Андрей Белянин - Профессиональный оборотень
— Здравствуй, приятель. Не подскажешь, как добраться до деревеньки Переделкино? Она тут должна быть где-то поблизости, — спросила я без малейшего акцента, опередив всех.
— Чего ж не знать, добрая девица, я и сам сейчас туда направляюсь. Вот обувочку залатаю, и мы смогем хоть вместе идтить, — хриплым голосом ответил черноглазый, смерив нас троих улыбчивым взглядом.
— Ладно, но только поторапливайся, а то нам тут недосуг торчать до ночи, и так из-за некоторых целый день без роздыху шкандыбаем, — раздраженно брякнула я и тут же схлопотала подзатыльник от командора.
Ему не стоило так себя вести, даже если пленные таджички отличаются редкой забитостью…
Я мигом обернулась и отвесила ему полновесную оплеуху:
— Не распускай руки до свадьбы!
Алекс ошарашенно промолчал, потер шею и отвернулся. Не знаю, что это со мной… Наверное, нашло выход накопившееся за день раздражение. Путник, похоже, испугался, увидев наши внутренние разборки, и поспешил поскорее бросить работу, сунул веревочку за пазуху и поднялся на ноги.
— Все, я готов, — доложил он, подскакивая на одной ноге, в попытке натянуть лапоть. — Вот дела! Кажись, не так я его заплел, вона на пятку-то не лезет, — виновато объяснил бродяга.
«Идиот», — подумала я, глубоко вздохнув и пытаясь взять себя в руки, чтобы не накричать на ни в чем не повинного мужичка.
— Черт-те что! Придется идтить босиком, а ить похолодало к вечеру, — бормотал он себе под нос. — Глядишь, исчо ноги себе отморожу.
Присмотревшись повнимательнее, я заметила, что бродяга необычайно бледен, даже до зеленоватого отлива. «Наверное, нелады с печенью, — сочувственно подумала я, раздражение понемногу начало сходить, — хотя на пьянчужку не похож». Мужик посетовал, что теперь ему придется заново все переплетать, а это надолго, поэтому, чтобы нас не задерживать, он просто укажет нам дорогу. Я была даже рада. Честно сказать, в компании этого бледного типа я чувствовала себя как-то не совсем уютно. Появились нездоровые опасения, хотя и очень смутные: а может, он и есть вурдалак? При этой мысли мне стало уже вовсе не по себе, и, отойдя подальше от незнакомца, я спряталась за спину командора.
— А идтить вам надобно, люди добрые, вона через тот лесок напрямки. Да все держась северной сторонки, а уж ежели повезет, да с тропинки не собьетесь, так не успеет филин три раза угукнуть, как вон она — Переделкина-то! А ежли встретите по пути кота туманного с глазами огненными, уж не почтите за труд, скажите ему: дескать, ждут его у дорожной развилки.
— Вэк?! — не сдержалась я. Алекс, похоже, тоже был несколько шокирован.
— Этот как, туманного? — спросил он. — Бестелесного, призрачного, что ли?
— Ага, кошачья душа, неприкаянная, он и есть! На вашего больно похож, правда, худей раза в два, — отметил бледнолицый, пристально глядя на профессора. Тот страшно смутился и, как и я, спрятался за Алекса. — У нас тута кормиться особо нечем, хлеба нет, неурожаи круглый год, даже зимой. Прогневали, видать, Господа…
— Понятно, — серьезно кивнул командор, хотя, кроме него, никто ничего не понял. — И часто в ваших краях бестелесные животные встречаются?
— Да уж попадаются кой-когда, — еще больше заинтриговал нас незнакомец, после чего почесал затылок и пожелал нам доброго пути.
Надо признать, что уходили мы на хорошей скорости. Когда уже шли по лесу, я заметила, что агент 013 опасливо озирается по сторонам, вероятно предчувствуя скорую встречу с душой собрата.
— Мы даже не спросили, как его зовут, — вспомнила я.
— Кого, кота? — спросил Мурзик, заметно нервничая. В лесу и вправду было жутковато, кусты подозрительно шуршали, кто-то перекликался противными голосами, деревья-исполины уходили ввысь, и даже неба не было видно.
— Нет, мужичка, который так душевно к нам отнесся, — пояснила я и тут увидела просвет между деревьями. Почувствовав огромное облегчение, мы втроем дернули туда, кот даже чуть не «уронил» меня на опавшую листву — так рванул с места, проскочив у меня между ногами. Споткнувшись, я успела увидеть два ярко горящих огненно-красных глаза — на маленьком пенечке сидело какое-то рогатое существо. Но видение длилось всего мгновение — глаза исчезли.
