Ольга Куно - Трое из Лукоморья

— Ну что ж, Карасик, спасибо тебе за помощь, — сказала я затем. — Теперь ты можешь возвращаться домой. Дальше мы справимся сами.

— То есть как это домой? — испуганно спросил Карасик. — Да вы что? Нет, я один назад не пойду.

— Это ещё почему? — удивилась я.

— Вот сам посуди: она вообще неспособна понять чувства нормального человека, — заметил Ярослав тоном спорщика, наконец-то нашедшего неопровержимый аргумент.

— Карасик, объясни пожалуйста, почему ты не хочешь идти домой? — спросила я, старательно игнорируя Ярослава.

— Страшно, — признался юноша.

— А чего ты боишься?

— Покойников, — шёпотом ответил он.

— Тех, которые в земле? — уточнила я.

— А вдруг они поднимутся из могил?

— Карасик, ты пойми, — стала терпеливо объяснять я, — мы сюда как раз для того и пришли, чтобы поднять из могилы одного покойника и с ним поговорить. Поэтому именно здесь, с нами, тебе и будет страшнее всего. А больше на кладбище никто не проснётся, уверяю тебя. Можешь смело идти назад. До ворот тебе никто не повстречается.

— Я всё-таки лучше с вами посижу, — нахмурился Карасик.

— Почему? — Его упрямство начинало меня раздражать.

— А возвращаться — плохая примета, — нашёлся он.

— Прекрасная поговорка, особенно применительно к кладбищу, — оценила я. — А не возвращаться, что же, хорошая примета?

Тут уж усмехнулся даже серьёзный Ярослав.

— Ладно, Карасик, хочешь, я провожу тебя до ворот? — предложила Дара.

— Даже и не думай, — отрезал Ярослав. — Тебя я никуда одну не отпущу.

— Ладно, заканчивайте пререкаться, — шикнула я. — Карасик, если хочешь, то оставайся, но в таком случае не обессудь. Мы тебя предупредили. Будем начинать.

Я опустилась на землю, принимая позу лотоса, закрыла глаза и начала мерно раскачиваться из стороны в сторону. Окружающий мир с отвлекающими разум раздражителями уходил всё дальше, в глубину, почти в небытие. Достигнув нужного состояния сознания, я перестала раскачиваться, выпрямила спину и подняла голову с закрытыми по-прежнему глазами как можно выше, настолько, насколько могла её поднять, не перенапрягая шею. Перед глазами простирался беспрестанно меняющийся узор из тёмных тонов. Я постаралась настроиться на нужную волну, очень слабую, едва ощутимую, ибо это были даже не колебания энергии, а лишь смутный отголосок тех колебаний, которые возникали в совершенно другом мире. Их природа была не до конца понятной, но мне и не нужно было понимать. Я только должна была достучаться.

Глубже. Ещё глубже. Она уже маячила впереди, та грань, переходить которую было нельзя, ибо оттуда уже можно было и не вернуться. И тут я почувствовала лёгкий толчок, дунувший в лицо порыв энергетического ветра. Мне ответили.

Я сделала глубокий вдох, медленный выдох, и лишь после этого открыла глаза. В воздухе над могилой застыла человеческая фигура, слегка светящаяся изнутри. Сомневаться в том, чей перед нами призрак, не приходилось. Внешнее сходство графа Рональда с его матерью не возможно было не заметить.

— Граф Рональд Сонфолк, — начала я традиционное ритуальное приветствие, — мы просим прощения за то, что прервали твой полуночный Путь. Мы пришли с миром и хотим обратиться к тебе лишь с одной просьбой.

— Вы не прервали мой путь, — ответил граф. Голос не был ни тихим, ни приглушённым, ни замогильным в общепринятом смысле этого слова; однако нечто неуловимое в его звучании оставалось необычным, отличным от голосов живущих. — Я ждал вас.

— Нас?

— Вас, или кого-нибудь другого, — безразлично ответил призрак. — У меня тоже есть одно дело к живущим в этом мире. Но не будем нарушать порядок. Сначала говорите вы.

— Миру, из которого ты ушёл, угрожает опасность, — продолжила я. — В Лукоморье пришёл демон, и его присутствие — угроза существованию острова. Ты что-нибудь знаешь об этом?

— Кое-что слышал, — утвердительно кивнул призрак. — Ну и что? Какое мне дело до мира, из которого я уже ушёл?

— То есть как это какое дело?! — возмутилась Дара. — Ушёл, значит, и всё? А то, что мама ваша здесь живёт, и ваша жена тоже — это как?

— Не жена, а вдова, — поправил её призрак.

— Жена, вдова, какая разница? — не унималась девочка.

— Дара, опомнись, — процедила я сквозь зубы. — Разница огромная.

