Наталья Резанова - У принцессы век недолог
Таверна обнаружилась по устойчивому запаху жареной рыбы, валившему, из распахнутых дверей вместе с кухонным чадом. Толстый носатый мужик, поросший курчавым волосом, высунулся из кухни, когда я вошла.
– Лапсердаки?
– Лапсердаки, Лапсердаки, – подтвердил он, вытирая жирные руки о засаленную тряпку, подхватывавшую его пузо.
– Баба-Яга здесь?
– У нас такого не подают! – с оскорбленным видом заявил он, как будто я потребовала какой-нибудь наркотик.
– Дракона мать! Это не дурь! Не еда и не выпивка! Это женщина... такая... на одной ноге... еще по воздуху летает...
Он нахмурил мохнатые брови, потом стукнул себя ладонью по лбу.
– А! У нас се называют Дудоле. Она здесь бывает, да. Но сегодня она не заходила.
Это было не лучшее известие, и на миг я задумалась о том, не разнести ли мне всю эту халабуду. Лапсердаки, верно, угадал мои намерения, и поспешно спросил:
– Может, обед?
– Ну давай обед.
– Сейчас будет, кирия!
– Что? А, и выпить принеси.
Я даже не спросила, что здесь подают, хотя обычно подхожу к выбору блюд со всем возможным тщанием. Ни за что бы прежде не подумала, что способна дойти до такого состояния!
Впрочем, можно было и не спрашивать. По запаху ясно было, что дежурным блюдом здесь является жареная рыба. Так оно и оказалось. Лапсердаки суетился вокруг стола, восклицая: «Барабуля калимера!» – что-то унося, что-то притаскивая, а я сосредоточенно жевала рыбу, запивая ее местным вином. Еда была ниже качеством, чем та, к которой я привыкла в последние месяцы, винишко тоже было так себе, ненамного лучше бухано-трескавского. Оно, может, и к лучшему. Шерамурские разносолы встали бы у меня сейчас поперек горла.
Дракона мать, что же делать, если Баба-Яга не появится? Я и так уже потеряла невесть сколько времени, заботясь о собственной безопасности. Я снова стала размышлять о том, чтоб разыскать если не дипломированного чародея, то хотя бы колдуна, чтоб связаться с Абрамелином. Гверн поступил именно так, когда искал меня, и Абрамелин ему помог, хотя был с ним незнаком. Возможно, и мне стоило отринуть всякие сомнения и обратиться к старику с самого начала.
Кстати, судя по событиям прежних лет, старый маг сам за мной приглядывал, и в случае глобальных неприятностей находил способ послать весточку. Отчего теперь он этого не сделал? Ну, я понимаю, в Шерамуре – Благой Сыск, борьба с колдовством, магия поставлена под правительственный контроль, и все же – почему он не изыскал возможности?
Я не допускала мысли, что Абрамелин меня предал – стар он был для предательства, но именно потому, что он стар... неужели и с ним что-то произошло?
Заливая мрачные думы, я приложилась к большой глиняной кружке (в империи из такой бы хлебали пиво, но здесь край был не пивной). И в этот миг сквозь общий гомон послышался мерный стук.
Затем кто-то тяжело опустился на скамью напротив меня. Хотя к этому времени в харчевню заходило немало посетителей, никто из них подсесть ко мне не решился.
Мне захотелось выругаться, но я сдержалась. Точного времени мы не назначали, а добираться из Поволчья ей было не ближе, чем мне из Шерамура. Поэтому, оторвавшись от кружки, я ограничилась тем, что буркнула:
– Дудоле, значит?
Она бросила меня тяжелый взгляд из-под платка, надвинутого по самые брови.
– На юге меня называют Дудоле или Дивожена, на севере – Лоухи или Варма-Ава, на востоке – Хосэдэм или Охин-Тенгри, на западе... на западе я не бываю.
Нашла тоже, кого удивить множеством рабочих имен. Если б я свои вздумала перечислять, это бы продлилось если б не до утра, так до полуночи. Но я не для того тащилась за два моря.
– Удалось что-нибудь узнать?
– Это как посмотреть... Разговор у нас будет непростой, поэтому я сперва пообедаю с дороги.
Возразить было нечего. Она окликнула Лапсердаки, и, пока трактирщик выполнял заказ, я спросила:
– Кстати, почему ты выбрала именно эту харчевню? Она что, славится какими-то особыми блюдами, или у тебя другой интерес?
– Место удобное, – пояснила Баба-Яга. – На окраине, рядом с горами. Я же не пешком сюда добираюсь, ты, верно, и сама смекнула. А тут в горах поблизости есть подходящая посадочная площадка.
Тут принесли рыбу и вино, и Баба-Яга набросилась на еду. Я молча смотрела, как она ест.
Выглядела она в точности так же, как при нашей последней встрече в Волкодавле. Ну, хоть что-то в этом мире остается неизменным.
