Максим Далин - Блаженны миротворцы
— Я, — говорю, — никогда чужих детей не обижу. Ты — вдова, а я — вдовец. И моя жена тоже ждала ребёнка…
И тут мне в голову приходит кое-что.
Сидит рядом чуждое существо… женщина? Сама грация, тонкая и гибкая, как змея, талия тоненькая, бёдра узкие. Беременная? Двое детей, сказала. Девочки. Много ли там тех девочек? Судя по её фигуре — по паре-другой клеток на сестру.
— Твои дети, — говорю, — скоро появятся на свет?
Она высунула кончик языка, как змея. И убрала. Потёрла пальцем уголок рта. Лёгкое замешательство, но я тогда не понял.
— Что? — говорю.
— Не знаю, — отвечает. — Откуда мне знать? Мы с детьми будем ждать, когда подвернётся возможность — но я не могу предсказать, когда именно это случится. Ты сам видишь, в каком мы положении.
Я почувствовал, что у меня слегка заходит ум за разум, но вспомнил, что она — ксеноморф в полный рост. Зато мне понравилось, что она о себе с нерождёнными детьми сказала «мы».
Как-то это было очень по-женски и хорошо.
— А откуда ты знаешь, — спрашиваю, — что родятся девочки?
Расширила глаза и показала мне ладони. Удивилась, как я потом выяснил.
— Мои же девочки, — говорит. — Как я могу не знать? Они — моя сладость, они горят, как звёзды внутри меня. Я даже догадываюсь, что они — второго мужа. Но это пока лишь женская интуиция. Точно можно будет сказать только после вторых родов. Когда девочки родятся окончательно.
Тут у меня ум зашёл за разум окончательно.
— Ладно, — говорю. — Пока не будем вдаваться в подробности. Ты мне веришь?
— Лично тебе — да, — отвечает.
— Вот и хорошо, — говорю. — Летим на Мейну, на Мейне разберёмся.
Гелиора потёрла щёки кончиками пальцев.
— Я боюсь. Я никогда не была в мире людей. Но ты меня спас и, быть может, поможешь мне с детьми. Хорошо. Летим на Мейну.
Потом я работал, она сидела и смотрела, хрупкая, прекрасная и совершенно таинственная. И мне опять было не понятно, что она думает.
— Ты голодная? — спрашиваю. Вдруг её не кормили эти живодёры.
Она опустила веки, согласно. А ресниц у чиеолийцев, можно сказать, нет.
— А прости мне моё невежество, — говорю, — чем вы питаетесь? В смысле, вы — хищники? Или как?
Она только вздохнула. Очень по-человечески.
— Как всё сложно… Как сложно всё объяснять… Жизнь среди своих собратьев — проста и прозрачна, а попытки контакта с людьми всё время ставят в тупик… У тебя живут Посредники?
— Хороший вопрос, — говорю. — А кто это такие?
Гелиора отвела взгляд. Сказала в сторону:
— Прости меня, капитан, я совсем не понимаю, как люди могут жить без Посредников. Я, конечно, не ксенолог, но, по-моему, без них вообще невозможен социум. Мои сородичи питаются с помощью Посредников.
Я вытер пот со лба.
— А Посредники — это животные или растения?
— Животные, — говорит.
— Значит, вы — хищники, — отвечаю.
Посмотрела на меня, расширив глаза:
— Неужели ты думаешь, мы их убиваем и едим их трупы?! Мы не люди, чтобы так кормиться… снова прости меня. Я не в себе. Я не хотела тебя обижать. Просто я видела, как люди убивают живых существ и едят их — это отвратительное зрелище. И страшное.
Чем больше я Гелиору слушал, тем хуже мне становилось. Рядом сидела голодная беременная женщина, а у меня на корабле не было ни одного Посредника. И я даже представить себе не мог, на что они похожи.
— Они, может, яйца несут? — спрашиваю. — Молоко дают? Мёд собирают? Да? Вы едите то, что из них выделяется?
Гелиора оживилась:
— Да! — говорит. — Ты очень умный и понятливый. Значит, у людей тоже есть Посредники? Вот бы никогда не подумала, все говорят, что у людей их нету…
— Придём домой, — говорю, — я тебе всё покажу. У нас много чего есть. А пока угощу выделениями наших Посредников, если они тебе понравятся.
Принёс ей баночку мёда с Йтен. Наши шмели — знаменитые, мёд на экспорт идёт, многим нравится. Гелиора открыла баночку, дотронулась кончиком раздвоенного язычка — и говорит:
— Точно. Если Посредника кормить плодами растений, то он выделяет нечто похожее. Как это хорошо, как я тебе благодарна, капитан! Ты меня успокоил. Раз у вас есть Посредники, значит, в вашем мире и у меня, и у моих девочек есть шанс. Все мои мужья стали бы твоими друзьями, если бы рок судил иначе.
