Андрей Левицкий - Эромагия
Те стражники, что устояли на ногах, бросились вперед. Шон схватил Аниту за руку и рванул, увлекая за собой.
Вверх по лестнице, направо, мимо широкого окна, снова вверх… На последней ступени очередной лестницы девушка все-таки упала. Шон подхватил ее, вскинул на плечо.
На следующем этаже голубой ковер под ногами сменился красным, и наемник помчался вдоль резных дверей и декоративных колонн. Анита висела на его плече: головой вперед, а ноги болтались сзади. Тремлоу удерживал ее, крепко обхватив за бедра. Анита изнывала.
Впереди возник очередной колдун — обрюзгший, с измятым, словно пуховая подушка, лицом, а одетый, как и все остальные, во что-то пестрое и, по мнению Аниты, безвкусное до неприличия. Завидев беглецов, он вытянул посох им навстречу. Продолжая удерживать девушку левой рукой. Тремлоу правой подхватил стоящую под стеной тяжелую лавку и выставил, как щит, перед собой. Пытаясь разглядеть, что происходит, Анита выгнулась, но разобрала мало. Впереди грохнуло, голубые искры сыпанули во все стороны. Шон подбросил лавку, поймал на подставленную ладонь — и метнул вдоль коридора. Девушка дернулась, сползая с его плеча, засучила ногами, вывернулась из-под ладони и, наконец, спрыгнула.
Передний конец летящей лавки ткнулся в набалдашник посоха. Сыпанув по сторонам искры и щепу, снаряд перевернулся в воздухе и другим концом треснул колдуна по макушке.
Беглецы рванули по коридору, а позади уже слышался лязг и топот. Чародей, обеими руками прижимая к себе скамью, медленно сползал по стене. Когда толпа дребезжащих латами стражников, сотрясая пол, промчалась мимо, он завалился набок и остался лежать неподвижно.
Анита, впрочем, этого уже не видела: она бежала, почти не касаясь пола, влекомая за руку Шоном. Тот мчался длинными скачками, на ходу дергая ручки проносящихся мимо дверей, а позади раздавался такой звон, словно за ними гналась лавка жестянщика.
Коридор закончился очередной дверью. Шон, выпустив руку Аниты, применил испытанный прием — не замедляя ходу, грудью врезался в преграду. Оказалось, что эта как раз не заперта: дверь легко распахнулась, и Тремлоу с протяжным ревом улетел в помещение за ней. Анита, не успев затормозить, вбежала следом.
Просторную комнату ярко озаряли лучи закатного солнца, льющиеся сквозь распахнутое окно. Стол, кресла, цветастые гобелены на стенах — все это Анита разглядела на бегу, остановиться же она сумела лишь в центре комнаты, над лежащим Тремлоу.
Обставлено помещение было необычайно аккуратно. Казалось, каждая вещь, каждый предмет занимает здесь предназначенное только ему место. Чернильница находилась точно в центре стола, две стопки пергаментов располагались строго симметрично справа и слева от нее, квадратный ковер на полу от каждой стены отделяло изумительно равное расстояние. И гобелены… Гобелены…
— Ух ты! — выдохнул Шон из-под ног Аниты, пялясь на них.
Цветные вышивки изображали полуобнаженных дев, скорее всего ведьм, — с хлыстами, плетками, иглами и еще какими-то неизвестными приспособлениями. Ведьмы что-то такое проделывали друг с другом, а что — не разобрать, хотя Анита точно знала, что ни за что на свете не хотела бы участвовать в подобном.
Только сейчас она заметила стоящего перед окном человека, который обернулся, лишь когда услышал голос Тремлоу. Зачесанные назад густые волосы с проседью, тонкие и правильные черты лица, аккуратно выбритые впалые щеки… Облик великого лорда так и светился благородством. И глаза его блистали, но светом иной природы — они горели безумием.
Валдо Мосин, бывший маг ее величества королевы Гроаны, тихий человек, обезумевший после пожара, в котором сгорело его семейство, ныне — верховный лорд, заточивший старую королеву в самой высокой башне замка, сумасшедший, изничтоживший всех окрестных ведьм и продолжавший убивать тех, кто попадал в его владения, по слухам, собирающий войско, чтобы напасть на обитель Лайл-Магель, центр ведьмовской Лиги…
— Сюрприз, сюрприз! — воскликнул Мосин, делая шаг к ним. Голос у него был под стать глазам — то есть совершенно безумный.
Шон, обежав девушку, захлопнул дверь, из-за которой уже доносился топот и лязг, поискал задвижку или засов — и ничего не нашел. Но Анита почти и не заметила, чем занят наемник: у нее внутри все аж горело, руки подрагивали, в горле пересохло. Что-то мягкое, но сильное пыталось вырваться наружу из тела…
Валдо подошел еще немного ближе. На указательном пальце его правой руки блеснул перстень с алмазом. Анита, сумев наконец немного совладать с тем непонятным, что переполняло ее тело, повернулась к здоровяку. И тут же дверь распахнулась, ударив Шона с такой силой, что он не устоял на ногах — отшатнулся и упал под стеной. В комнату ввалились стражники и набросились на него.
