Дмитрий Мансуров - Орден мраморной Горгоны
– Другую реальность? Это как?
– Это как здесь, но иначе.
– Не смешно.
– Да, там очень часто бывало не смешно, – согласился Кащей. – Плюс еще кучка монстров и всякого рода таинственных штук, о которых я расскажу, если ты вступишь в мою группу.
– Заманиваешь?
– Не без этого, – согласился Кащей. – Если ты любопытен, то эти загадки не дадут тебе покоя до конца жизни. Но у тебя на лице читается здоровое такое недоверие… ты думаешь, я сказки рассказываю от скуки?
Баррагин смутился.
– Я не знаю, – честно сказал он. – Все-таки, часть корбулитов возвращалась домой с несметными сокровищами…
– Еще бы, ведь они находили мои тайники, – ухмыльнулся Кащей. – Какие доказательства тебе нужны?
– Веские, само собой!
– Это можно, но доказательства находятся в моем замке далеко на севере, и пока я не выйду отсюда, то ничего конкретного предоставить не смогу.
– Угу, – произнес Баррагин. – А как мы туда попадем?
– Это уже не твоя забота. Твое дело – согласиться или отказаться.
Баррагин задумался.
– Не знаю, честно говоря, – сказал он не особо уверенно.
Кащей кивнул, словно ждал именно этот ответ.
– Ты не думай, что там я насяду на тебя и вырву согласие работать в команде при помощи пыток, – пояснил он. – Не захочешь, заставлять не стану. Мне нужны добровольцы, которым надоела обыденная жизнь, и они готовы с головой окунуться в неведомое для большинства людей.
Баррагин посмеялся.
– Уж чего-чего, но обыденностью моя жизнь и не пахнет, – сказал он. – Постоянные сюрпризы.
– Тем более, – ответил Кащей. – Значит, тебе не привыкать.
– Я подумаю, но ничего не обещаю, – сказал Баррагин.
– Думай, – согласился Кащей. – Времени у тебя много, да и мне торопиться некуда.
Раздался щелкающий звук открываемого замка. Баррагин и Кащей замолчали и повернули головы к выходу из камеры. Дверь отворилась, и на пороге появились хмурые стражники.
– Лаборант Баррагин! – официальным тоном сказал стражник, переводя взгляд с одного заключенного на другого.
– Вы сейчас вызываете или назначаете? – полюбопытствовал Кащей.
– Писарь, – строго сказал стражник, – тебе дали перо и бумагу – так пиши! Иначе как врежу – описаешься ощущения на бумагу переносить.
– Рискни, – предложил Кащей.
– Ты нарываешься? – не поверил стражник.
– Ты сам – сплошной нарыв, – ответил Кащей. – Выдавить бы тебя отсюда, да снаружи не поймут.
– Так, – рассердившийся стражник указал на Баррагина. – Вон отсюда!
И, не дожидаясь, пока лаборант выйдет, силой выдворил его из камеры и захлопнул за собой дверь. Лаборант и оставшиеся снаружи стражники переглянулись.
– Будешь болтать лишнего, тоже получишь, – намекнули стражники. Баррагин осуждающе покачал головой, но ничего не сказал.
С противоположной стороны раздались приглушенные голоса, постепенно перешедшие в крики, затем раздался ужасающей силы удар в дверь. На металлической поверхности появился четкий человеческий силуэт. Замок сломался, и дверь медленно открылась.
– Чтоб я сдох… – изрядно озадаченные стражники увидели вдавленного в дверь коллегу. Кащей, как и раньше, сидел на своем месте со спокойным видом. На сердитые взгляды стражников он сказал:
– Тут вот что-то к двери прилипло… Отскоблите, пожалуйста!
Стражники выставили в его сторону рушки.
– Не вздумай шевельнуться, висельник! – прорычали они.
Вдавленный в дверь стражник шевельнулся и рухнул на пол.
– М-а-м-а… – медленно, но внятно произнес он. Коллеги быстро оттащили его в коридор.
– О, – прокомментировал Кащей, – само отпало. Замечательно! А теперь закройте дверь, сделайте доброе дело!
– Ты нам приказывать будешь?! – взвились стражники.
– Нет, ну, если вы желаете оставить ее открытой, я возмущаться не стану, – ответил Кащей. – Выйду – и поминай, как звали! Вам же хуже будет.
– Вот поганец! – рявкнул стражник и рывком захлопнул дверь. – И не поспоришь с этой тварью!
– Вы крайне любезны! – раздался голос Кащея. – Я не столь силен в эпитетах, поэтому буду называть вас просто земляными червяками в спецкостюмах.
– Чего-чего ты там высказал?
– Глисты в обмотках!
Стражник подумал войти в камеру и показать заключенному Кузькину мать, но вовремя вспомнил, что коллега уже пытался это сделать, однако показанное на Кащея никакого эффекта не произвело. Пришлось презрительно хмыкнуть и уйти прочь, пока заключенный не вошел в раж, упражняясь в создании нелицеприятных словесных эпитетов.