Теперь я была полностью согласна с Ярославом: надо было оставить эту девчонку в гостинице. Ну, почему я всегда бываю чересчур уверена в собственных решениях? Почему никогда, хотя бы разнообразия ради, не сделаю то, что мне говорят???

Но призрак ответил вполне добродушно; более того, на его лице даже появилось некое подобие улыбки.

— Мне нравится эта девочка. И она где-то права. Не всё ли равно, говорить ли о моей жене или вдове? Ну, так чего же вы хотите? Что такого я должен сделать на благо родного острова?

— Кинжал Керис, — ответила я. — Он должен помочь уничтожить демона. Мы просим вас отдать нам этот кинжал.

— Ах, вот оно что, — проговорил призрак. — Кинжал, который я приобрёл незадолго до смерти… Ну что ж. Я думаю, мы с вами сможем договориться. Я отдам вам кинжал, но за это вы должны будете кое-что сделать.

Это было резонно. Он, разумеется, вправе требовать платы за услугу. Будем надеяться, что эта плата не окажется слишком высокой.

— Каковы твои условия?

— Что вам известно о моей смерти?

— Мы знаем, что это случилось из-за сердечного приступа в день твоей свадьбы, когда ты находился в отдельной комнате после бракосочетания.

— Это не был сердечный приступ, — сказал призрак. — Меня отравили.

— Кто? — спросил Ярослав, впервые вступая в разговор.

— Этого я не знаю. Но точно знаю, что это был яд. В комнате, в которую меня проводили, стояла ваза с фруктами и бутылка вина. Вино было отравлено. Именно это привело к остановке сердца.

— И ты хочешь узнать, кто стоит за убийством? — предположила я.

— Да. А главное, я хочу выяснить, имеет ли к этому какое-то отношение моя жена.

— Есть причины предполагать, что она приложила к этому руку?

— Если бы я думал так до свадьбы, то не стал бы на ней жениться, — резко ответил он. Мысль о том, что молодая вдова могла иметь отношение к его смерти, явно причиняла графу боль, даже сейчас, когда он уже принадлежал к другому миру. — Однако факт остаётся фактом: она успела стать моей женой. И наследницей.

Последние слова без сомнения дались ему с большим трудом.

Я поймала взгляд Ярослава и вопросительно подняла брови. "Будем соглашаться?" — спрашивали мои глаза. "А разве у нас есть выбор?" — говорил его взгляд.

— Хорошо, мы постараемся разобраться в этом деле, — сказала я. — Хотя думаю, что уже сейчас могу успокоить тебя касательно твоей жены. Насколько мне известно, после того, что произошло, она возвратилась в свой дом и не получила никаких благ в качестве наследницы. Графиня ни разу не пустила её в ваш фамильный замок.

Он посмотрел на меня очень внимательно, кивнул, принимая информацию, но ничего не сказал.

— Можешь ли ты сообщить нам что-нибудь ещё, что могло бы оказаться полезно в поисках? — спросила я.

— Разве что только одно. Во время венчания у меня на пальце был магический перстень. Когда я поднялся в комнату, он всё ещё был при мне. Потом он пропал.

— Что это был за перстень?

— Он выглядит как обыкновенная серебряная печатка с изображённой на ней руной. Этот перстень давно уже передавался в нашей семье из поколения в поколение, но я не знаю ничего о его природе, кроме того, что он имеет отношение к магии. Во время церемонии он ярко вспыхнул перед алтарём. Насколько я понимаю, это говорит о большой магической силе. Впрочем, полагаю, об этом ты знаешь больше меня.

Я кивнула. Тут было о чём подумать.

— Распутайте этот клубок. Выясните, что произошло в день моей свадьбы, и я отдам вам кинжал.

С этими словами призрак стал быстро таять в воздухе и вскоре окончательно исчез.

Я чувствовала себя выжатой, как лимон; всё-таки подобные заклинания применяются крайне редко и требуют огромных энергетических затрат. Для того, чтобы пообщаться с мёртвым, надо самому чуть-чуть умереть. А это вам не шуточки.

Поэтому далеко от могилы я не ушла; опустилась на первую же попавшуюся по дороге скамейку. Дара села рядом; Ярослав с Карасиком остановились напротив. Надо отдать должное Карасику: всё это время он вёл себя вполне по-мужски. Бояться, может, боялся, но от страха не кричал, в бега не бросался, на жизнь не жаловался. Теперь он и вовсе казался вполне успокоившимся.

— Да, дела… — сказал он, усаживаясь прямо на землю рядышком со скамейкой.

Ярослав последовал его примеру.

— Соскучиться нам точно не удастся, — отметила я, откидываясь на спинку. Спинка была неудобная, но уж какая есть.

Сил совершенно не осталось. Не помню, когда я в последний раз чувствовала себя настолько выпотрошенной. А впереди столько дел. Хотелось разлечься на скамейке и соснуть прямо здесь, на кладбище.