— Славно, — говорю. — Угощайся.
И тогда Гелиора выдала одну из этих чиеолийских штучек. Она убрала свой раздвоенный язычок и вытянула откуда-то из горла тоненькую трубочку — вроде коктейльной соломинки, гибкую. Погрузила её в мёд и начала им питаться. В смысле — тянуть через эту трубочку самым элегантным образом.
Ага. И я вдруг сообразил, что в ртах чиеолийцев такое странное. Элементарно же! Зубов у них нет! Я подумал так: они питаются мёдом, который им собирают Посредники, а для того, чтобы есть мёд, зубы ни к чему. У них — хоботок, очень удобно.
Я понял, почему она напрягалась, когда я улыбался. Может, боялась, что я её укушу. Кто нас, зубастых знает…
В общем, я понял, что никакие они не хищники. И не паразиты. Если кто и паразит, так сами гедонцы.
Я успокоился.
На Мейну Гелиора сошла с опаской, робко, как кошка в чужой дом.
По позе сразу ясно, что ей страшно. Оглядывалась напряжённо, будто собиралась улизнуть в звездолёт в любой момент. И дышала осторожно, всё высовывала кончик языка, где обонятельные рецепторы. Принюхивалась. Хорошо ещё, что прибыли утром — почти безлюдно было на космодроме, никто на неё не уставился.
Ведь уставились бы иначе. На Гелиору все смотрят, куда с ней не появись. А ей бы вряд ли понравилось, если бы на неё уставилась толпа агрессивных человеческих самцов — после гедонской станции-то.
— Что, — говорю, — давно у вас такие жестокие конфликты с соседями? Ты так людей боишься…
Гелиора провела ладонью перед лицом.
— Мы не любим воевать, — говорит. — Что за дикость — война между расами разумных существ! Но гедонцы постоянно вынуждают нас защищаться. Мы не любим убивать — а они без убийств себе жизни не мыслят. Но хуже того — мы не можем забыть, что они — мыслящие существа, а они вообще не верят, что мы — разумная раса. Понимаешь, капитан, нам люди, в сущности, безразличны. Вот мы людям противны. Я больше боюсь не за себя — за девочек. Девочки, зачатые в такой маленькой семье, как моя — это редкостный дар небес. Я не ожидала такого счастья.
Э-э…
— У тебя, — говорю, — разве маленькая семья была?
Опустила веки согласно.
— Мы же работали в космосе, — говорит. — Я даже не надеялась, что у меня появится шанс произвести на свет девочек — всего с тремя мужчинами. Мы любили друг друга — но для такой удачи обычно мало нежных чувств. Лотерея…
— Кх-м, — говорю. — Прости моё любопытство, а сколько в принципе вашей даме нужно мужей, чтобы родить девочку с гарантией?
Рассмешил её. Она похлопала в ладоши кончиками пальцев — я потом узнал, это у них заменитель хихиканья.
— У великих королев древности, которые должны были оставить своему народу истинную наследницу, бывало и по сотне мужчин, и по две. Но они, конечно, были намного физически сильнее современных изнеженных женщин, — говорит. — Я лично каждый раз восхищаюсь и поражаюсь, думая, как чувство долга и жажда оставить стране принцессу побуждала этих героинь и богатырш принять Лунной Весной за одну ночь сотню возлюбленных…
— А… — говорю. — Вон оно что… Ваш народ, значит, состоит, в основном, из парней?
— Да, — отвечает. — На каждую женщину приходится полсотни мужчин. В тяжёлые годы — больше. Закон бытия в нашем мире.
— И у тебя при таком раскладе будет только двое детей? — говорю. — Как же…
Взглянула мечтательно.
— Так ведь — девочки. Девочкам нужно место и резерв. Нужна особая пища. Нужно особое воспитание. Можно быть беременной десятком или двумя мальчиков, но столько девочек сразу женщине не выносить.
Я слушал и пока не очень понимал, восхищает это меня или ужасает. И не мог себе представить, как это хрупкая статуэтка, вроде Гелиоры, может принести десятерых близнецов зараз.
Но расспрашивать пока не стал.
— Понятно, — говорю. — Очень интересно, но в человеческом мире ты, всё же, об этом первое время не распространяйся. А то у нас подходы другие.
Пожала плечами, почти как человек.
— Я знаю. Мне уже говорили. Вообще-то, всё это неважно, капитан. Скажи лучше, чем я могу быть полезной? Мне хочется сделать что-нибудь для тебя.
— Что ж ты можешь сделать, — говорю. — Ты ведь, вроде, педагог и детский доктор…
— Я хорошо разбираюсь и в биохимии, — говорит. — Все колонисты имеют по несколько профессий.
Ну и славно, думаю. Раз разбирается в биохимии, значит, с пищей проблем не будет. А то ещё захочет, чтобы я ей предоставил Посредников….
И как сглазил.