– Недолго тебе над нами издеваться, – проворчал стражник. – Повесят скоро, и тогда уже мы будем смеяться на твоей могилке… Вперед, Баррагин, судья не любит ждать обвиняемых. Опоздаешь на пять минут – добавит десять лет, церемониться не станет.
– А если придем раньше времени, – спросил Баррагин, – то он не сократит срок заключения?
– Сократит, но не так, как ты думаешь.
– А как тогда?
– Сядешь раньше на пять минут – выйдешь раньше на пять минут, – пояснил стражник. – Но, говоря откровенно, я не думаю, что в тюрьме будут придерживаться точного времени. Выйдешь, как повезет. Может быть, секунда в секунду, но точно так же может быть, что просидишь лишний год-полтора, пока о тебе не вспомнят. А то и вовсе придушат втихаря, если тюрьма окажется переполненной, а поток новых заключенных не иссякнет.
– Ты серьезно?
– Не веришь?
– Нет.
– А зря. Сам посуди: когда бандитов много, к чему их коллекционировать? – спросил стражник. – Жизнь нормальных людей важнее.
Туманная перспектива оказаться в числе преступников, попадающих под сокращение, Баррагина обескуражила.
– Если что, я буду напоминать о себе каждый день, – на всякий случай сказал он, все же пребывая в уверенности, что судья выслушает его речь и сделает правильные выводы из случившегося в лаборатории, и в тюремные палаты переедет кто-нибудь другой.
– Станешь шуметь, отправят в дальние камеры, где даже крысы не шастают, – ответил охранник, – там вопи о себе хоть сутки напролет, никто слова поперек не скажет, потому что не услышит. Но это – верный шанс, что о тебе точно забудут и сделают это с большим удовольствием. Так что молчи. Делай, что хочешь, но молчи.
– Да не переживай ты так, – сказал Баррагин. – Я думаю, после суда меня и вовсе отпустят.
– Блаженны верующие, – только и сказал стражник, убивая в Баррагине микроскопические остатки оптимизма и хорошего настроения.
Дальнейший путь к залу суда прошел в полной тишине.
* * *Фармавир надел на голову шляпу и надвинул ее на самый нос. Здесь, на втором этаже дворца было самое оживленное движение. Вельможи ходили туда-сюда, создавая видимость работы на благо короля, и волей-неволей обращали внимание на стоявшего у входа в кабинет Фармавира. Пришлось использовать шляпу в качестве дополнительного средства маскировки.
Фармавир поджидал старого товарища, Мелькора, которому не раз помогал, работая в лаборатории дворца. Молодой вельможа подавал большие надежды в области управления, и согласно планам первого советника мог со временем заменить его после ухода Баратулорна на почетный отдых.
Загруженный проблемами Мелькор прошмыгнул мимо Фармавира, словно того и не существовало. Вставил ключ в замок, один раз повернул и вошел в кабинет. Но едва попытался закрыть дверь за собой, как почувствовал, что его вталкивают в кабинет.
– В чем дело?! – воскликнул он. Неизвестный в шляпе бесцеремонно протолкнул Мелькора и сам захлопнул дверь. – Что вы себе позволяете?!
Фармавир снял шляпу и парик. Перепуганный Мелькор увидел загорелое лицо друга и отпрянул.
– Исчезни, призрак!
– Сейчас как врежу – сам станешь призраком! – отозвался Фармавир.
– Ты зачем пришел именно ко мне?! – запричитал Мелькор. С древних пор считалось, что призраки умерших приходят в гости к живым тогда, когда последним пришло время уходить по ту сторону бытия. Но обычно умершие появлялись во сне, а сейчас призрак начхал на установленные тысячелетиями традиции и явился в кабинет средь бела дня. – Иди к соседу! Он – такая тварюга, что слов не хватает! Забери его, меня не трожь!
– Ты же знаешь, что смерть забирает лучших, – грозным голосом ответил Фармавир. – Вот я и пришел за тобой!
– Что тебе плохого сделал?
– Ничего. Но если будешь подвывать, как сейчас, то сделаешь, – сказал Фармавир.
Мелькор прислушался: и, правда, несильный и неприятный гул, непонятно откуда доносившийся и здорово бьющий по нервам, издавал он сам. Мелькор чертыхнулся и замолк.
– Призраки людей не опасаются, – сказал он. – Значит, ты жив.
– Живее не бывает.
– Но как?! – изумился Мелькор. – Ведь стражники официально объявили тебя погибшим!
– Да? – Фармавир представил, как выглядела картина его исчезновения глазами стражников. Юркнуть в горящую сумку и исчезнуть бесследно – да, после такого говорить о выживании беглеца не имеет смысла. – А почему не пропавшим без вести?
