Трое из Лукоморья (СИ) - Куно Ольга
— Скажите, а это правда, что когда-то давно ведьм сжигали на кострах? — спросила вдруг Дара, поднимая голову.
Предложенная девочкой тема продолжала мрачное направление, которое ненароком принял разговор. Однако я была рада переходу к более абстрактным вопросам и потому ответила достаточно подробно:
— Было дело. Правда, очень давно и совсем недолго. Эта гнусность пришла на наш остров с материка, но, к счастью, не прижилась. Лет через пять инквизиция окончательно сдалась, и был объявлен строжайший запрет на сожжение ведьм. Охота прекратилась и действительно более не возобновлялась. Ведьмы и обычные люди снова стали мирно сосуществовать. Но добрые отношения так и не восстановились.
— А почему всё так быстро закончилось?
— Особенно рьяные отцы-инквизиторы вскоре обнаружили, что сожжённая на костре ведьма способна приходить к своим убийцам после смерти. И очень серьёзно портить им жизнь. Разумеется, всё это при условии, что казнённая действительно была ведьмой. То бишь приблизительно в пяти процентах случаев.
Дара немного помолчала, осмысливая услышанное.
— Я одного не могу понять, — сказала она затем. — Почему ведьмы позволяли себя арестовывать и потом казнить? Разве они недостаточно могущественны, чтобы этому воспротивиться?
— Ну, во-первых, взять смогли далеко не всех. А во-вторых, могущественный — не значит всемогущий. Ты уже достаточно много знаешь, чтобы понимать, что нам далеко не всё доступно. Даже самого великого силача можно застрелить из лука с той же лёгкостью, что и хилого мальчишку. Так и у нас. Дай мне возможность свободно поить воинов зельями — и я сумею победить целую армию. Причём заметь: победить — не значит отравить. Я готова оставить их всех живыми и по сути невредимыми. Видишь ли, воздействовать на плоть лучше всего через саму же плоть. А вот на расстоянии, без самого лёгкого прикосновения, как говорится, одним мановением руки…Кое-что можно сделать и так, но не слишком многое, да и не слишком много раз подряд: силы-то уходят. Это люди думают, будто магия есть что-то противоестественное. На самом же деле она подвержена тем же самым законам природы, что и любое другое действие. Сила действия равна силе противодействия; ресурсы не возникают из ниоткуда; скорость зависит от силы сопротивления. И тем не менее при всех ограничениях мы можем очень многое. А есть среди магов и такие, которые могут ещё больше — даже без подготовки, даже на большом расстоянии. Но их очень мало, и достигается такая степень мастерства годам к ста пятидесяти.
— Эгей, дома ли хозяйка? — раздалось снаружи.
Голос я узнала сразу. Егорыч, здешний лесник, был одним из немногих людей, регулярно появлявшихся на моей поляне. Как правило лесники, как и все прочие, предпочитали обходить эти места стороной, если, конечно, какая-нибудь болезнь не измучает. Егорыч был исключением, захаживал почти каждую неделю, и общался уважительно, но без ненужного благоговения. Я отвечала той же монетой.
— Иду, Егорыч! — крикнула я в окно.
Как вскоре выяснилось, Егорыч не просто проходил мимо. Он принёс на руках раненого молодого оленёнка. Зверёк не сопротивлялся, только сильно дрожал; из рваной раны капала кровь. Лесник опустился на колени и осторожно положил оленёнка на траву. Мэгги уже крутилась рядом, приветствуя Егорыча радостным вилянием хвоста и с интересом принюхиваясь к принесённому зверю. Я опустилась на землю рядом с лесником. Погладила оленёнка по голове, мягко провела рукой по дрожащему тельцу, определяя ряд физиологических и энергетических признаков; температура была лишь одним из них.
— Что принести?
Деловитая Дара уже была тут как тут.
— Для начала тысячелистник и конский щавель. И дербенник тоже принеси. Егорыч, помоги Дарине, мне понадобится вода. Попробуем остановить кровотечение, пока не поздно.
Пока они несли всё, что нужно, я тихонько поглаживала оленёнка, одновременно шёпотом заговаривая рану. Одним заклинанием тут не обойдёшься; телесную рану и лечить надо воздействием на плоть, однако немного приостановить потерю крови мне удалось. К тому же воздействие на душу или разум — кому как больше нравится это называть — способствует также и изменению физического состояния. Кроме того, мой шёпот успокоил и усыпил зверька, что было немаловажно для последующей процедуры лечения. А далее принесённая Дарой трава сделала своё дело, и кровотечение удалось остановить.
