Людмила Астахова - НЧЧК. Командировка
Теперь определим прислужников Врага. Сначала, гном. У него были все возможности для того, чтоб спланировать этот кровавый спектакль. Ну-ка вспомним-ка то недоразумение, что случилось в первый же день. Гном специально ввел в заблуждение Ытхана, чтобы сюда был послан всего один сотрудник! Я в их планы не вписывалась. Но враги быстренько рассорили нас с напарником, и вот уже Эринрандир остается в полной вражеских наемниц общаге – один, без защиты, без помощи! А! Это же я виновата, я! Как я могла оставить его там одного?! (В порыве раскаяния ударив зажатой в кулаке фляжкой себя в грудь, я всхлипнула.) А меня коварный предатель поселил в дом к этому подозрительному старикану, где и начались все эти кошмарные сны! Точно! Леший наверняка замешан в злодейских замыслах. Да они тут все замешаны! Даже главврач «Елочек» небезвинен, хотя его преступление заключается всего лишь в глупости и халатности. Так. Далее. Мне удалось выстоять в единоборстве с вражескими чарами и выяснить, что ключ ко всему кроется именно в пропавших Вилах Кругера. Значит, именно они и должны теперь являться моей основной целью. Да! Я найду пропавшие Вилы и спасу Колдубинск от надвигающейся Тьмы! И если хитрый Враг попытается меня остановить, тем лучше! Пусть проявит себя, пусть нападет. Я готова к этому. Да!
А начать нужно с выяснения хотя бы приблизительного места гибели Кругера и утопления ценных Вил. Следовательно, с городского архива. Благо он как раз за стенкой кабинета Зарина. Прекрасно. Вот я и определилась. А теперь – спать!
Быстренько допив последние капли медвежьего зелья, я обшарила прозекторскую на предмет чего-либо способного заменить мне постельное белье. Нашлась стопка одноразовьгх простынок и рулон термоизоляционной фольги. Замечательно. Застелив препараторский стол сперва фольгой, а затем простыней, я свернула куртку и положила ее в головах вместо подушки, разулась и залезла на импровизированную постель. А что, вполне удобно. Жестковато, конечно, но нам не привыкать.
Я вытянулась на спине и сложила руки на груди. Когда я погибну в единоборстве с подлыми врагами и (я снова всхлипнула, растроганная)… обманутым, обесчещенным, околдованным Эрином… тело мое положат в погребальную ладью и наверняка накроют сверху государственным флагом. А что? Разве я не заслужу эту честь? Может быть, Владычица даже пожалует мне – посмертно – наградной клинок, чтоб вот так вот красиво расположить его под моими сложенными руками? А достойно ли я буду лежать, а? Так. Надо потренироваться! А вместо рукояти церемониального меча для тренировки подойдет и пустая фляжка…
Покрутившись на столе, я приняла наиболее подобающую доблестно погибшей героине позу и успокоилась. Все еще звучащая из ноутбука торжественная музыка озаряла мои мечты истинным светом. Под эти величественные аккорды я и заснула.
Слышали такую наядскую поговорку: рыба гниет с головы? Так вот, не так уж и не правы были депрессивно-унылые соотечественники Эрина. Когда по дороге на работу мимо него проехал черный «андуин» мэра, энчечекист понял свою первейшую ошибку. Как можно забыть, что столь масштабные злодеяния никогда не происходят без участия кого-то из властей предержащих? Опыт не пропьешь, хоть Эрин честно старался это сделать. В его личной коллекции хранилось несколько случаев, когда следы преступления вели прямо к порогу властных кабинетов. А зачастую и начинались именно там, где, по идее, должна править бал справедливость и торжествовать законность. Нельзя сказать, чтобы Эринрандир как-то по-особенному гордился тем, что сумел разоблачить негодяев-коррупционеров из высоких кабинетов, тем паче ордена за эти подвиги давать не торопились. Но знать о своем вкладе в дело правосудия было очень приятно. Правда, потом капитану ап-Телемнару припомнили его беспримерные подвиги и нездоровую принципиальность. Но это уже совсем другая история.
Оттого, едва появившись в подвале у Зарина, следователь первым делом поинтересовался личностью колдубинского мэра. Залюбленный гоблиншей до синюшной бледности, сын Иприта вяло махнул рукой:
– Ни рыба ни мясо. Так себе типочег этот Кальмар Карпович. Вроде бы и ворует в меру, и в магию не лезет, но ничего особенного от него ждать не приходится. Выбрали по инерции, а снять не за что.
Сын Иприта тщательно вырезал маникюрными ножницами из журнала «Нарья» репродукцию одной из самых известных картин, где на переднем плане находился Железный Маэдрос «Вечеринка в Менегроте»[12] считалась классикой.
– Ага! Скользкий рыбс-с-с-с в мутной водичке, – хищно прищурился Эрин. – Понятненько.