Выбравшись из лесочка, мы увидели раскинувшуюся прямо за опушкой деревушку, за ней — кладбище, причем два. Разбросанные в художественном беспорядке избушки из потемневшего дерева, колодец, огородики, все, как на картинках. В первой же избушке нас накормили, сдали угол и сказали: живите, сколько хотите. Это свидетельствовало не столько о радушии местного населения, сколько о наличии у нас царских червонцев. Было и серебро, конечно, но Алекс, к большому недовольству кота, мелочиться не любил. Я тоже считала, что казну надо полностью передать в бережливые лапы агента 013, чтобы у Алекса не было возможности, пока тянется дело в этой деревне, покупать местным красавицам пряники и конфеты. Вполне вероятно, что он и не собирался баловать незнакомых девиц, но все равно не мешало подстраховаться.
Изба, в которой нас приветили, была обычным жилищем крестьянина (ну, может, если с натяжкой, то среднего крестьянина), живущего в российской деревне второй половины девятнадцатого столетия. Именно так я представляла убранство русской избы еще по Некрасову, хотя не припомню, есть ли у него где-то подобное описание. Ну да ладно, может, в музее видела? Главное, что мне выделили место на печке, а командору на полатях. Я быстро прикинула себе, что спать на раскаленной за день печи да в летнюю жару — удовольствие ниже среднего, и быстренько поменялась с Алексом. Ночью я ему все равно спать не дам, одеяло стащу или нос сажей вымажу — фантазия у меня богатая…
Нашими хозяевами оказалась семейная пара лет шестидесяти на двоих, у них еще был сын чуть младше меня. Слава богу, что не дочка, а то бы я испереживалась из-за Алекса. Вспомнить хотя бы Францию или Чукотку… Буквально как мухи на мед липли там на него всякие разные девицы, пытаясь соблазнить. Так что тут нужен глаз да глаз! Ведь ни один мужчина не сможет бесконечно сопротивляться. Кстати, зачем ему общаться с другими девчонками, если он меня любит?! Сам признавался, когда оставлял замерзать в снежной яме во время нашего последнего дела на Крайнем Севере.
Мы ужинали за общим столом: вареная картошка в чугунке, пироги и малиновый кисель. Естественно, всю свою провизию мы предоставили в общий котел — люди здесь не слишком богатые, а мы не жмоты. Потом хозяйка убирала со стола, а Алекс плел подробности истории его возвращения с театра военных действий в Средней Азии, но все это было довольно скучно слушать.
Про меня же он сказал, что зовут меня Алия, я его невеста и он меня сосватал в одной очень отсталой и малограмотной семье в далеком таджикском ауле. Когда же обнаружил, что русским я не владею, обучению не поддаюсь и к тому же страшно глупа, как говорится, было уже поздно! Хотя особого значения это не имеет, ведь брал он меня не для того, чтобы говорить со мной о новейших тенденциях современной философии, а как незаменимого работника в хозяйстве. Потому как общеизвестно, что таджички трудоспособнее тягловых волов, и теперь у них на Дону пошла мода на восточных жен.
Пока он нес всю эту шовинистическую белиберду, я грозно хмурила брови и делала страшные глаза, но все было без толку. Орлов не обращал на меня ни малейшего внимания, обсуждая с хозяином вопрос, кто лучше и быстрее может вспахать поле — русская женщина или восточная. Лошадь с плугом в противовес не шли… А мне не оставалось ничего другого, как уйти к коту на печку, ведь я «не владела языком» и словесного протеста выразить не могла. Играя с агентом 013 в пятнашки, мне удалось краем уха уловить, что теперь они говорят о колдуне.
— Ох, совсем он нас замучил, лютый, — вздохнув, сказал Семен (так звали нашего хозяин). — Жениха с невестой прямо на свадьбе и заколдовал, ровно дети малые стали. Мор на нас напустил — болеют люди, другие уже отдали богу душу. В деревне все ладанки стали носить, святой водой умываются, свечи в церкви ставят, а толку-то и нет…
— Да как же он появился у вас? — крутил усы Алекс.
— А были у нас соседями муж с женой, Иван да Марья, да брат ейный Петро, да дед с бабкой, да племянник ихний. Вдруг как стали помирать один за другим, один за другим, да все беспричинно! Ага, мрут как мухи, мы даже считать не успевали. Хотя один-то остался, Глеб. Но не здесь — его в солдаты забрили, кудыть в Азию, шаха воевать. Дык ведь и ты там тоже за царя и Отечество кровь проливал… Ну а он сбежал со службы своей. Два раза приходили от пристава его искать, да мы-то его, почитай, годка три уж не видали. В общем, дом у них опустел, обветшал, и вдруг объявился у нас в деревне мужик какой-то. Назвался Митрием и спросил, куды подевалась Иванова семья, сказал, что он-де сын его. Дескать, батюшка еще в малолетстве отдавал знахарю какому-то на учебу. Вот и мотался он с энтим знахарем по заморским странам, да, вишь, на родину потянуло… От Глеба-то вестей нет, ну и поселился Митрий в опустелом дому с соизволения старосты нашего и всех жителей деревни. Знали б мы тогда, кого к себе пускаем… Ведь все рады были. Люди-то у нас приветливые. А тока начались с его поселения дела лихие, нехорошие… Теперича вот не знаем, что и делать с этой напастью. Кто говорит, что упырь энто, а кто — и что колдун заморский!
