Юлия Морозова - Игра ва-банк
— Ага! — торжествующе воскликнул вампир.
— Никакое не «ага». — Отпустив мою руку, Хиро ухватил меня за шиворот, отлепил от себя и поставил ровно. — Ёкай! Тебе сколько лет-то?! По-моему, староват ты уже для таких шуточек.
— Знаешь, неприлично вампира о возрасте спрашивать. Особенно когда ему за сотню перевалило.
— Ты перепутал. Это к женщинам с таким вопросом не обращаются, а вампиров сам Бог велел спрашивать.
Бенджиро поморщился:
— Давай Его поминать не будем.
— Как скажешь.
Не дожидаясь окончания их разговора, я рванула к лестнице, пытаясь на бегу еще и оглядываться. Наверно, именно поэтому врезалась в точно ниоткуда выросшего передо мной Старкада. Тот не стал изображать фальшивую любезность, а сгреб меня за руку и поволок обратно.
— С минуты на минуту здесь объявятся черно-белые. Мастер, не в моих правилах советовать, но лучше, если вас к тому времени здесь уже не будет. И вас, мистер Тэмаки, тоже…
Бенджиро и Хиро перестали дурачиться и, не сговариваясь, посмотрели на меня. Мне и так было не очень уютно, а тут совсем нехорошо стало.
— Не беспокойтесь, мы с мисс…
— Спэрроу, — подсказал Бенджиро.
— … с мисс Спэрроу сами тут разберемся. Правда же, мисс?
Старкад вперил в меня немигающий взгляд слабо флуоресцирующих глаз — видимо, тоже успел поесть, если я правильно поняла то, что сказал Хиро.
— Возможно, — протянула я и добавила: — Знаете, если будете так сильно сжимать мою руку, останутся синяки. И это вряд ли понравится Инквизиции.
Ларс чуть ослабил хватку и, повинуясь едва заметному кивку Бенджиро, снова подхватил меня на руки. Я едва успела зажмуриться, а когда открыла глаза, то могла полюбоваться заплаканным личиком Мари.
— Вы что делаете?! — на радость зрителям за соседними столиками напустилась она на вампира. — Кто вам разрешил так хватать людей?! Это вам не довоенные годы! У нас свободная страна! И у граждан есть права!
Если хотите знать, иногда я завидую Мари.
Да что там врать, это чувство всегда со мной. Завидую ее открытости, искренности, непосредственности, убежденности в собственной правоте, да и просто уверенности. Там где я десять раз просчитаю последствия своего шага и в результате буду действовать, если уж совсем припечет, Браун кинется на амбразуру, на ходу оценивая ситуацию, полагаясь не столько на удачу, сколько на собственные силы. И в результате добьется успеха.
— Я жаловаться буду, так и знайте! — продолжала разоряться подруга. — В Трибунал! Пусть там примут меры!
— Истину глаголешь, дщерь Господня!
Мы дружно обернулись к мужчине, подошедшему к нашему столику.
— Да благословит Господь наш чад своих. — Он поднял руку в благословляющем жесте.
Знаете, одно время после инициации, точнее после приуроченных к ней вразумлений от Ба и тетушки Э, мне частенько снились кошмары. Инквизиторы фигурировали там как высокие фигуры в темных капюшонистых балахонах с кусками мрака вместо лиц.
Этот же мужчина на первый взгляд, да и на второй тоже, ничего ужасающего собой не представлял. Не молодой, но еще и не старый. Коротко стриженный шатен, среднего роста, плотного телосложения. Черты лица приятные, но особо не запоминающиеся. Глаза серые, взгляд вдумчивый. Белый воротничок священника подчеркивал загорелую кожу его лица.
Видимо, мужчина не только ночами нечисть по темным подворотням ловит, но и не чурается активного отдыха на свежем воздухе.
В рангах инквизиторов церкви я разбиралась слабо, поэтому нашитые на плечах его длинного черного пальто кресты из серебристого витого шнура мне мало что сказали. Зато сразу вспомнилось прочитанное или услышанное где-то, что пуговицы на пальто инквизиторов из чистого серебра, к тому же освященного.
— Не ты ли, дщерь Господня, — вкрадчиво поинтересовался мужчина у Браун, — известила церковь о творящихся бесчинствах в этом гнезде блуда и чревоугодия?
Вот оно как.
— Я! — Мари яростно закивала. — Мою подругу умыкнул вон тот тип! Посмотрите, как глаза виновато отводит, гад кровососущий!
М-да. Боюсь, нас с Браун сюда больше не пригласят. Да что там! На порог «СноуВайт» вряд ли пустят.
Опасаясь ее обличительно указующего пальца, что тыкал во все стороны, я тихонечко присела на диванчик, потеснив Кларка.