— Дара, теперь нам понадобится медуница. Если ещё остался свежий сок, неси его. Ну, и всё, что нужно, чтобы зашить рану.
— Зимой, когда свежей медуницы не достать, можно использовать и засушенную, — говорила я, аккуратно орудуя иглой. — Листья надо растереть в порошок, и этим порошком присыпать раны. Свежий сок, конечно, лучше, но работать всегда приходится с тем, что под рукой. Медуница в любом виде полезна; помимо всего прочего, она помогает предотвратить гной. — Я глубоко вздохнула. — Ну, всё. Принимай работу, Егорыч. Ещё пару часиков он проспит. Ты сможешь за ним присмотреть?
— Да уж присмотрю, куда ж я денусь? — отозвался Егорыч. — Работа у нас такая, да и жалко его, малой ведь совсем.
— Ну, тогда пойдём в избу. Дам тебе пару травок, которыми рану обрабатывать, да и самого травяным чаем напою. Умаялся небось.
— Да есть маленько.
Егорыч не стал упираться. Тем более что ему ещё предстояло нести оленёнка к своему дому, а зверёк, хоть и молоденький, всё же весил достаточно. Ладно, хотя бы недалеко. Дом лесника располагался на краю леса, и был ближайшим человеческим жильём к моей избушке.
— Ох, и вкусный у тебя чай, хозяйка! — довольно заметил Егорыч, отхлёбывая из большой тёмно-малиновой чашки. — А правду говорят, будто к тебе звери сами за лечением приходят?
— Ну, как тебе сказать. — Я неопределённо повела плечом. — Некоторые приходят. Но не любые. Сам понимаешь, все звери разные, как впрочем и люди. Одни к нам ближе, другие дальше. Кто-то умнее, кто-то глупее, у кого-то сама природа уж больно от человеческой отлична, чтобы к людям приближаться. Вот вороны, например, птицы умные, быстро смекнули, какая от меня для них польза. Теперь приходят, если что не так — крыло, к примеру, переломано. Волки пару раз приходили, было дело. А вот, к примеру, медведь — никогда.
— Ну, оно и правильно, — отозвался Егорыч. — Чего медведя лечить-то? Разве только от медвежьей болезни?
— Только не перед моей избушкой, — покачала головой я.
— Ну а правда, что ему ещё? Спит себе в берлоге по несколько месяцев кряду, отдыхает, лапу сосёт. Бессонницей не страдает. Зверя крупнее его в наших лесах найти трудно. Кто ж его обидит?
— Человек, — ответила я, не задумываясь. — Человек — он такой, любого обидит. И того, кто крупней, и того, кто сильнее.
Егорыч немного покивал и повернулся к Даре.
— А ты, Дарина, стало быть здесь, искусству травницы обучаешься? Хорошее это дело, правильное. И никого не слушай, кто по-другому говорит. Только и могут, что злословить, языками молоть. А сами-то чуть что — сюда и бегут. Кто с ревматизмом, кого лихорадит, а у кого, извините, та самая медвежья болезнь.
— Ты умный человек, Егорыч, — отметила я. — Тебе бы не по лесу бегать, а в городе в университете работать.
— В каком таком университете? — Егорыч аж поперхнулся. — А здесь, в лесу, кто хозяйничать будет? Нас, лесников, и так нынче раз, два и обчёлся. Лес чистить как следует не успеваем. Ох, боюсь, ждут нас этим летом лесные пожары, а справляться-то как будем?
— Да, лето обещает быть жарким, — рассеянно кивнула я, а сама почувствовала внезапный прилив беспокойства.
— Ну, засиделся я, заворчался, а мне уж пора давно, — сказал Егорыч, вставая. — Спасибо тебе, хозяюшка, за чай!
Дара вспомнила, что и ей тоже пора домой к тётке, и вскоре я осталась одна — не считая, конечно, Мэгги, вновь уютно расположившейся у себя во дворике. Мне же было не до уюта. Отдёрнув занавеску, я выглянула в окно. Солнце медленно, но верно двигалось на запад; северо-западный ветер плавно раскачивал из стороны в сторону верхушки сосен. А у меня перед глазами по-прежнему стоял неожиданно привидевшийся образ — огромная огненная фигура, сгусток мощнейшей энергии, вырвавшийся свободу против всех законов и ожиданий.
