гленсус нахмурился и покачал головой. – Выбраться из Ссылки мы можем, но слишком велика вероятность, что нас поймают и вернут обратно. Кроме того, теперь в Конгломерате у нас не будет средств к существованию. А это ваше изобретение…
Урбан воскликнул:
– Это мое изобретение? Я как будто слышу нотки снисходительности? Это мое гениальное изобретение! – Он вскочил и в возбуждении забегал вокруг стула. – Неискушенному уму идея может показаться простой, но на самом деле… Даже моему необузданному гению понадобились вся его мощь, весь масштаб и напор, чтобы догадаться сплавить несколько кристаллов, увеличив таким образом энергию деформации. Найти способ, как сплавить КРЭНы, тоже было невероятно тяжело, но главное – сама идея! Чем больше энергия, тем легче деформировать ткань реальности. Ах! Ух! Как просто и как гениально!