– Что тебе понятненько, ап-Телемнар? – встревожился гном и отложил рукоделие в сторонку.
Интуиция редко подводила наследника бесчисленных поколений маркшейдеров. С эльфами вообще нужно держать ухо востро. Такое отчудят, что потом хоть стой, хоть падай. Только успевай отгребать неприятности.
– Так… Хочу проверить одну версию, – фыркнул капитан.
Гнома как ветром сдуло из кресла. Он подскочил к Эрину и ухватился за рукав эльфьей куртки, для верности намотав ткань на кулак.
– Эрин! Не трогай Кальмара. Я тебя как друг прошу. Он тут точно не при делах.
– Ты еще скажи, что и Фред Кругер ни при чем! – рявкнул эльф и диковато сверкнул глазищами.
– А при чем здесь Кругер? – испугался Зарин. – Эрин, ты меня все* больше и больше пугаешь.
Что правда, то правда. Если вчера ап-Телемнар вел себя как объевшийся мухоморами гоблин, то сегодня в нем пробудился пресловутый энчечекист, восславленный в бесчисленных боевиках и шпионских триллерах производства солнечного Пиндостана. Вот, вот же он – этот полубезумный взгляд охотника на всякого прогрессивного и вольнолюбивого чародея. Узнаёте эти стальные пальцы душителя смелых колдовских экспериментов? На таких фанатиках и держится легенда о безжалостных энчечекистах и их излюбленных развлечениях в залитых холодным светом и кровью застенках.
– Эрин, не смотри на меня так! – потребовал гном, не выдержав тяжелого эльфийского взора. – И не ходи к Кальмару! Я тебя прошу. Ладно… иди… но Молотом Ауле тебя заклинаю, будь с ним вежлив и терпелив. Пожалуйста, Эрин! Ты уедешь, а мне здесь жить и работать.
Уговоры Зарина лишь еще сильнее убедили Эрина в правоте своих выводов – это заговор. В Колдубинске все повязаны круговой порукой, все замешаны, включая детей и домашних животных, не говоря уж о призраке неупокоенного Фреда Кругера, ищущего свои вилы. И всякого пришлого они затягивают в свои сети. Всех!
– А где Нолвэндэ? – вдруг встрепенулся эльф.
– Так еще рабочий день не начался, ты ж ни свет ни заря примчался. А она скоро придет, она тут рядом.
– Где это – рядом? – прошипел Эрин.
– В морге у Шакиры ночевала.
– Где-где? В морге?
– Ну да. Непривычно, согласен. Но место тихое. Сама, между прочим, попросилась. Хотя меня, конечно, чуть кондрашка не хватила, когда увидел ее на препараторском столе.
Матушка паранойя взвизгнула от восторга и сделала стойку. Взять след! Апорт!
В морге она всю ночь просидела! Без своей любимой горчатки. Не иначе как тренировала рвотный центр. Так мы и поверили! Выполняла первое задание от своих новых хозяев – вот что она там делала. Тихо там, говоришь? Понятно же! Очень удобно прятать улики, никто не слышит. И вообще, одна ли она там была всю ночь? А вдруг не одна?
В этой неудобной мысли Эрин основательно завяз.
«Погодите-ка! Стоп! Минуточку! – крикнул он себе. – Это еще что такое? А ну-ка, ну-ка! Да это же ревность! Ба! Она тут что делает? А как же зелье Эфы?»
Потрясая коллегу-гнома сменой выражений на лице, капитан ап-Телемнар некоторое время убеждал самого себя в том, что после употребления отворотного зелья никаких личных чувств к Нолвэндэ Анарилотиони он испытывать не может, а в нем говорит уязвленный профессионал. Прохлопал перевербовку собственной напарницы. Позор! Стоило немного утратить бдительность, доверить тайны следствия слабовольной женщине – и враги тут же воспользовались просчетом. Так всегда бывает, если ослабить контроль и не отслеживать каждый шаг напарника. А враг-то не дремлет!
– Если хочешь пообщаться с Кальмаром, то делай это сейчас, – напомнил Зарин. – Сегодня праздник, будут гуляния, фейерверк, торжественное заседание городского актива, в конце концов.
– И то верно, – согласился Эрин.
В дверях они столкнулись с Нол и скользнули друг по другу крайне неприязненными и подозрительными взглядами, чтобы даже не поздороваться, будто чужие.
Сказать по правде, сын Иприта лишь огромным усилием воли сумел удержаться от того, чтобы позвонить Ытхану. Очень хотелось. Очень. Зря не позвонил.
Утро для меня началось с грохота и сдавленного вопля. Открыв глаза, я повернула голову на звук и обнаружила перевернутую каталку и распахнутую дверь, а у двери – посиневшего гнома с выпученными глазами, оседающего на руки своей устрашающей возлюбленной.