– Что ты меня глазами сверлишь? Сама, небось, уже нажралась от пуза, а я из рейса, – Баба-Яга сделала большой глоток. – В Бухано-Трескаве хоть и кислятину делают, но, по крайности, смолу в вино не добавляют... Короче, внимай сюда. В Волкодавле дела такие. Регент наш, Иван-Царевич, застукал супругу, Милену Неможную, в самом неприличном виде с управляющим своим, Ванькой-ключником. И заявил, что разных там Змеев и Кащеев да рыцарей чужеземных он терпел, но холопа – никогда. «Вот до чего ты меня довел!» – кричала Милена на весь дворец, но ее никто не слушал. Эконома в качестве акции устрашения регент наградил двумя столбами с перекладиной, а царевну отослали к отцу. В общем, разлучил Ванька-ключник регента с женой...
– Ну, Ванька был жук еще тот, – я вспомнила, как он подсунул графу Бану царскую водку взамен обычной. – Однако Милена – она ж верховная жрица. Как же Иваи-Царевич на конфликт с волхвами пошел?
– А Иван жречеством очень недоволен. Вроде как допустили распространение ереси, которая привела к гражданской розни. И вон он какой финт выкинул: выпустил из темницы Траханеота Рыдальца под подписку о гражданском повиновении и позволил заволчанам исповедовать собственную религию, при условии что они присягнут волкодавльскому государю в лице его наместника.
– И они согласились?
– А старцу Траханеоту и его последователям эта гражданская война тоже, в общем, надоела. Ну, они воеводе Бану и присягнули. Так что у нас сейчас в столице позиции жречества ослаблены, в свете появления альтернативного жречества.
– Ну вот, стоит на пару месяцев отлучиться – а у вас уже перемены глобальные. Но, хотя это очень интересно, какое отношение имеют религиозная реформа в Поволчье и семейная драма Ивана-Царевича к моим делам?
– Имеют, имеют. Только это присказка, точнее, пролог к присказке. Видишь ли, есть все основания считать, что Иван-Царевич уже давно замыслил одним махом избавиться от супруги и покончить со смутой в государстве. Но сделать этого без предварительной подготовки не мог. Милена все же не абы кто, а дочь господаря. Ей обида – господарю оскорбление. А за оскорбление, сама знаешь, кровью платят. Обычно чужой. Вот Иван и послал меня в Бухано-Трескав разведать, каково там положение, на предмет возможной агрессии со стороны господаря.
– Вы же с Миленой вроде как подруги, – с сомнением произнесла я.
– Ну, когда это было. Опять же, долг перед отечеством превыше... и некоторые мои изобретения Иван-Царевич проплатить обещал... И, убедившись, что вторжения из Бухано-Трескава не будет, Иван срочно развелся, и нынче подыскивает себе более перспективную супругу. Рассматриваются кандидатуры гонорийской королевны Йадвиги, Главснаб Бабаевны, дочери Верховного Бабая Суверенного Оркостана, и герцогини Фриценшвайн (при последнем имени я вздрогнула). Но не исключено, что Иван-Царевич преподнесет нам какой-нибудь совершенно неожиданный вариант.
– Это, как я понимаю, была присказка. А теперь должно воспоследовать главное. То, из чего регент заключил, что может не опасаться нападения господаря.
– Верно. Только у меня горло пересохло. Лапсердаки! Лапсердаки! Еще вина! – пронзительно заорала Баба-Яга и благочестиво помянула верховную богиню Поволчья – Ядрену Мать, из чего я заключила, что сама она, как бы критически не высказывалась о волхвах, к последователям Матрицы не принадлежит.
– Пока что во всем, тобою рассказанном, я вижу лишь один положительный момент, – пробормотала я, глядя, как хозяин харчевни с кувшином в руках лавирует между столами. – Господарь Бухано-Трескавский потерял-таки винную монополию в Поволчье.
– Это намек? – Баба-Яга выхватила у Лапсердаки кувшин и плеснула в кружку мне, потом себе.
– Не увлекайся, – предупредила я. – Мы еще с присказкой не закончили, а у нас еще сказка впереди.
– С присказкой как раз закончили. И сейчас ты поймешь, что к чему. Ты когда-нибудь бывала в Бухано-Трескаве?
– Нет. Зачем? Это же задворки Ойойкумены.
– Вот именно. Если какой-то местности все время внушают, что она задворки, там могут сильно обидеться. Тем более что там и собственные болячки имеются. Например, Сильватранса.
– Что-то я такое слышала. Это нечто вроде Заволчья по отношению к Поволчыо.
– Вот тут ты ошибаешься. На Заволчье ни одно постороннее государство не претендует. Даже если орки и сунутся с набегом, то тут же и сваливают.
– Еще бы. В тамошние леса если армия зайдет, так сразу заблудится.