Инквизитор развел руками:
— «Нескоро совершается суд над худыми делами; от этого и не страшится сердце сынов человеческих делать зло»[7].
Подруга воодушевилась тем, что наше-то возмездие, в отличие от канонического, будет скорым и уж всяко беспощадным.
— Хорошо, что вы так быстро приехали! — Она снисходительно посмотрела в сторону вампира, который стоял, невозмутимо скрестив руки.
Пододвинув стул к нашему столику, мужчина присел и вновь блеснул цитатой:
— «Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам; ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят»[8].
Он извлек из внутреннего кармана пальто флакончик из темного стекла. Встряхнув его пару раз, инквизитор снял с надетой на бутылек пипетки предохранительный колпачок.
— Вручи мне длань, творенье скверны.
Честно сознаться, я едва удержалась от смеха — до того нелепо было происходящее посреди шума и светового безумства ночного клуба. Однако вампир все так же невозмутимо протянул инквизитору руку запястьем кверху. Именно на него инквизитор накапал ровно семь капель ярко-зеленой жидкости. По руке вампира прошла судорога, пальцы вытянулись и задрожали. Пока жидкость испарялась со зловонным шипением, с лица Старкада не сходила мучительная гримаса.
— Надо же, лицензия не просрочена, какая жалость, — совершенно обыденно сказал инквизитор, разглядывая вспухшие на запястье вампира четыре цифры. — Теперь вы, мисс.
Инстинктивно я спрятала руки под столом.
— Чего ради? — нашел латентную мазохистку! — Вы жетон сначала покажите.
От Алекса и Ричарда мне достались осуждающие взгляды, а от Мари — недоуменный.
— «Нас почитают обманщиками, но мы верны; мы неизвестны, но нас узнают; нас почитают умершими, но вот мы живы; нас наказывают, но мы не умираем; нас огорчают, а мы всегда радуемся; мы нищи, но многих обогащаем; мы ничего не имеем, но всем обладаем»[9]… — К моему большому сожалению, инквизитор вернулся к прежнему стилю изъяснения.
Со вздохом он извлек из-под ворота пальто серебряную цепь с круглым жетоном. На обратной стороне было выбито: «Брат Дэмиан».
— Довольна ли дщерь Господня?
— Типа того. — Преодолевая внутреннее сопротивление, я протянула руку.
Жуткой боли не последовало. Наблюдая, как жидкость испаряется с кожи легким дымком, я задумалась, что бы сделали на моем месте «ВеликиЭ», и пришла к неожиданному выводу.
В сложившихся обстоятельствах они поступили бы совершенно так же.
Мне очень нравится последний рекламный ролик имиджмейджика. Ну тот, с Кайрой Нитли. Помните? Золушка, фея-крестная, бал, принц. Все честь по чести. В двенадцать действие чудо-средства заканчивается, девушка, убегая, теряет хрустальную туфельку, с которой потом влюбленный юноша объезжает королевство. Когда же принц прибывает к дому Золушки, у той заканчивается имиджмейджик. А у сводной сестры — нет. И вот на фоне уезжающей в закат пары и рыдающей Золушки проникновенный голос произносит: «Имиджмейджик. Всегда держи наготове!».
Так вот, действие моего имиджмейджика выдыхалось, и, в отличие от Золушки, меня это вполне устраивало. Я смотрела на свое усталое отражение, отмечая, что кудри почти раскрутились и как-то потускнели, яркие тени стали осыпаться, а подводка размазалась. Еще часик, и вернусь к первоначальному состоянию «серый воробушек». Я на полном серьезе прикидывала, не пересидеть ли мне этот час в туалете, после чего слинять из клуба по-тихому. Останавливало меня два момента. Первый: на чем выбираться из этой глухомани, если телефона под рукой, чтобы вызвать такси, нет. Впрочем, как и денег на оплату проезда. И второй: что делать в полпятого утра у подъезда Браун без ключей и самой Мари, у которой эти ключи находятся.
В зеркале отразилась выходящая из кабинки ошеломительная брюнетка. Она не была идеальной красавицей, как Маргрит, но на меня эта женщина произвела куда более яркое впечатление, чем вампирша. Небольшого росточка, на высоченных каблуках. Ярко-красная помада, чулки с идеально ровными швами сзади, подкрученные ресницы. Волосы уложены мягкими блестящими волнами в прическу в стиле ретро. Короткое платье-футляр из лаковой красной кожи подчеркивало умопомрачительно тонкую талию и лилейную белизну оголенных плеч. Даже в прозекторском освещении туалета белоснежная кожа прекрасной незнакомки была безупречна. Я не могла отвести от нее глаз, пока она, волнительно покачивая бедрами, шла к выходу. На секунду мне стало жаль, что нельзя сделать слепок реальности, чтобы потом вновь и вновь разглядывать в магическом шаре эту фарфоровую красоту.