Анита мало что могла разобрать: ее вновь захватила непонятная сила, мягкая, теплая и при этом очень настойчивая, такая, что сопротивляться ей не было никакой возможности. И самое ужасное — перед глазами замаячили, затрепетали в воздухе плохо различимые силуэты, очень смутные, расплывчатые… и в то же время она видела, что все они — мужские, да еще и без одежды… Плохо понимая, что делает, Анита шагнула к Шону.
— Ни амулета на тебе, ни медальона какого-нибудь зачарованного, — донеслось сзади. — И зачем же ты явилась… А раскраснелась-то как, порозовела вся! Чего это тебя так к нему тянет… Эй, не подпускайте их друг к другу!
Валдо обошел стол, вытянув руку ладонью вниз, ткнул указательным пальцем. Алмаз блеснул, и ноги Аниты оторвались от ковра.
Она повисла спиной кверху. Выгнулась, замахала руками и ногами. То горячее, что распирало ее изнутри, толкнуло тело вперед — она медленно поплыла по воздуху к Шону Тремлоу.
Шесть или семь стражников висели на нем. Взревев, наемник выпрямился и сделал шаг навстречу. Их лица сблизились, Анита ухватила Шона за плечо и вытянула губы трубочкой.
— А поди-ка сюда. — Валдо поманил пальцем.
Рука сорвалась с плеча Тремлоу; дрыгая ногами, Анита проплыла через комнату и зависла перед великим лордом.
— Назад! Ко мне давай! — вопил Шон, дергаясь в руках стражников.
— Этот наемник, что ли, тебе должен амулет передать? — спросил Мосин. — Что-то я не пойму, что с тобой творится, ведьма… Ведь на блондинчике этом тоже ничего нет — я бы почувствовал… Ладно, так для чего ж ты пришла сюда, милая? Что ты мне сделать можешь, как одолеть собираешься?
Колдун крутанул указательным пальцем: девушку развернуло в воздухе, и лицо Мосина оказалось перед ней. Грудь ее вздымалась так, что платье трещало. Терпеть дальше не было никаких сил. Анита ухватила колдуна за шею, притянула себя к нему и впилась губами в его губы. То горячее, что наполняло ее, вырвалось наружу ослепительной вспышкой. Мосин завопил и отпихнул Аниту, она отлетела — и тогда наконец сила, поддерживающая ее в воздухе, исчезла.
Она упала, а то незримое, что вместе со вспышкой света вырвалось наружу, пронеслось через комнату и, ударившись в цветастые гобелены возле окна, исчезло.
— Тьфу, тьфу, мерзавка!
Шон позади затих. Встав на четвереньки, Анита оглянулась — Тремлоу лежал у стены под шевелящейся кучей стражников.
— Гадина противная, тьфу!
Ругался Валдо Мосин. Он вытирал ладонями губы, плевался и фыркал.
— Все вы, бабы, такие!
Попятившись, колдун присел на край стола.
Аните стало как-то полегче. Она все еще дрожала, но распирающая ее изнутри сила исчезла, и, слава всем богам, нагие мужики перестали маячить перед глазами. Девушка выпрямилась, стоя на коленях. Льющиеся сквозь окно лучи заходящего солнца багряным ореолом очерчивали фигуру колдуна. В комнате воцарилась тишина: Шон прекратил сопротивляться, стражники поднялись, окружив его с оружием наизготовку.
— Не хочешь, значит, говорить, что вы там в Лайл-Магеле затеяли? — задумчиво спросил Валдо. — Хорошо, придется тебя тогда пытать…
В распахнутой двери появился офицер в шлеме со срезанным плюмажем.
— Слышишь, ведьма! — повысил голос Мосин. — Я думаю, вначале мы тебя…
Он принялся перечислять, что именно собирается проделать с ней перед тем, как приказать вздернуть на виселице возле замка, но Анита не слушала. И никто не слушал; стражники, Тремлоу, офицер — все замерли, глядя в одно место. Из гобелена на стене сбоку от колдуна появился зад.
Это был очень большой зад, обтянутый серой материей. Неуловимые особенности явно говорили о том, что он женский. Зад высовывался не через прореху, не через какую-нибудь дыру в стене и расшитой ткани, но сквозь них. А еще — он был полупрозрачным.
— …Суставодробилка тоже сгодится… — как сквозь вату доносился голос Мосина. — И клещи, думаю, придутся кстати…
Появились две толстые прозрачные руки, уперлись в стену и поднажали.
